Там, где упал (СИ)

Весь "золотой запас" я вылакал в два присеста. Потихонечку "забрало". Кайф от пойла тяжелый и мутный. А куда бечь?! Это все-таки лучше, чем совсем ничего. – Первый раз за сегодняшний день, я закурил. – Спасибо хотя бы на это!

Крышка люка была "расхожена", и открылась почти бесшумно. Внизу была длинная лестница, ведущая к днищу судна, а рядом – система приводов поворота и спуска сонара. Я прислушался. Судя по звуку, вибратор работал хреново, с заметными перебоями. Как сердце с хорошего бодуна.

Под широкой железной пробкой плескалась заветная влага. Я сделал четыре полноценных глотка, и пустил ее самотеком. В банке запенилась мутная жидкость с хлопьями ржавчины. Но градус в ней был. И, честно скажу, неплохой градус! Примерно такой, как у "Стрелецкой".

Толцыте, мужики, и обрящете! И отверзется вам от щедрот!

… Брянский жил напротив меня, чуть вправо – и дальше, наискосок. Оттуда, как раз, выносили стармеха. Он был уже на бровях. В капитанской каюте стоял "гай-гуй". Отмечали отход, как положено в "зоне трезвости". Громко играла музыка. Алла Борисовна Пугачева пела про "седого погромщика". Было грустно. В душе росло смутное подозрение, что люди пьют за мое здоровье.

Я ввалился в радиорубку, включил передатчик, и взял чистый бланк. На бумагу легли стандартные строчки служебной радиограммы. "МУРМАНСК, АРКС, ДИСПЕТЧЕРУ = ВЫШЛИ КОЛЬСКОГО. СЛЕДУЕМ РАЙОН ПРОМЫСЛА. СВЯЗЬ ОТКРЫЛ". Дальше шла подпись. И тут я с ужасом обнаружил, что напрочь забыл фамилию капитана. Попробовал позвонить, – трубку никто не брал. Сходил, постучался в дверь. Мне оттуда сказали:

– Свободен!!!

Это ж надо, допился! И фамилия вроде простая. – Какой-то, вроде бы, лес, воспетый в народных песнях… Точно какой-то лес! Там еще водятся волки!

Ничтоже сумняшеся, я дописал на бланке: КМ (Капитан) ТАМБОВСКИЙ.

Так телеграммку и "запулил".

Покончив с делами, я заглянул на мостик.

– Ты как? – вежливо справился вахтенный штурман.

– На десять процентов уже человек!

– Отходи. Послезавтра будем на промысле.

Перо самописца уверенно жгло бумагу, отражая рельеф дна. Я коснулся запястьем "стола". Шибануло, но очень слабо. М-да! Сигнальчик-то никакой! Даже лампочка еле "плямкает"… Ничего, завтра починим!

В каюте я закрылся на ключ, достал заветную банку, пропустил содержимое через фильтр. После двойной очистки, жидкость облагородилась до светло-коньячного цвета.

Кто-то ломился в дверь, матерился голосом капитана, но я не открыл, а тоже сказал:

– Свободен!!!

Чего волноваться? Ведь боцман "заранее все укрепил"…

Я выжрал все до глотка, но уснуть долго не мог. Сначала в башку стучались стихи. – Пара матерных, и небольшое цивильное:

Потом меня обуяли мечты. Я себе представлял, как сегодня же брошу пить. А потом "отбомблю" положенный срок на этой вот, сраной коробке. И будет мне заслуженный отпуск за три беспросветных года! И приеду я в город Архангельск, в новых джинсах, и кожаном пиджаке. И в доме, что напротив тюрьмы, мне позволят увидеться с дочкой. И случится такое чудо, что ее от меня прятать не станут. И никто не будет кричать, что мои появления раз в году ребенка травмируют! Что она, после встречи со мной, ночами не спит. Что пора бы одуматься, все простить, и вернуться в семью…

И сон мне приснился светлый-пресветлый! Будто бы мы гуляем по набережной. На Анютке огромный, розовый бант. А я для нее покупаю много-много конфет и игрушек…

…Новый день начался с конфуза. На шахте висел огромный амбарный замок.

В кладовке под полубаком прилежно копался "дракон". – Готовил к выдаче спецодежду. Увидев меня, сочувственно улыбнулся.

Это не он! Эх, знать бы, кто заложил!

Я поднял глаза на мостик. Расплющив нос о стекло, на меня смотрел капитан: мол, поднимись!

– Ну, Моркоша, уел! – сказал он с шутливым поклоном, и сделал вид, что снимает шляпу. – Жаль, вчера ты мне не попался! Ведь я, грешным делом, хотел тебе морду набить!

