Мальчик с саблей

– Я не имею права отдать вам это оружие, – просипел Вольховский.

– Да не надо нам ничего отдавать! Просто отойди в сторону. Сними пост! – Отце Миклаш вдруг схватил капитана за плечи и встряхнул что есть силы. – Ты чего боишься? За звёздочки свои боишься?! Ты же офицер, а не шваль штабная! Ты не хуже меня понимаешь: это надо сделать – так что же ты тянешь?!

Внезапно на юге в небе распустились два ярких цветка – красный и зелёный. А потом из-за гор прилетел плохой, неправильный звук – будто одновременно застрекотала дюжина швейных машинок.

– Ну, вот и началось, – отце Миклаш утёр со лба испарину. – Твоё слово, капитан!

Вольховский непослушной, не своей рукой сдёрнул с пояса рацию и вызвал группу Тайги. Ответом было лишь громкое шипение статики.

Капитан переключил канал.

– Шестой, ответьте! – с тем же результатом.

– У Салана за воротами грузовик, – сказал поп. – Дай мне с собой офицера.

Из штабного здания выбежал дежурный радист:

– Товарищ капитан, на всех частотах глушат! Пеленг взять не могу – будто со всех сторон сразу!

– Дежурный, «в ружьё»!

…Грузовик пожарной охраны с отце Миклашем и лейтенантом взвода охраны умчался к прибрежному схрону, сопровождаемый скрежещущим сигналом боевой тревоги.

Сотник обошёл позицию. Все «землемеры» расположились на местах, кто за камнем, кто за деревом, предохранители сняты, стволы обращены к дороге, выползающей справа из-за отвесного скального уступа, делающей широкую дугу метрах в десяти ниже по склону, прямо перед выбранным для засады местом, и скрывающейся слева за другим утёсом.

Сотник встал за спиной у гранатомётчиков.

– Приготовились.

Лишних слов не требовалось – все действия были согласованы десяток раз.

Гул тяжелых дизельных двигателей постепенно приближался. Наконец из-за поворота блеснул неяркий свет фар, а затем показалась и машина.

– Стоп!!! – шёпотом заорал сотник. – Это не те!

Джип с опознавательными знаками итальянского контингента прошёл мимо замерших алтинцев, затем красные габаритные огни стали удаляться.

И в тот же момент одинокая фара высветила белую щебенку серпантина, на повороте появилась чёрная рыбья туша бронетранспортёра, а позади него заплясало светлое пятно от ещё одной боевой машины.

– Ждать! – вполголоса командовал сотник. – Ждать!

Наконец итальянский джип исчез за левым поворотом.

Сотник включил рацию и отдал короткую команду. С хребта холмистой гряды взлетели в воздух две ракеты, красная и зелёная, бросая свет во все концы Плешинской Горсти, давая знак всем, кто ждал этого знака.

Из зарослей на склоне к первому бронетранспортеру протянулась дымная указка. Двое или трое солдат инстинктивно соскользнули на землю, остальных огненный мячик взрыва раскидал в стороны, как сухую солому.

Лес ожил. Злые слепящие огоньки расцветили склон.

Горящая машина повела башней, и крупнокалиберный пулемёт вырвал из подлеска длинную узкую полосу зелени.

Второй бронетранспортёр рывком остановился и сдал назад, загораживаясь скалой как щитом. Предназначенный ему реактивный снаряд ушёл в пустоту и через секунду взорвался где-то на другой стороне ущелья.

Солдаты под командованием сержанта ссыпались с брони и бегом бросились назад по дороге. Затем они свернули в лес, вверх по безлюдному склону, чтобы обойти засаду сверху.

Точно так же поступили и Тайга с итальянцем, обходя нападавших с другой стороны.

Из-под днища горящего бэтээра, ошалело крутя головой, выполз Охрименко, дотянулся до «калаша» одного из убитых солдат и залёг за передним колесом, короткими очередями отстреливаясь по автоматным вспышкам.

Второй бронетранспортёр снова высунулся из укрытия и нашпиговал склон свинцом.

В роте у Тайги не было случайных людей – все прошли Кавказ и знали своё дело.

Через двадцать минут, в попытке отступить, «землемеры» встретили серьёзное препятствие. Удалось ли кому-то вырваться из кольца, осталось невыясненным.

Опасаясь попасть под огонь своих, Тайга вывел людей к джипу итальянца.

