-->

Случай на улице Капуцинов. Рассказы

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Случай на улице Капуцинов. Рассказы, Поздняков Вадим-- . Жанр: Научная фантастика. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Случай на улице Капуцинов. Рассказы
Название: Случай на улице Капуцинов. Рассказы
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 147
Читать онлайн

Случай на улице Капуцинов. Рассказы читать книгу онлайн

Случай на улице Капуцинов. Рассказы - читать бесплатно онлайн , автор Поздняков Вадим

В книгу включены все дошедшие до нас научно-фантастические произведения В. Позднякова, недолго публиковавшегося советского писателя-фантаста конца 1920-х годов. Рассказы Позднякова близки к западной фантастике и поражают своим тематическим разнообразием: здесь и предвидение мировой войны, и небывалое оружие, и неудавшийся палеоконтакт, и ученые-убийцы…

 

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 26 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:

Кубок слегка расширялся кверху, и на своей тускло-серой металлической поверхности имел хитросплетенную монограмму «М. К.». Старик очень дорожил этим кубком, сам после питья тщательно вытирал его салфеткой, хранил в отдельном ящике буфета. На вопросы редких гостей, откуда у него этот кубок и из какого металла он сделан, старик отвечал кратко и таким тоном, что дальнейшие вопросы исключались:

— Отцовский… Металл — не знаю. Не химик…

Затем всплыл в памяти один эпизод…

Однажды, страшно возбужденный, вернулся дед откуда-то. Сбросил пальто, прошел в столовую и из необъятного заднего кармана сюртука вытащил кубок и швырнул его на стол.

— Ученая обезьяна!.. Дуралей, сопляк!.. — последовало еще несколько энергичных эпитетов, хлопнула дверь кабинета и старик скрылся за нею.

Вскоре после этого случая дед отдал Горю в пансион Ларинской, что на Васильевском острове, гимназии и уехал куда-то. Долго о нем не было никаких известий, но деньги на содержание мальчика аккуратно переводились в канцелярию гимназии.

Затем стали доходить известия о том, что он в Париже, видели его в Лондоне. Поплыли слухи о скандале, устроенном им директору Гринвичской обсерватории, когда дед будто бы назвал того ослом и идиотом, затем нагрянула война, революция — и дед на время забылся.

Георгий Сергеевич кончил гимназию, захватил хвост войны, побывал на фронте, был ранен и по выздоровлении поступил в университет.

Голодовка двадцатого года скомкала учение — пришлось заниматься всем тем, что кормит: разгрузкой товаров в порту, продажей барахла, огородами, даже мешочничеством. Была сделана робкая попытка написать рассказ — и выявилось незаурядное литературное дарование. Его вещи печатались охотно — Горя нашел самого себя и стал жить по-человечески.

Наконец, в 23 году исчезнувший дед прислал ему письмо, помеченное штемпелем «Пишпек». Оно не было пространно — дед сообщал, что вот уже два года, как он в Пишпеке, служит сторожем в каком-то учреждении, занимается садоводством. «Жить можно, но и умирать пора — ведь мне девятый десяток на исходе», — заканчивалось письмо.

А теперь эта телеграмма…

II.

Однообразные пустыни после Оренбурга, станция Арысь, где приходится целый день ждать поезда на Пишпек, живописные скалы Фрунзенской ветки, где путь делает гигантские петли, а поезд расцепляется на две части, каждую из которых задыхающийся паровоз тянет, изнемогая, наверх и, наконец, долгожданная ст. Пишпек.

Сорок минут езды на арбакеше — и Георгий Сергеевич у крохотного глиняного, забеленного известью, домика на окраине города.

На стук отворяет замызганная девчонка лет двенадцати и испуганно смотрит на Георгия Сергеевича.

Потом, видимо, вспоминает что-то, широко улыбается и кричит в комнаты:

— Дщусю, до вас внук пршхав!..

И вот опять видит Георгий Сергеевич своего деда — он лежит, вернее, полусидит на кровати под одеялом.

— Ну, вот, и спасибо, что приехал… — слышит Косицын низкий бас, и огромные руки слабым движением тянутся к нему.

Дед изменился сильно. Волосы, теперь сплошь белые, поредели, рот запал — видно, не один зуб потерял старик за это время, глаза ушли глубоко под косматые брови.

И жестко было прикосновение к лицу щетины давно небритых бороды и усов.

— Умирать пора, Горя, — сказал старик. — Пожил, довольно. Слава тебе, господи, до девяносто трех лет дотянул, родителя своего на семь лет перещеголял…

И, помолчав, добавил:

— Вызвал я тебя, Горя, чтобы, во-первых, проститься — ведь ты единственный Косицын после меня остаешься, а во-вторых, рассказать перед смертью кое-что… А теперь пойди, отдохни с дороги, вон, в комнату рядом. Я тоже устал, взволновался, — поговорим завтра, авось доживу.

Утром старик встретил его так же приветливо, как и накануне.

— Ну, Горя, — сказал он, — можно начать мою историю. Слушай — и ничему не удивляйся… Впрочем, удивляться можешь, есть чему. Только, только… верь, — закончил он с какой-то просящей, жалобной улыбкой.

— Герой моей истории — вон, — продолжал он, указывая на стоящий у кровати стол.

Георгий Сергеевич только сейчас заметил на нем своего старого знакомого — большой, отливающий тускло-серым металлическим цветом кубок.

— Много выпито из этого кубка вина и горя. Вино пил мой отец, а горе — мы с ним вместе, — усмехнулся старик. — Но, слушай дальше, мальчик.

Дед поправил подушку, лег поудобнее, осторожно ворочая свое большое, умирающее тело и, откашлявшись, начал.

III.

— Отец мой, Максим Максимыч, как тебе, может быть, известно, был мот, пьяница и игрок. Из песни слова не выкинешь, Горя, и только этими свойствами его характера можно объяснить то, что наложило тяжелую печать на мою и на его жизнь, что превратило в ничто величайшее достижение разумных существ. Судьба сыграла над этим достижением такую глупейшую шутку, что становится страшно. Ну, да ладно, не буду говорить загадками…

После сражения под Тарутиным, в наполеоновскую кампанию, отец мой двадцативосьмилетним капитаном был ранен осколком снаряда в ногу и эвакуировался в тыл.

Отправился он в наше имение Нижегородской губернии, Шумово, и стал ждать там выздоровления.

Однажды, сидя у себя в кабинете и попивая вино, он был потревожен лакеем Егоровичем, который ему доложил, что вернувшийся с медных рудников Урала, тогда еще не опущенных в карты, приказчик Кузмичев желает его видеть.

Нужно тебе заметить, Горя, что все это я рассказываю со слов отца, накануне смерти побеседовавшего со мной в состоянии, уже близком к старческому маразму. Кое-что забылось, кое-что, может быть, перепутано.

Кузмичев был толковый, грамотный, живо интересующийся всем человек. Отец его любил, доверял ему, а потому, во-первых, и отправил его на рудники проверить работу, а во-вторых, не послал к черту за то, что тот помешал ему в его уединении.

Кузмичев вошел, поклонился и поставил на стол что-то, завернутое в домотканый красный платок.

— До вашей, милости, барин, — сказал он. — Так что дела на Макарьевском руднике идут ходко, за прошлый месяц руды пудов четыреста нарыли да и за позапрошлый, почитай, столько же. Митька Дробыш дело понимает и касательно поведения его никакого сумления быть не может. Бьет Митька милости вашей челом и просит не гневаться — принять сей презент.

Развернул платок и подносит к самому баринову носу что-то продолговатое, круглое, темно-серое.

— Так что на самом дне шахты, в канун Покрова дня, вырыли эту штуку. Головка в ей отвинчивается, лежат в ей бумаги — люди мы темные, понять не можем, что к чему.

Взял отец эту штуку в руки и видит — действительно, цилиндр этак вершков пяти в длину, около двух в диаметре. Головка круглая, отвинчивается. Весь темно-серый, тяжелый страшно, фунтов на десять. Отвернул головку, а Кузмичев говорит:

— Долго бился Митька над головкой этой самой — никак не отвернуть. Вся штука эта коростой была покрыта, вершка на полтора толщиной. Долго коросту эту отбивали, прежде чем она настоящий свой материал показала. А когда головку отвинтили, свист пошел…

Отвинтил отец головку, заглянул внутрь и видит — в первом цилиндре второй, но уже не металлический, а из какого-то темного, гибкого, как резина, вещества. И с крышкой. Снял эту крышку, а в нем свернутые бумаги лежат. Развернул их — знаки какие-то, черточки, крестики, и бумага не обыкновенная, а желтая, полупрозрачная. Кузмичев же продолжает:

Случай на улице Капуцинов. Рассказы - i_006.jpg

— Была в ей, в штуке этой, еще коробочка одна, крохотная, этак с полпальца длиной. В коробочке этой, как Митька сказывал, были зернышки какие-то насыпаны разные. Винится Митька перед тобой, барин. Утянули евонные ребятишки эту коробочку, затеряли, а зернышки, как сказывали потом, сожрали — кисленькие, говорят.

Смотрит мой отец на бумаги и не понимает ничего. Кузмичев же — дальше:

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 26 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:
Комментариев (0)
название