Паутина будущего

Вот оно! Мэддок вплотную придвинулся к Валентину; он стоял, весь охваченный чувством благоговейного страха. Стенелеос, весь черно-белый, поднял руки с широко расставленными, покрытыми с тыльной стороны мехом пальцами. Он сделал широкое движение руками, словно актер, закрывающий занавес, — и лес исчез, пропал из виду. Весь мир вокруг них покрылся рябью, как лужа, в которую бросили камень. Земля, могучие черноствольные дубы и даже бледное, покрытое облаками небо словно покрылись огромными морщинами и затем исчезли.

Вокруг них, там, где стоял обыкновенный земной лес, теперь возникла величайшая бездна — полная пустота.

Звуки также в какой-то момент начали искажаться и дрожать. И самый постоянный из них — шум леса — стал ослабевать и изменился самым фантастическим образом. Затем наступила тишина.

Мэддок ослеп, но только на какое-то мгновение. Когда он вновь приобрел способность видеть и убедился, что его тело по-прежнему при нем, то обнаружил, что находится в совершенно другом месте.

Он стоял, если, конечно, это место вообще существовало, в высоком, просторном, воздушном пространстве, похожем на пузырь, освещенном со всех сторон своим собственным светом. Определить истинные размеры этого огромного пузыря было затруднительно, так как обзор был со всех сторон закрыт толстыми, похожими на веревки нитями волокнистой паутины. Они были какие-то бледные и бесцветные, словно холодные плоские белые кости. Они тянулись до тех пор, пока не превращались в узлы где-то почти за пределами видимости.

Рядом с ним стоял Валентин, а немного впереди находился и Стенелеос. Они представляли собой три единственные цветные точки в бесформенном и белом мире, внутри бесконечного шелкового кокона.

Мэддок посмотрел вниз и понял, что совершил ошибку. То, на чем он стоял, не было полом, дорожкой или мостом.

Он стоял на губчатой упругой поверхности, образованной нитями паутины, висящей над бездонной воздушной пропастью. Нити паутины пересекались повсюду, слева и справа, вверху и внизу. Мэддок был уверен, что внизу под ним расстояние до земли составляет не менее двух миль.

За отсутствием чего-либо материального, за что Мэддок мог бы держаться, он ухватился за свое чувство собственного достоинства. Тело искало возможности предать его; руки были готовы беспорядочно молотить воздух в поисках опоры; его колени вот-вот норовили согнуться и позволить ему упасть на странную упругую ненадежную поверхность, сотканную из нитей паутины. Собрав в кулак свою волю, Мэддок старался держаться прямо и достойно.

Долгое время ничего не происходило. Мэддок не осмеливался шевельнуться, полагая, что даже дыхание почему-то является недопустимым. Валентин, впрочем, тоже стоял тихо с напряженным выражением на лице.

Наконец Мэддоку показалось, что он в состоянии прошептать несколько слов.

— Ты мог бы предупредить меня, парнишка.

Валентин взглянул на него и проговорил сквозь сжатые зубы:

— Что я, собственно, мог сказать?

Мэддоку было очень интересно, а не брал ли тем самым Валентин небольшой реванш. За тот случай, когда Мэддок напугал его, сломав сучок об колено. И вот, имея возможность сказать слово, одно только предостерегающее слово, Валентин этого не сделал.

«Ну что ж, я получил то, что заслужил», — вынужден был признать Мэддок, стараясь не опускать взгляд вниз. По крайней мере, там, внизу, не было пламени. Следовательно, это был, во всяком случае, не ад.

Мэддок неожиданно обнаружил, что он уже готов ходить. Он глубоко вдохнул и сделал один шаг. Это ему удалось. Валентин кивнул головой и сделал то же самое. Стенелеос, стоящий впереди и наблюдавший за ними, тоже кивнул. Все трое пошли вперед, по изогнутой вниз дуге, образованной паутиной. Мэддок даже обнаружил, что теперь, когда он хоть в какой-то степени понимал, где находится, его походка стала отчасти беспечной.

