Разведение роз вдали от цивилизации (Солдаты истины)

Солонников со смешанным чувством растущего удивления и уважения смотрел на Шумакова. А глаза того уже не смотрели, остекленев, голос перехватывало:

— Короче, все это вместе должно было сработать! А оно, черт бы его подрал, не сработало! И сейчас я сижу по уши в болоте такого дерьма!.. А все, с кем я пил водку и кто клялся мне в вечной дружбе, всем плевать, что сегодня ночью на полосе какой-то ублюдок зацепил наш самолет!!!

— Короче, тебе нужен самолет, — заключил Солонников.

— Смешно, — голос Шумакова сел. Он дрожащей рукой потянулся за сигаретой.

— Я не шучу. Но надо подождать… — Борис прикинул, -

…около недели. Он сейчас в рейсе, обеспечивает экспедицию. Прилетит порожняком — и он твой.

Шумаков вскинул голову, уставился на Солонникова, и — сник.

— Поздно.

— Они не могут подождать неделю?

Шумаков прислонился затылком к холодильнику, выпустил дым в потолок и прикрыл глаза. Лицо его стало равнодушным.

— Не знаю как у вас на фирме, Борис, — медленно, через силу проговорил он, — а у нас каждый за себя. Институт разваливается, все собачатся, кусок изо рта рвут…

— Заказ сразу ушел к другому?

— Ну… Почти что так.

— Давай поборемся, — предложил Солонников. — Скажи, с кем ты в договоре и кто задел самолет?

— Не бери грех на душу, — неуверенно сказал Шумаков.

Солонников помолчал.

— Что, так серьезно?

— Да нет… Просто, знаешь ли, я этого мерзавца убить могу. Не представляю, как можно случайно задеть такую махину… Ты его искать, что ли, собрался? Поздно уже, все, оставь! — он раздраженно отшвырнул сломанную сигарету. — Не успеть все равно. Мы одно оборудование на борт монтировали месяц.

Солонников что-то молча прикидывал про себя.

Шумаков потер лицо ладонями и продолжал спокойным голосом:

— Позвонили мне заказчики… Рвем договор, говорят. Я им — мужики, дурацкая случайность, я все улажу! Они мне — это ваши проблемы, у нас тоже дела, ждать не можем. И — все… Хорошо хоть в деньги влезть не успел. Ну, и я после всего этого…

— Что?!

— Расстроился, — Шумаков хихикнул. — Разве не видишь? Всю ночь…

Он вставил в зубы сигарету и замер, забыв закурить. Глаза его снова остекленели.

Солонников наклонился к Шумакову и сжал его холодную вялую ладонь.

— Мы сейчас с тобой выпьем коньяку, — твердо сказал Солонников. — Помоему, это как раз то, что тебе сейчас нужно. А потом решим, что делать. Хорошо? Выход всегда есть.

В прихожей затренькал звонок. Борбылев вытирая руки, устремился из кухни:

— Я открою.

Солонников прикрыл за ним дверь, поставил на стол бутылку и два стакана. С треском отвинтил крышку. С плеском налил до краев. Хрен с ней, с заначкой! Они посмотрели друг на друга и молча чокнулись. Шумаков тяжко вздохнул и, подперев щеку ладонью, уставился в пустую рюмку.

— Эх, Солоныч! Эх…

Борис похлопал его по плечу.

В прихожей бубнили возбужденные голоса.

Борис поднялся.

— Хозяин! — гулким басом мажордома позвал Борбылев. — Хозяин! Тут человек с коньяком.

Солонников выскочил в коридор.

— Где коньяк?

— Вот человек.

Держа ладного невысокого Данилевича за плечи, Борбылев как бы представлял его Солонникову, а Данилевич в свою очередь протягивал Борису бутылку «наполеона», и оба сияли лучезарными улыбками.

— Добрый вечер, — Солонников пожал протянутую руку и принял бутылку. Коньяк был настоящим. — Ого! Это в честь чего же мы так гуляем?

— Все расскажу! — сияя, казалось, всеми типами улыбок сразу, сказал Данилевич.

— Да что случилось-то, что за день такой? Двое веселяться, один с горя вянет…

— Пардон! — Борбылев поднял руки, удалился в гостиную и стал там шуршать скатертью и звенеть посудой.

Данилевич посмотрел на Бориса внимательно, настолько внимательно, что даже показалось будто не человека он в этот момент видел, а что-то важное вспомнил, связанное с этим человеком, и неслышно пошевелил губами, проговаривая то, что вспомнил.

— Леонид Иванович…

— Простите! — Данилевич подался к Солонникову и вполголоса с жаром спросил: — А кто с горя вянет? Кто еще пришел?

— Валера, — Солонников кивнул на кухонную дверь оранжевого стекла. В том, с каким проворством Данилевич направился к кухне, было что-то неприятное Борису.

Он остался стоять под вешалкой, сжимая в руках бутылку.

Данилевич заглянул на кухню:

— Валерий Павлович, мое почтение.

Шумаков поднялся, покачнувшись:

— И вам… Добрый вечер.

Данилевич пристально смотрел на него. Шумаков имел растерзанный вид и попытался спрятать за спину уполовиненную бутылку. У Солонникова нехорошо скребнуло по сердцу. Как бы повежливее его отсюда… Он шагнул к Данилевичу.

— Не скапливайтесь, не скапливайтесь, товарищи! — прогудел Борбылев, проходя на кухню с громадным блюдом под утку. Воспользовавшись теснотой коридора, он вытеснил Данилевича в прихожую. — Снедь уже доходит, поэтому прошу всех удалиться. Пока набирайте слюну и формулируйте тосты.

Он улыбнулся Данилевичу и закрыл за собой кухонную дверь.

Данилевич принялся сдирать ботинки, поглядывая на оранжевое стекло.

— Ну, Валера! — донеслось укоризненно из-за двери. — Нельзя же так! Сейчас за стол садимся…

— Леонид Иванович! — позвал из глубины квартиры Солонников. — Проходите, прошу вас.

Затихли бурные, хором поздравления Борбылеву, который историю рождения внука и все последувавшие за ним события описал очень живо и с увлечением. В лицах и с комментариями. Особенно удался у Борбылева образ самого Артема. Артема пускающего пузыри, Артема орущего. Все встали, чокнулись, дружно крякнули, потянули носами воздух и расселись по местам. Солонников — во главе стола в легком кресле, как капитан, Борбылев с Данилевичем — на диване, Шумаков — напротив них на стуле.

Отставив рюмку, Солонников атаковал полную тарелку.

— М-м! Николай Николаевич — божественно!

Борбылев, любовно накладывавший себе и Шумакову гарнир, поднял глаза:

— Ага?! Ешьте!.. Я вам потом еще кое-что расскажу. На десерт. Оч-чень интересное. А сейчас прошу следующего, по кругу…

Данилевич с видимым удовольствием принял эстафету:

— Позвольте, начну немного издалека. Я, мужики, встречался с колдуном.

— Когда?

— С тем самым?

— Да. Вчера. Вернее, он позвонил мне. Ночью.

— Сам?!

— Да, да… Теперь слушайте. Он позвонил мне и сообщил, чтобы я ждал счастливой перемены в жизни.

— В чьей? — хмуро спросил Шумаков. Ни на кого не глядя он наполнил рюмку до краев и опрокинул в рот. Посидел с выкаченными глазами — и содрогнулся. Борис с тревогой посмотрел на Шумакова. Борбылев тоже покосился на него, кротко вздохнул и придвинул к Шумакову маринованные огурчики.

— В моей, конечно, — пожал плечами Данилевич. — Потому, сказал он, что прежняя история закончила течение свое. Не История вообще, а просто история. Сегодня в ноль часов тридцать три минуты пересек плоскость эклиптики астероид. Странный астероид, заметьте! Колдун сказал, что это пришелец из другого мира. А ученые — в растерянности. Дело в том, что они не могут объяснить, почему эта гора — больше Цереры — не фиксировалась на подлете. Астрологи как сговорившись вещают о нулевом, невидимом конце света. И вот, сегодня ночью свершилась криптокатастрофа…

— Так, — сказал Солонников и положил вилку на скатерть.

Данилевич мельком взглянул на него.

— … Наконец стало понятно, что колдун имел в виду в тот раз. Криптокатастрофа. В материальном плане ничего не случилось, сказал он. Но была нарушена астрологическая картина местной области галактики. Галактика в целом и вселенная не пострадали. Произошел, так сказать, астральный сбой местного значения. У нас же перемены заметные — судьбы великого и малого отныне пошли по иным путям, в соответствии с новыми звездами, с которыми они образовали астральную связь.

Солонников посмотрел на Шумакова. Тот, не поднимая головы, задумался на секунду, наморщив лоб — и продолжал вяло отправлять в рот салат.