Всего один шаг

— Безусловно, — отвечаю я. — Сам бы я, может, и потерпел, но со мной мой товарищ…

— …А начальник обязан заботится о здоровье подчинённых, — заканчивает за меня фразу Иол. И снова все смеются.

— Прошу! — Лойо ведёт нас к лифту.

Короткое падение вверх, мягкий толчок в спину, и я оказываюсь в помещении, на первый взгляд как две капли воды похожем на приёмный покой старого скита, в котором обосновался папа Уэф. Бревенчатые стены, потолок, покрытый светящейся люминесцентной плёнкой, пушистый ковёр на полу…

— Тут тоже было поселение людей, называвших себя староверами, — говорит Лойо, улавливая ход моих мыслей. — Они ушли отсюда не так давно, во время Великой и Страшной революции.

В трапезной, несколько более обширной, чем у Уэфа, стоят такие же лавки и длинный стол. Лавка пониже для людей, повыше для ангелов. А вот окна резко контрастируют с обликом обители — два круглых иллюминатора, размером не уступающие входным люкам.

— А это люки и есть, только малость переделанные, — снова улавливает Лойо. — Тут были не окна, а бойницы какие-то.

Я нахожу взглядом деревянные вставки, выделяющиеся чуть более светлым тоном. Понятно…

— Да ты потрогай, а потом будешь говорить «понятно» — Лойо уже ставит на стол корзину с выпечкой, глубокую миску с яйцами и, естественно, крынку с молоком. Я послушно трогаю пальцем невидимое стекло. Нет, это не стекло, однако. Это похоже на силовую стенку транспортного кокона.

— Так и есть, — координатор доволен моей догадливостью. — Мы с ребятами приспособили. Можно отключить, и наслаждаться сквозняком. А можно и так…

Люки закрываются мгновенно, отсекая зелёным металлом брони трапезную от внешнего мира.

— В таком состоянии никакое оружие людей, кроме ядерного, не причинит нашему жилищу ни малейшего вреда. Ну, вы садитесь уже.

— А где народ? — спрашивает Иол, разглядывая пузатый ведёрный чайник явно китайский работы. Стилизация, очевидно.

— Все в разгоне. У нас тут ситуация по Харбину осложнилась, — Лойо разливает молоко по высоким стаканам. — Давно пора разделять нашу зону ответственности, вот что. Она же определена ещё до революции, когда России тут принадлежало почти всё, и Маньчжурия в том числе, а Китаю только формально.

— А что начальство?

Координатор вздыхает.

— Они по-своему правы. Строить ещё одну базу для временного разделения… Если всё пойдёт так, как идёт, то скоро ситуация станет обратной — эти вот земли только номинально будут российскими, и то недолго.

Лойо отставляет стакан.

— Я вот чего вас вызвал, коллеги. Дело вроде несложное, но решать его надо быстро…

— Рома, глянь.

Я вглядываюсь в повисшую в воздухе светящуюся диаграмму, здорово напоминающую корневую систему картофельного куста. Тонкие корни-линии соединяют клубни разного размера, и каждый клубень снабжён поясняющей надписью. Разумеется, это не корни и не клубни — это схема выявленной агентурной сети.

— А ну-ка…

Я совмещаю с диаграммой Иола свою собственную наработку. Да-а… Развесистый в целом кустик получился. Теперь понятно, почему Лойо вызвал нас. Часть «клубней» занимает весьма и весьма серьёзные посты. Как он ухитряется работать в таких условиях вообще-то?

«Лойо, можно тебя отвлечь?»

«Я весь внимание, Рома»

«Посмотри, вот что мы нарыли»

Я щелчком пальцев подкрепляю мыслеприказ, отправляя диаграммы координатору. Несколько секунд он рассматривает картинку, и я чувствую, как в нём нарастает весёлое изумление.

«Рома, это очень красивая картинка, но большая часть её нам известна. Вот этот, и этот, и этот… Трогать их нельзя, всё повалится разом. Всё у тебя?»

«Пока всё»

Я размышляю. Да, это проблема. Это только землянин с крайне невысоким уровнем умственного развития мог предположить, что достаточно выявить агентурную сеть. Инфаркты-инсульты, пара пищевых отравлений, и дело в шляпе. Отнюдь. Будет только хуже. Даже «зелёные», которым вообще-то аборигена отправить на тот свет что каши отведать, далеко не всегда вольны убрать выявленного человека пернатых. Общество — слишком сложный механизм, чтобы из него можно было произвольно вытащить любую шестерёнку. Если бы и ангелы, и Истинно Разумные убирали всех выявленных противников, человечество ждал бы полный хаос.

