Там, где упал (СИ)

– Задача ясна?

Он смотрел на меня с уважением, как алеут на шамана, но все-таки заартачился:

– Н-е-е, мне сказали здесь!

Пришлось повторить:

– Сейчас ты пойдешь к капитану, и покажешь ему эту хреновину! Пусть попросит электромеханика найти у себя две, точно таких же. Иначе будем без рыбы! Ты ведь в море вышел не на прогулку?

Боцман пулей взлетел по трапу.

– А можно, – спросил он уже с палубы, – я сразу к электромеханику?

– Как, ты еще здесь?!

Он еще не успел дойти до надстройки, а я уже "припадал к источнику".

Ржавчины стало меньше. Наверное, за ночь успела осесть. Но пойло явно теряло градус. Нужную стадию пришлось добирать количеством. Зарядившись как следует, я снова наполнил литровую банку. – На всякий пожарный случай.

Березовский пришел через полчаса, грустный-прегрустный. Я встретил его с сигаретой в зубах, и летом в душе.

– Нет у него такого, – молвил боцман трагическим шепотом.

– Это надо ж какая беда! Придется поставить свои…

Все что нужно, я достал из ящика с ЗИПом. Паяльник был наготове. В общем, процесс "лечения" длился минуты три.

Потом мы с "драконом" приступили к эвакуации. Все расставили по местам, закрепили по штормовому. На обратном пути он нес деревянный ящик с "прибором для поиска неисправностей".

– Осторожнее, черт! Не кантуй! – покрикивал я. – Стекло не разбей!

…Результат превзошел ожидания. Перо прожигало бумагу насквозь, а сигнальная лампочка загоралась в полный накал. Я убавил приемнику прыти, проверил сигнал на слух. Теперь и в толще воды шевелилась какая-то жизнь.

– Ты что, на собрание не идешь? – лениво спросил вахтенный штурман. – Я два раза уже объявлял!

– Какое еще собрание?! – хотел возмутиться я. – Мне приемник нужно настраивать!

В голове была куча доводов, один объективней другого, но Брянский пришел, и опять все испортил:

– Морконя! Особое приглашение?!

В тесном салоне молча скучал экипаж. Люди сидели плотно, как патроны в обойме. Каждый размышлял о чем-то своем. Только "дед" выделялся на общем фоне. Он принес из своей каюты широкое, мягкое кресло, и устроился в нем довольно вальяжно.

Ох и любит наш старший механик жить со всеми удобствами! Вот так же, наверное, и вчера, на подхвате у Селиверстовича. – Снял, падлюка, "пенки" с чужого спирта, – и "до сэбэ"! – Ну как же! Он заработал! – И, главное, нет, чтоб с хозяином поделиться! Ползай теперь по шахте, давись ржавчиной! Лелея в душе законное чувство обиды, я встал у порога.

Витька прошел вперед, занял место за единственно свободным столом. Не спеша, разложил по листкам конспект своей "тронной речи", и, как подобает начальству, откашлялся.

– Присутствуют все, кроме вахты. Всего – двадцать семь человек. Предлагаю голосовать. Кто за то, чтоб открыть собрание?

Все были, конечно же, "за".

– Нужно избрать рабочий президиум, – суконным тоном продолжил Витька. – Ваши предложения по составу? Называйте кандидатуры!

Я тут же заполнил паузу:

– Президиум из двух человек. Предлагаю Рожкова и Березовского!

Все почему-то заржали.

– Будут другие кандидатуры? – ухмыляясь, спросил Витька.

Других кандидатур не было.

– Предлагаю голосовать!

Все руки взметнулись вверх.

"Дед" был, естественно, "против", но воля народа – закон! Леха занял почетное место в президиуме, а я – его кресло.

Потихоньку смешки поутихли. Запахло казенной рутиной. Из пассива избирался актив.

Киномеханик, библиотекарь, – эти "должности" хуже взыскания. – "Видик" в море работает круглосуточно. Даже во время обеда на экране "крутая порнушка". Фильмы крутят кому не лень. Кассеты рвутся, а то и совсем исчезают. Книги тоже пока в цене. Их берут, "дают почитать"… И куда потом все девается? – Этого не вспомнит никто.

В остатке – всегда головная боль. Вместо чистого отдыха на берегу, обладатели этих "званий" пропадают в обменном фонде, пишут пространные "объяснительные". А потом платят за все в пятикратном размере из своего, заметьте, кармана. – Деньги что? – Тьфу! Времени жалко!

Прения были жаркими. Самоотводы не принимались. В процессе таких вот "выборов" очень легко сводить старые счеты, и наживать себе новых врагов.

Еще хуже обстояли дела с должностью предсудкома. Профсоюзный бос, по версии из ЦК, должен быть обязательно коммунистом. А партийцев у нас в экипаже, так получилось, не было. Был, вернее, один, но его увезли еще с рейда, с белой горячкой. – Одел мужичок костюм… И при галстуке, с дипломатом, шагнул через борт. Хорошо, успели поймать:

– Ты, Петрович, куда?

– В магазин, за водкой!

– За водкой? Тогда понятно! – Вызывайте "скорую помощь"!

Короче, судили, рядили, и в итоге на должность выдвинули меня. Стармех подкузьмил: – У радиста, де, есть пишущая машинка, и вообще, "ему делать нечего".

Многие, кстати, так и считают, что начальник радиостанции – это "матрос с дипломом". Между тем, на моей совести – прогнозы и карты погоды, "навигационные извещения мореплавателям", прибрежные предупреждения. (Это чтоб судно не занесло туда, где падают обломки ракет, где дрейфует "предмет, похожий на мину".) Есть еще контрольные и циркулярные сроки, летучка, совет капитанов, служебная и частная переписка, телефонные переговоры. Помимо всего прочего, с пятнадцатой по восемнадцатую, и сорок пятой по сорок восьмую минуты каждого часа, каждый из нас обязан прослушивать частоту 500 килогерц. – Не терпит ли кто бедствие, не звучит ли в эфире знаменитый согнал "SOS"? Неисполнение всех этих требований в должном объеме карается в судебном порядке. А также в ином… Как офицер ВМФ, давший присягу, о тонкостях умолчу.

Есть у меня для всего этого целая куча мудреной аппаратуры. – Два с лишним десятка наименований. – Все должно крутиться, вертеться, работать в автономном режиме и быть в безусловной исправности.

Уже впечатляет? – Тогда поехали дальше. За мизерную доплату радист исполняет обязанности электрорадионавигатора. На его широких плечах – лаг, эхолот, радиопеленгатор, гирокомпас, пара локаторов, и системы питания к ним. Если что-то забарахлит, – штурман сразу сходит с ума. Ведь исправность этого оборудования – главный залог безопасности мореплавания. Только боцману все это "до лампочки". Фал с гачком, пропущенный через блок на бакштаге, он крепит к лебедке из рук вон плохо. При сильном и встречном ветре веревка цепляется за антенну локатора, и "клинит движок" В лучшем случае "вылетают" предохранители, в худшем, – меняется двигатель.

Да, чуть не забыл! Мы же еще добываем рыбу! В зависимости от способа лова (донный трал, пелагический трал, кошельковый невод, и т. д. и т. п.), есть в моем арсенале "приспособы" для этого дела. – "Сарган", "Палтус", "Кальмар", выносные вибраторы и лебедка. Это на промысле самое главное! Парочка "пустырей" – и тебя, умного и красивого, матросы смайнают за борт.

Ну вот, пожалуй и все. Если что-то забыл, – только по мелочам: Радиотрансляционная установка, система служебной и громкой связи, УКВ радиостанция, антенны, аккумуляторы, шлюпочные радиостанции… (Ну, это на случай, когда уже всем "кильдык")…

Но муторнее всего – бумажная волокита. Для каждой "железки с начинкой" имеется свой формуляр. Ресурсы моточасов, отказы и неисправности, профилактика и регламентные работы. – Все это должно быть отражено. А как же иначе списывать спирт, выпитый Селиверстовичем? Отчетность у нас – превыше всего. Чем больше бумаги – тем чище заднее место.

На все про все у радиста – шестнадцать часов в сутки, включая отдых и сон. Почему не двадцать четыре? – Да все потому, что деньги, которые мы получаем, – от пойманной рыбы. Улов делится на паи. У матроса первого класса ровно 1 пай, у капитана – 2, у стармеха – 1,9, у радиста – 1,47. (За обработку электрорадионавигатора кидают еще две десятки, итого – 1,67). Поймали, допустим, тонну трески. – Это матросу бутылочка водки "по старому". – Три рубля, шестьдесят две копейки на пай. Капитану, естественно, вдвое больше. Поймали тонн двадцать? Значит, "рогатый" кладет в свой карман семьдесят два рубля и сорок копеек.