Время, точно нитка самоцветов

— Застегнись, малыш. И прости, если я чего-нибудь не так сказал.

Его руки замерли, поднявшись к первой пуговице.

— Ты и вправду думаешь, что я мог сдать тебя копам?

— Застегнись.

Он застегнулся. Потом сказал:

— Уже ведь полночь! Эдна только что сообщила мне Слово.

— Какое же?

— Агат.

Я кивнул.

Он застегнул воротник.

— О чем ты думаешь?

— О коровах.

— О коровах? — переспросил Ястреб. — При чем тут коровы?

— Ты был когда-нибудь на молочной ферме?

Он покачал головой.

— Для того чтобы получить побольше молока, коров держат практически в бесчувственном состоянии. Корм дают внутривенно, из автоклава; питательная смесь перекачивается по трубам, сначала большим, потом — поменьше и совсем маленькие, пока не попадает ко всем этим высокоудойным полутрупам.

— Я видел. В журналах.

— Люди...

— ...коровы?

— Ты сообщил мне Слово. И теперь оно начнет перекачиваться и разветвляться, когда я сообщу его другим, а те будут передавать его еще дальше, пока завтра к полуночи...

— Пойду, меня ждет тот...

— Ястреб!

Он обернулся.

— Что?

— Ты считаешь, нет резона опасаться удара со стороны таинственных сил, более умелых и жестоких, чем мы с тобой... Ладно, будь по-твоему. Но ты еще не был свидетелем такого умопомрачительного исчезновения человека, какое я намерен устроить, как только избавлюсь от этого хлама.

Лоб Ястреба пересекли тоненькие морщинки.

— Ты уверен, что раньше я ничего подобного не видел?

— По правде говоря, совсем не уверен. — Я уже улыбался.

— Ага! — произнес Ястреб и издал звук, который был очень похож на смех, но смехом не был. — Пойду приведу того Ястреба.

Он скрылся среди деревьев.

Я бросил взгляд вверх, на обрывки лунного света в листве.

И посмотрел вниз, на свой портфель.

Аккуратно обходя камни, ко мне поднимался — тот Ястреб. На нем был серый вечерний костюм и серый свитер с высоким воротом. Голова над мясистым лицом была чисто выбрита.

— Мистер Кадуолитер-Эриксон? — Он протянул руку.

Я пожал ее: острые костяшки, обтянутые рыхлой кожей.

— А ваше имя мистер...

— Арти.

— Арти Ястреб. — Я старался не подать виду, что наскоро оцениваю его серый наряд.

Он усмехнулся.

— Арти Ястреб. Вот именно. Я взял себе это имя, когда был моложе нашего оставшегося внизу друга. По словам Алексиса, у вас есть... э-э-э... кое-какие вещи, так сказать, не совсем ваши. Которые вам не принадлежат.

Я кивнул.

— Покажите мне их.

— Вам сказали, что...

Он оборвал меня:

— Ну же, дайте взглянуть.

С любезной улыбкой клерка он протянул руку. Я провел большим пальцем по застежке высокого давления. Щелчок.

— Вы не скажете, — спросил я, глядя, разглядывая то, чем я обладал, — как улаживаются дела с Особым отделом? Кажется, они мною заинтересовались.

Он поднял голову. Удивление постепенно сменилось спокойным бесстрастием.

— Ну что вы, мистер Кадуолитер-Эриксон! — Кажется, он решил отбросить всякие церемонии. — Надо иметь стабильный доход, это единственное, что вы можете сделать.

— Если вы дадите за них настоящую цену, это будет не так-то просто.

— Могу себе представить. Конечно, я мог бы дать вам меньше денег...

Еще щелчок.

— ...или же, исключая такую возможность, вы могли бы пошевелить мозгами и попытаться их провести.

— Должно быть, вам их надувать удавалось не единожды. Верю, что сейчас у вас все идет гладко, но чтобы так преуспеть, вам наверняка понадобилось время.

Арти Ястреб кивнул, явно не без хитринки.

— Подозреваю, что вы напоролись на Мод. Что ж, думаю вполне уместны будут поздравления. А равно и соболезнования. Я всегда стараюсь делать только то, что уместно.

— Похоже, вы умеете заботиться о собственной безопасности. Я обратил внимание, что вы держитесь особняком и не общаетесь с гостями.

— Сегодня здесь два приема, — сказал Арти. — Куда же еще, по-вашему, каждые пять минут пропадает Алексис?

Я нахмурился.

— Этот световой узор в камнях, — он показал вниз, — на самом деле меняющая краски мандала на нашем потолке. Алексис, — хихикнул, — тишком удирает под камни, где находится роскошный павильон в восточном стиле...

— ...с отдельным списком приглашенных на двери?

— Регина входит в оба. Я тоже. Малыш, Эдна, Льюис, Энн...

— По-вашему, мне нужно это знать?

— Но вы же пришли с человеком, чье имя внесено в оба списка. Просто я подумал... — он осекся.

Кажется, я несколько переборщил. А впрочем, что ж — толковый лицедей быстро усваивает необходимую мудрость: если выдаешь себя за важную персону, знай — такие персоны уверены в своем праве переборщить.

— Послушайте, — сказал я. — Вы не желаете получить их, — я покачал портфелем, — в обмен на кое-какую информацию?

— Хотите узнать, как не попасть в лапки Мод? — Он подмигнул. — Было бы весьма глупо с моей стороны рассказывать вам об этом, даже имей я такую возможность. К тому же вы всегда можете рассчитывать на свое фамильное состояние. — Он ткнул в грудь большим пальцем. — Поверьте, молодой человек, у Арти Ястреба такового не было. У меня не было ничего подобного. — Он сунул руки в карманы. — Разглядим-ка получше, что у вас там.

Я снова открыл портфель.

Пару секунд Арти просто смотрел. Потом взял несколько штук, повертел в руках, положил обратно и снова сунул руки в карманы.

— Даю за них шестьдесят тысяч. Апробированными кредитками.

— А как все-таки насчет информации?

— Вы не услышите от меня ни слова. — Он улыбнулся. — С какой стати мне вас просвещать?

М-да, в этом мире мало крайне преуспевающих воров. А в других пяти еще меньше. Жажда воровства — это влечение к абсурду и безвкусице.

(Необходимы поэтическое и сценическое дарования, а также некое отрицательное обаяние...) И все-таки это жажда того же рода, что и жажда порядка, власти, любви.

— Ну, что ж, — ответил я.

Откуда-то сверху донеслось слабое жужжание.

Арти с нежностью взглянул на меня, сунул руку под полу пиджака и вынул пригоршню кредиток — окаймленных ярко-красной полосой таблеток достоинством по десять тысяч. Он извлек из пригоршни одну. Две. Три.

Четыре.

— Вам удастся спрятать такую сумму в надежном месте?

— Как по-вашему, почему Мод занялась именно мной?

Пять. Шесть.

— Прекрасно! — сказал я.

— Как насчет портфеля в придачу? — спросил Арти.

— Попросите у Алекса бумажный пакет. Если хотите, я вышлю их...

— Давайте сейчас же.

Жужжание приближалось.

Я протянул ему раскрытый портфель. Арти засунул туда обе руки и начал ловко набивать карманы костюма. Серая ткань уродливо обвисла и оттопырилась. Он огляделся.

— Благодарю, — сказал он. — Спасибо.

Потом он повернулся и торопливо зашагал вниз с полными карманами всевозможных вещей, принадлежащих уже и не мне и не ему.

Я поднял голову и посмотрел в ту сторону, откуда раздавался шум, но сквозь листву ничего не увидел.

Тогда я наклонился к портфелю. Отомкнув внутреннее отделение, где хранились вещи, принадлежащие мне, я принялся торопливо в нем рыться.

Алексис протягивал джентльмену с воспаленными веками очередную порцию виски, тот в это время спрашивал: «Кто-нибудь видел миссис Сайлем? Что это там наверху жужжит?..» — а по камням, пошатываясь и пронзительно крича, шла полная женщина, закутанная в вуаль из выцветающей ткани.

Алексис выплеснул содовую себе на рукав, а джентльмен задал еще один вопрос:

— Боже! Кто это?

— Нет! — вопила женщина. — Нет! Помогите! — И морщинистые руки ее вскинулись множеством колец.

— Разве вы не узнаете? — шепнул кому-то по секрету Ястреб. — Это же Хенриетта, Княгиня Эффингемская.

Невольно услышав это, Алексис поспешил на помощь. Но княгиня шагнула в просвет между двумя кактусами и скрылась в высокой траве. Все гости бросились за ней. Они уже разыскивали ее в подлеске, когда лысеющий господин в черном смокинге с бабочкой и индийским кушаком откашлялся и взволнованным голосом произнес: