Вариант "И"

Включив аппарат, я нашел среди текстовых файлов воспоминания старого дипломата и на всякий случай стер их. Искать хилебинские кассеты времени уже не было. Где бы его найти, чтобы прочесть эти мемуары?

С этой мыслью я спустился, не забыл внимательно осмотреть машину, сел и на этот раз поехал, никуда Не отклоняясь, прямо на заседание межпартийного совещания. По дороге гадал: хоть на третий день, сегодня, Бретонский прочтет наконец свой содоклад? Или сперва дадут слово стороннику Алексея?

В подъезде театра я предупредил охранника насчет Наташи и затопал вверх по лестнице, окончательно настраиваясь на серьезное слушание и одновременно обдумывая план надежного сохранения новых материалов: у меня возникли кое-какие идеи по этому поводу. Но додумать до конца мне не удалось.

— Виталий! — услышал я и оглянулся. Это был Северин. Я не ожидал увидеть его здесь и невольно остановился; он поспешно подошел. Он был один, охраны я не заметил, хотя она наверняка была.

— Здравствуй, — сказал я с улыбкой. — Не знал, что ты увлекаешься политикой.

— Без этого в России даже и сегодня бизнес не делается.

— Похоже на то, — согласился я. — Тебе нужен совет?

Он покосился на мой кейс. И чего все они боятся?

— Совет нужен тебе, — ответил он очень серьезно.

— Коля, я же не торгую компьютерами…

— Отойдем-ка в сторонку. До начала заседания еще есть времечко.

Мне стало интересно.

Что же, будь по-твоему.

— Пойдем к администратору, там сейчас никого нет…

Он оказался не совсем прав: там были его телохранители. Но их он, надо полагать, не стеснялся, меня же их присутствие сдерживало.

— Так что ты хотел мне сказать? — спросил я.

— Сперва — поделиться информацией. Потом — посоветовать.

— Давай первое.

— Он помолчал секунду.

— Значит, так. Сегодня на совещании большинство партий выскажется за поддержку Александра. Это уже известно.

— Приятно слышать.

— Не думаю. Это единственное, чего до сих пор не хватало до взрыва. До серьезного выхода масс на улицы. До крови. Александр, ваш претендент, уже приговорен. И вся его команда — тоже. Ты в том числе. Потому что — к твоему сведению — в городе полно неучтенного оружия. Сейчас его не видно, но в нужный миг оно окажется в нужных руках.

Это я и без него понимал. Но меня интересовали подробности.

— Но ведь это бессмысленно. Мусульман от этого ни в Москве, ни в стране меньше не станет, и никто с ними ничего не сделает — слишком дорого это их врагам обошлось бы.

— Нам еще дороже обойдется, если воцарится Александр!

— Ничуть не бывало. Дороже всего России обходится то, что есть сейчас.

Президент и его команда все еще глядят на Запад, через океан, не понимая, что искать там нечего. Он — провинциальный политик, не более того. Весь в прошлом. А Западу мы нужны не как великая держава, но как конгломерат слабосильных государств. И не потому, что они такие бяки. Просто в геополитике не бывает ни любви, ни ненависти, ни добра, ни зла. Ты ведь в курсе готовящегося Тройственного раздела?

Европейская Россия, Сибирь, Дальний Восток — независимые государства!

— Ерунда. Китай нам поможет…

— Да; в обмен на, самое малое, Забайкалье… Ну почему вы не понимаете: единственные, кому наши территории не нужны, — это Мир ислама. Им нужна торговля, а прежде всего — политический флагман представитель исламских стран в Совете Безопасности — и так далее. А вы несете какую-то чушь. Да и не будет никакой крови — поверь моему газетному чутью.

— Будет, будет. Ты ничему не поможешь — только погибнешь сам.

Собственно, у меня нет даже права говорить с тобой об этом… Пойми, мы не допустим такого перелома, мы — большой бизнес. Нам все еще нужны западные технологии… Мы не можем их лишиться.

— И не лишитесь.

— Как же это?

Я чуть было не сказал ему: «Да потому, что контрольные пакеты акций многих западных фирм, обладающих этими самыми технологиями, давно уже у шейхов — непосредственно или через третьих и четвертых лиц…» Но знать это было ему необязательно. И я сказал лишь:

— Уж поверь мне. Я больше твоего поездил по миру. Так что если хочешь и в дальнейшем благоприятствия в делах — отойди в сторонку лучше сам.

— Вот еще!

— Не веришь. Ладно. Сегодня в три часа у тебя встреча с представителем «Интел Супертекнолоджи». Собираетесь подписать контракт. Не подпишете. Они попросят отложить на начало июня. Твердо обещаю. Тогда поверишь? Северин, по-моему, слегка опешил.

— Ты… Откуда ты…

— У меня — своя информация. А в начале июня они могут подписать с тобой, но могут и вообще отказаться. И зависеть это будет от твоего поведения…

Я и действительно мог повлиять на это дело. Шейх Шахет абд-ар-Рахман, занимавшийся в России не одной только нефтью, уже, должно быть, прибыл сюда на заседание, и я найду возможность переговорить с ним. Такая операция у меня не планировалась, все подучилось экспромтом — но, кажется, могло принести какую-то немедленную пользу.

— А если хочешь, — сказал я, взяв Северина за пуговицу и глядя ему в глаза, — чтобы все обошлось, то ответь мне на пару вопросов. Первый: ты знаешь, кто подлежит устранению — по плану, о котором ты говорил?

— Многие…

— Меня интересуют люди из числа главных азороссов. Шестерки не нужны.

— Погоди, погоди… — Он, похоже, всерьез растерялся. — Я не очень хорошо помню. Значит, так… Этот… Лепилин… Потом — тот фашист, не помню, как его. Дальше — Веревко, фамилия запоминается. Пахомов…

— А Бретонский? Генерал Филин? Священник? Отец Николай?

— Н-нет… Точно нет.

— Ясно. А Делийский?

— По-моему, не упоминался…

— По-твоему — или точно?

— Ну, я же не заучивал специально!

— Вот и напрасно, Коля. Я не знаю, есть ли у кого-нибудь списки людей из вашего лагеря. Учти одно: террор России надоел хуже горькой редьки. Но до сих пор мы управиться с ним не могли. Выход один: сперва прибрать к рукам, а потом уже решать — как с ним и что. Сперва заиграть в дудочку, как гаммельнский крысолов; а куда этих крыс вести — решится впоследствии. Но до того они еще успеют пошуметь. Ты ведь не хочешь, чтобы твою фамилию увидели в черной рамочке?