– Охрименко! – крикнул Роман, осторожно выходя по дороге назад, к горящему бронетранспортёру. – Жив, нет?

В наступившей тишине стало слышно, как шумит вода в ручье на дне ущелья.

– Та шо мне станется, товарищ майор? – прилетел голос в ответ. – Я бы вам по рации сказал, так вы ж трубку не берёте!

Две группы объединились и сосчитали потери. Минус шесть, и трое легкораненых, и полыхающий бэтээр. Второй машине тоже досталось – снаряд взорвался под передним колесом, и без тягача её было не вытащить.

Пятерых бойцов Тайга отрядил проверить склон. Скаппоне вызвался забрать раненых.

– Я пытался вызвать моих ребят, Роман, но в эфире сплошной шум. В джипе не хватит места для всех вас, но я доберусь до перевала, и мы вернёмся на бронемашинах.

Откуда-то из-за холмов, со стороны Плешина, ветер донёс звук сильного взрыва.

– Не надо, – сказал Тайга. – Лучше вам сейчас с места не двигаться – непонятно, где сейчас что. Выстави дозорных и жди нас на перевале. Здесь по прямой, через гряду, будет километра два. Мы быстро. И попытайся вызвать подмогу.

Скаппоне как-то неопределенно кивнул и повёл раненых к подъехавшему джипу.

На углу Кухарьской и Пришана, у руин фонтана, из открытого кузова пожарного грузовика Салан и два его сына раздавали оружие.

Плешинцы были торжественно мрачны и сосредоточенны, подставляли открытые ладони, принимали автоматы как знак доверия. Нервно распихивали по карманам и засовывали под ремни запасные рожки.

– Болех, Агна! Вашими десятками закроете птицеферму и гаражи, – командовал пожарный. – Тровиц, веди своих к водокачке. Чем-нибудь завалите дорогу, чтобы мышь не проскочила! Мален, на тебе старая школа – прикроешь русских с фланга…

Старый часовщик терпеливо отстоял очередь и выпросил снайперскую винтовку.

– Зачем она тебе, отец? – увещевал Эзру младший сын Салана. – С таким зрением – куда ты сможешь прицелиться?

– Молодой человек, – спесиво отвечал часовщик, – впредь не путайте слепоту с дальнозоркостью. Я вас умоляю, от автомата у меня будут трястись руки, а вон то ружьё с большим прицелом и пара коробок патронов – это как раз то, что подойдёт старому Эзре как нельзя лучше – он же всю жизнь только и делает, что смотрит в лупу!

Постепенно толпа редела, каждый получал свою задачу и исчезал в предрассветном сумраке.

– Папа, – негромко спросил Салана старший сын. – А что с этими?

Чуть в стороне, не обособленно, но и не вперемешку с остальными, стояло несколько человек. Пекарь Надим, без чьих рогаликов в Плешине не начиналось утро. Дакуц, учитель словесности, соавтор первой алтинской энциклопедии. Бакенщик Растома, агроном Фере и еще добрый десяток алтинцев.

Пожарный непонимающе взглянул на сына:

– С кем – «с этими»?

И крикнул бакенщику:

– Растома, у нас не закрыт подвесной мост через Суховраг! Задача ясна?

Шадо, основатель и предводитель движения «землемеров», считал своим долгом лично возглавить поход на Плешин. Презирая опасность и случай, сейчас, как и всегда, он шёл впереди своего войска, не уступая королям древности.

Началось всё с неразберихи. Цветные ракеты, известившие о том, что русский дозор попал в засаду по ту сторону гряды, взлетели в небо на сорок минут раньше расчетного времени, когда «землемеры» еще не вышли на позицию для атаки.

Верные люди в южном и северном Плешине надёжно перекрыли радиоэфир и по-тихому оборвали телефонную связь долины с внешним миром. Правда, теперь нападающая сторона тоже не могла координировать свои действия. Но Шадо был уверен, что Ишта, возглавляющий вторую ударную группу, сориентируется по ходу дела.

Из алтинских хуторов, два десятка которых было раскидано по восточной стороне Горсти, выползали автобусы, грузовики, джипы и пикапы, наполненные разношёрстной публикой, армией «землемеров». Из тайников извлекалось оружие, десятниками и сотниками раздавались боеприпасы, проводился последний инструктаж.