— Ладно, Иол… — вздыхаю я. — Давай прорабатывать схему в части, нас касающейся.

— Давай, Рома, — легко соглашается Иол. Я благодарно улыбаюсь ему. Я уже понял основную сверхзадачу нашей теперешней экспедиции. Разумеется, устранить встречный контроль «зелёных» — дело святое. Но Биан хочет научить меня действовать самостоятельно и ответственно. Слишком уж я приучен выполнять указания начальства и прятаться за широкими спинами старших товарищей. Иол же настоящий товарищ — не давит опытом, которого у него не в пример больше, не оспаривает на каждом шагу мои руководящие указания… Словом, даёт мне возможность поруководить ходом операции, одновременно цепко страхуя.

— Ну, пожалуй, начнём мы вот с этого… — я разворачиваю следующую схему-диаграмму.

Цокают каблучки по асфальту, девушка в джинсах спешит, торопится, готова срезать угол, наискосок перебежав перекрёсток. Сильный спазм икроножной мышцы сбивает её с шага, она неловко подворачивает ногу и с болезненным вскриком оседает на тротуаре. Вывих, точно вывих. А сочная и яркая мировая линия, которая должна была оборваться на середине перекрёстка, мгновенно гаснет, сменяясь бледной и расплывчатой, зато уходящей в бесконечность. Девушку уже поднимают, но идти она не может. А через перекрёсток птицей-тройкой проносится новенькая «тойота-карина». Молодой человек, сидящий за рулём, даже не подозревает, что вот только сейчас его мировая линия поменяла свой вектор. Потому как, сбив дочку крупного милицейского начальника — насмерть! — он уже не думал бы о своих перспективах и неотложных делах, у него были бы совсем другие заботы — как не загнуться от отбитых почек в следственном изоляторе. И папа её разом созрел бы для привлечения на свою сторону «зелёными». И парень той девушки, погоревав, женился бы на совсем другой и занялся бы делами, которыми сейчас заниматься не будет, дабы не подставлять тестя.

Я улыбаюсь. Да, они вовсе не ангелы, все эти люди, они даже не воины Света. Но сложная многоплановая конструкция, рассчитанная «зелёными», сейчас вот рассыпалась в прах из-за спазма икроножной мышцы одной девицы. Каблуки пониже надо носить!

Вообще-то спасать и сохранять — это задача миссионеров. Но они, естественно, не могут нормально работать при встречном контроле, когда ситуации рассчитываются и подстраиваются противником. Как в данном случае, например. Тут и звонок якобы от подружки, организованный контролёром «зелёных» и сорвавший девицу с места в галоп. И постовой, долго и нудно проверявший документы у того молодого бизнесмена за рулём «тойоты-карины», придерживая машину, чтобы успела она к тому роковому перекрёстку аккурат в нужный момент…

«Иол, я сделал» — не могу удержаться от хвастовства.

«Ну ты молодец, старшой» — бесплотный шелестящий смех. — «И я сделал, всех троих. Пью молоко и жду следующего задания»

Меня охватывает стыд. Расхвастался… Пока что работаем мы один к трём в пользу Иола. Начальник должен быть паровозом, а не погонщиком верблюдов.

«Пока отдыхай. Правда, Иол, я должен сам…»

«Подобные приказы я всегда исполняю мгновенно» — шелестит бесплотный смех. — «Тогда я вздремну, пожалуй. Не могу привыкнуть к земным бесконечным суткам»

«Давай-давай. Если что, я тебя разбужу»

«Договорились»

Я запускаю на экране следующий сюжет. А ну-ка…

— … И ты полагаешь, я подпишу ЭТО? Нет, генацвале, так не пойдёт. Это не договор, это акт о безоговорочной капитуляции! Всё, разговор окончен!

Крепкий мужик с глубокими залысинами, одетый в хороший костюм, бросает трубку на рычаг, другой рукой раздёргивая узел галстука. В сердцах комкает лист «акта о капитуляции» и поджигает его в пепельнице. Я улыбаюсь. Всё, сделка не состоится. Запущенный мной документ значительно отличается от того, который был послан вот этому начальнику его деловым партнёром. Позже они выяснят разногласия и всё свалят на своих конторских секретарей и прочих делопроизводителей, но это уже не будет иметь никакого значения — поезд уйдёт, и кто не успел, тот опоздал. И неподписание это будет иметь в будущем очень даже серьёзные последствия, ощутимо затрудняя планы «зелёных».