Паутина продолжала виться; двое мужчин следовали за третьим, который вел их по какому-то замысловатому пути. Они то поднимались по веревочным лестницам из теплого пористого материала паутины, то спускались под уклон. Мэддок уже не боялся упасть вниз, хотя все же старался туда не смотреть.

Это мир внутри мира, догадался он. Ну что ж, подумал он, понемногу придя в себя. Куда идем? И что нас ожидает? Пока они шагали и карабкались то вверх, то вниз по висящему в воздухе лабиринту, Мэддоку удалось несколько раз остановиться и, осмотревшись вокруг, восхититься астральной красотой окружавшего его пространства. Странным образом оно напоминало море. Ибо, несмотря на то, что оно было каким-то безжизненным, голым и опасным, пространство это было прекрасно.

Стенелеос, увидев какую-то одному ему известную метку или сторожевой пост, остановился и простер перед собой руки. Мэддок и Валентин резко остановились, стараясь сохранять дистанцию между собой и их проводником. Стенелеос снова начал свое колдовство, изменяющее пространство и звуки вокруг. Мэддок ощутил неприятное чувство не то что страха, а скорее, ожидания чего-то неизвестного и не очень хорошего. Наконец они оказались у черты какой-то неизвестной страны, какого-то странного большого города; перед ними раскинулись такие виды, каких они не могли даже представить.

Стенелеос взмахнул руками, и действительность как бы распалась на две части. Воздушное пространство, сплетенное из паутины, в котором они до сих пор находились, постепенно исчезло; все трое оказались окруженными пронзительно кричащим кровавым утром.

Вот это и был ад. Мэддок стоял, глупо разинув рот и глотая воздух, смотрел на развернувшееся перед ним поле битвы.

Он увидел длинную неглубокую долину, склоны которой были покрыты густой зеленой травой, колышущейся на ветру. Мэддок и его спутники оказались как раз в начале долины в тени длинного каменного забора. До Мэддока только начало доходить, что с другой стороны этой каменной стены укрылись какие-то люди с винтовками наготове, как те открыли огонь.

Эхо неравномерно звучащих выстрелов отражалось откуда-то издалека и проносилось над их головами. В долине Мэддок увидел идущих в линию людей численностью человек тридцать или сорок, оборванных и одетых в бедную на вид, некрасивую синюю форму. Он заметил их раньше, чем люди, укрывшиеся за стеной. И вот сейчас эти стрелки выскочили из укрытия и начали беспорядочно стрелять по идущим в долине людям, после чего беспорядочно убежали снова за стену.

Из дальнего леса вылетел отряд из шести всадников, во весь опор мчавшихся через поле по сырой сверкающей траве. Они приближались, и топот коней становился все более и более угрожающим. Всадники стремглав спустились с небольшого уклона, и Мэддок от всей души пожелал оказаться с другой стороны защитной стены.

Приблизившиеся почти вплотную всадники неожиданно были выбиты из седла вторым беспорядочным залпом оружейного огня. Их командир, гордый на вид бородатый мужчина, пытался заставить подняться своего умирающего коня, потом топнул в отчаянии ногой и выругался. Затем он повернулся и побежал; Мэддок еще долго слышал его ругань, пока он неуклюже бежал по зеленому полю битвы, точнее, бойни. Остальные пятеро из его отряда либо были убиты, либо лежали раненные под своими лошадьми, не в силах выбраться из-под них.

Находящиеся за бруствером солдаты не стреляли в бежавшего. Этот акт милосердия казался весьма странным для сегодняшнего утра, когда кругом царила грубая кровавая смерть.

Мэддок беспомощно оглядывался вокруг, совершенно шокированный убийством, свидетелем которого он только что был и которое произошло буквально за несколько минут. И ведь все это сделал не большой полк, а буквально двадцать солдат, сидящих за стеной и деловито перезаряжающих сейчас свои винтовки.

— Это — американцы, у них война, — сказал Валентин тихим голосом.

Мэддок нахмурился. Что случилось со временем? Когда они карабкались по паутине, была уже вторая половина дня. А сейчас стояло только раннее утро. Он посмотрел на солнце, пытаясь определить его положение относительно горизонта.