Чужая мечта (СИ)

— Макс, ты еще где-нибудь видел такое количество дебилов на столь малой площади?

— Мы не дебилы! — Возмутился немного освоившийся Чапай.

— Ну-ну, — Корень поморщился, и, резко схватив пленника за голову, довернул её туда, куда пытался заглянуть коротышка.

Чапай дернулся и обмяк.

— Подождать не могли, пока вертолет уйдет и взять тебя тепленьким? — отряхивая руки, вслух рассуждал Корень. — Форменные дебилы. Десять минут подождите и сделайте все чисто! Нет, на подвиги потянуло!

Только что Корень на моих глазах собирался убить троих, но те люди были вооружены, сами хотели нашей смерти, и поэтому заслужили свою. Но в том, как он разделался с беззащитным глуповатым коротышкой, было нечто пугающе отвратительное. Как-то не укладывалось в голове: вот только что напротив меня сидел человек, о чем-то говорил и вдруг — раз, хруст позвонков, и все, нет человека. Я б так не смог. Я совсем не чистоплюй и мне приходилось видеть и делать разное, но вот так, как это сделал Корень — я бы точно не смог!

— Петрович, — не узнавая своего голоса, прошептал я, — зачем ты его? Он же был ….

— Безопасен? — оборвал меня Корнеев. — Нет, мой юный морализатор, он был бесполезен. Ну, и кроме всего прочего, считай, что это были личная неприязнь. С детства ненавижу эту шушеру уголовную. Дебилы.

— Но не так же?

— А как? Проявить гуманизм, сдать в ближайший околоток? Пусть в Москве и Киеве всякие правозащитники с этой уркатней в жопы целуются, а я давил этих уродов и дальше давить буду, если здоровье позволит! Все равно тащить его мы бы не смогли. Наплюй!

— Зачем его тащить? Он бы сам пошел куда сказали.

— По-моему, нам нужно кое-что прояснить. Скажи мне, что ты знаешь о Зоне? — он принялся обшаривать карманы Чапая, его рюкзак.

— А… ну… опасное место, ядерный взрыв здесь был. Потом карантин и еще раз что-то взорвалось. Здесь есть аномалии и какие-то мутанты. По телевизору показывали по Би-Би-Си. Кровососа показывали, но тот вроде помельче был чем наш, — я кивнул за порог, — кабанов местных и псевдособак. Потом еще здесь нашли аномалии, гравитационные и еще… несколько… других видов. Артефакты тоже. Это такие предметы, которые обладают необъяснимыми свойствами и плохо поддаются изучению. Ну, как та штука, что ты мне в подвале показывал. А еще я слышал, что внутри Зоны есть несколько научных станций. Они изучают Зону изнутри. И ….

Пока я натужно вспоминал то немногое, что посмотрел в каком-то научно-популярном фильме, Корень успел сходить к месту побоища и за ноги приволочь оба человеческих трупа. Их он тоже стал деловито и умело обыскивать.

— Ну-ну, продолжай, — на миг подняв голову, Корень подбодрил меня согласным кивком, — что еще?

— Ну… в общем все… В общем, это довольно опасное и негостеприимное место. Да, вокруг Зоны еще миротворцы располагаются из разных стран, вроде санитарного кордона.

— Ладно, Макс, хватит. О Зоне ты не знаешь ничего, — увидев, как я собрался опротестовать его приговор, он махнул рукой, показывая мне чтоб я заткнулся. — Придется провести ликбез.

Перебирая в руках вещи, извлеченные из карманов убитых им людей, Корень уселся и стал раскладывать их по нескольким кучкам.

— Сразу оговорюсь, Макс, я здесь ни разу не был и по большому счету я такой же салага как и ты. Но! У меня в отличие от простого обывателя были очень…. правильные информаторы. — Он перекрестился, что-то пришептывая. — Подробные описания местных примечательностей есть в твоем коммуникаторе и чуть позже у тебя будет время с этим разобраться. Сейчас, Макс, я хочу, чтоб ты понял, что Зона — это не Поле Чудес в Стране Дураков. И не просто опасное место, где можно умереть. Нет Макс, Зона — это смерть. Для таких как мы с тобой новичков — стопроцентная. Причем очень часто в немыслимо поганой форме. Здесь можно умереть тысячью способов в любой момент. И каждый способ будет в своем роде уникальным. По меркам Большой Земли, конечно. Навскидку перечислю несколько самых распространенных. Итак, здесь можно склеить ласты, попав в аномалию; видов аномалий насчитывается около десятка — это те, которые более-менее изучены, соответственно выбор богатый: можно закончить дни кровавым фаршем, вывернутой наизнанку чучелой, растворенной в кислоте субстанцией, пригоревшим бифштексом, ну и так далее. Здесь можно отправиться на свидание с предками, оказавшись под Выбросом — тоже своего рода аномалия, только в масштабах всей Зоны. Здесь можно откинуть боты от облучения, причем узнаешь ты об этом прискорбном факте, когда что-нибудь делать будет уже поздно. Здесь можно сыграть в ящик, оказавшись лицом к лицу с любым мутантом, каким бы немощным он ни казался. Здесь можно стать живым трупом — зомби — нужно всего лишь повстречать одного из обитателей Зоны — контролера. Здесь можно дать дуба там, где ты прошел до этого сотню раз и все было вполне безопасно. Продолжать?.. Пожалуй, хватит. И, конечно, венец творенья — самое смертоносное существо, которое обитает в Зоне — человек. Особенно твой враг. Здесь никто не заморачивается правами и свободами, частной собственностью и депутатской неприкосновенностью. Военные — те вообще по большей части так запуганы местными реалиями, что сначала стреляют во все, что движется, причем чем-нибудь поубойнее, а потом, если выдастся досуг, может быть!.. пожелают посмотреть: кого там нелегкая принесла. Большинство людишек здесь давно сгруппировались в несколько кланов — так легче выживать, что бы высокого не говорили лидеры кланов о своих целях. Они просто хотят выжить здесь и по возможности вернуться домой с прибытком. Наши незабвенные Плюха, Крот и их друзья были из бандюков, публика та еще; если между собой кланы еще как-то договаривались, то этих отморозков валили сразу, без долгих разговоров, а выбирать мне было не из чего. Крот был одноклассник Костика. Да… Продолжу.

Зона — вещь в себе, никогда нельзя угадать, что с тобой будет в следующий момент. Кого-то она убивает быстро и болезненно, и таких большинство, кого-то жестоко наказывает, этих тоже хватает, а кого-то награждает, вот этих совсем мало и понять что будет наградой, а что наказанием… Чертовски сложно. Говорят, что некоторые сталкеры получили от нее вечную жизнь. Но только в пределах самой Зоны. Сталкер Семецкий умирает по три раза на дню, и после каждой смерти встает, отряхивается и идет дальше по своим делам — что это? Наказание или награда? Кому что выпадет — предсказать нельзя. Пока нельзя. Понятно?

— Да. Ты надеешься здесь выжить?

— Ага. Как это у нынешних писателей? «Вернемся из ада с победой и пленными»? Мне все-таки кажется, что большая часть того, что я тебе рассказал — своеобразная антиреклама, придуманная здешними обитателями, чтобы отсечь от кормушки лишние рты. Есть основания так думать. Но пока мы не получили подтверждения, что это вымысел, мы с тобой будем относиться к тому что происходит вокруг нас с известной настороженностью.

Занятные у него были информаторы. Видать, сильно обиженные Зоной.

— Живыми бы вернуться.

Он пропустил мое замечание мимо ушей, или не знал как ответить. Может быть, просто не захотел отвечать. Встал и принялся натягивать на себя куртку и штаны, снятые с убитых. Под курткой так и осталась белоснежная некогда сорочка и желто-серый галстук с золотой искрой. Запонки с рукавов он все же снял и ссыпал их в брючный карман. Примерил ботинок на левую ногу и с недовольной гримасой отложил его в сторону, оставшись в своих щегольских туфлях. Когда с переодеванием было закончено, Корень пружинисто попрыгал и подхватил один из трофейных автоматов. Мой «Глок» уже висел у него в хитрой петле подмышкой.

— Пошли, что ли? Эй, Макс, очнись! Мои психологи утверждали, что у тебя очень высокий коэффициент приспособляемости, — наверное, его психологи были правы, я всегда чувствовал себя комфортно почти в любой обстановке, но не в этот раз. — Не горюй, прямо сейчас мы далеко не пойдем, нечего нам там пока делать. До вертолета смотаемся, посмотрим, что там осталось и назад.