– Это еще за что?! – набычился я.

– За твою телеграмму!

– Какую еще телеграмму?!

– Которую ты вчера диспетчеру отослал. Или не помнишь?

– Ну, было такое дело. А что в ней такого, в той телеграмме?

– Ты и правда не понимаешь?

Я и правда не понимал:

– Слушай, Виктор Васильевич! Перестань говорить загадками!

– Ты подпись какую поставил? – уже с интересом спросил Витька.

– Будто не знаешь! Капитан Брянский!

– А здесь что написано?

Я глянул, и охренел! Это ж надо какой "прокол"! Тут, если "засек" контроль, просечкой в талоне вряд ли отделаешься!

– Это что ж получается? – я пытался собраться с мыслями. – Телеграмма того? Не дошла? Вроде как аннулирована?

– Лучше бы не дошла! – Брянский тяжко вздохнул – Диспетчер ее прочитал, и успел уже всем растренькать. "Тамбовский" теперь, по твоей милости, – это моя новая кличка.

– Может быть, пронесет?

– Куда там! – Витька вздохнул, и махнул рукой. – Вчера "Снежногорск" вызвал на УКВ. И, ехидненько так: "Пригласите на мостик капитана Тамбовского!". Нет, это уже навсегда!.. Ты, кстати, куда собрался?

– В шахту. "Палтус" лечить.

– А что с ним?

– Пока не знаю. Буду смотреть усилитель. Скорее всего, – оконечный каскад.

Брянский долго смотрел мне в глаза. Причем, с явным сомнением. Наконец, произнес:

– Не знаю, не знаю… По мне, – так нормально работал прибор! Когда выходили в район промысла, заряжали рулон японской бумаги. – Ну, сам понимаешь, – качество! – Вся рыбка под нами, – как на ладони! Никогда без плана не приходили!.. Есть у меня в сейфе еще два рулона. Сейчас покажу…

Бумага, и правда, была шелковистой и гладкой, с красивым орнаментом на лицевой стороне. Один экземпляр уже побывал в работе, в режиме "белая линия". То, что там я увидел, внушало доверие.

– Ну как?! – произнес капитан с плохо скрываемой гордостью. – Тебе вот, такую бумагу ни в жизнь не достать!

Что верно то верно! Даже спирта, и того не достать!

– Ай да бумага! Вот это бумага! Ах, какая бумага!!! – повторял я на все лады, пока Витьку не перекосило.

– Да ладно тебе! – отплюнулся он стандартной Архангельской фразой.

– Ключ от замка у кого?

– Какого еще замка? – не сразу врубился Витька.

– Большого навесного замка, которым закрыли шахту! – пояснил я, как можно вежливей.

– Зачем он тебе?

– Я ж говорю: "Палтус" лечить! ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ, МОЖЕТ БЫТЬ, МЫ УЖЕ ПО РЫБЕ ИДЕМ?

Аргумент не подействовал:

– А мне почему-то кажется, – с нажимом сказал Брянский, – что ты собираешься голову свою подлечить! И опять, как обычно, нажраться! Хватит! Пора отходить!

– Ты меня в море вывез? – спросил я с таким же нажимом.

– Вывез! – подтвердил Витька.

– Ну, вот! А здесь я нормальный! – (Спасибо, капитан Севрюков!) – Как ты мыслишь, сколько воды помещается в емкости "Палтуса"?

– Литров, наверное, триста-четыреста, – навскидку прикинул Брянский.

– Шестьсот пятьдесят! – уточнил я, добавив чуть-чуть от себя. – И сколько ж туда спирта залили?

– Слушай… я все понимаю… – заюлил капитан, – но знаешь… как-то спокойнее!

– Ладно!!! – я бросил последний козырь. – Давай провожатого!

…Провожатым назначили боцмана Березовского. Ключ от шахты был, как раз, у него. "Дракон" смотрел на меня с подозрением, и все время крутил носом, – чего-то поднюхивал. На правах хозяина территории, я тут же его привлек в качестве "тыбика". – "Ты бы убрал тот железный ящик". "Ты бы здесь поддержал". "Ты бы это подал". Боцман охотно слушался. Был он родом из военных матросов, и еще не забыл понятия "дисциплина".

Девяносто процентов всех неисправностей находится визуально. Если конечно, знать, где искать. Я выдвинул блок усилителя мощности, – и вот вам пожалуйста! В глаза мне смотрели два мощных сопротивления реостатного типа. Эмаль на них почернела и вздулась, а местами, – отвалилась совсем. Я выкусил пассатижами оплавленный провод, осторожно ослабил крепления и сунул "вещдок" Березовскому: