Солдат Доминиона

- Сколько? - прошептал Валов.

- Один.

Виталий сидел, прислонившись к стене сразу около открытой двери. Если машина сейчас направится сюда, то засечёт их из-за открытых створок, но закрыть их - значит сразу выдать себя. Однако дрон не заинтересовался ими. Он вообще не стремился продвинуться вперёд, чтобы выйти в тыл обороняющимся. Видимо, такова была тактика нападающей стороны, пока что неизвестной: их машины брали под контроль пространство и патрулировали его, атакуя всё, что попадается им на пути. Более широких тактических ходов они не предпринимали, что, безусловно, было очень на пользу обороняющимся землянам, находившимся в меньшинстве. Хотя, может быть, именно на этом участке им важен был лишь контроль над пространством, а основные боевые действия развернулись ближе к верхним секторам. Там дроны должны были встретить по-настоящему серьёзное сопротивление. Начиная от бойцов гарнизона и заканчивая роботизированными системами охраны. И если вторые по прикидкам Виталия, достаточно быстро пали бы под натиском дронов, то гарнизонщики точно дали бы серьёзный отпор. Первые несколько волн машин врага были бы отбиты. В первую очередь из-за того, что в распоряжении специальных бойцов больше дезинтеграционного оружия, которое в данной ситуации, как и учили инструктора из учебного лагеря, оказалось самым эффективным.

Дезинтеграционную гранату сложно было зарядить в гранатомёт или ракету - оружие это получалось громоздким, а уменьшение размеров неизбежно приводило к несоразмерному снижению надёжности, что было неприемлемо, учитывая поражающую силу снаряда. Это была одна из главных причин, по которой дезинтеграция снарядами была мало распространена в массовых войсках. Предпочтение отдавалось оружию, испускавшему непосредственно импульс.

Дрон прошёл мимо, ненадолго зависнув в коридоре. После того, как он ушёл дальше, Валов отдал команду на рассредоточение и отслеживание противника. Машины не стремились пройти вперёд, поэтому в немедленном открытом столкновении не было необходимости. Напротив, оно привлекло бы слишком много ненужного внимания. Гораздо правильнее было выжидать, выяснить точную численность противников, расположенных в этой зоне и уже потом, при необходимости ликвидировать их всех одновременно.

Виталий скользнул в соседнюю комнату и затаился. Звук открывающейся створки мог привлечь внимание дрона, но этого не произошло. В помещении, где он оказался, было только два рабочих места и много шкафов. Но самое главное - из него был ещё один выход, как раз в тот коридор, где находился дрон. Виталий открыл дверь и спрятался за одним из шкафов. Если машина выстрелит наугад, то дела его плохи, но если ей сначала нужно зафиксировать цель визуально, то он в безопасности.

Следующим в эту же комнату проскочил Леонид. Ему уже не нужно было открывать двери, поэтому всё прошло тихо и быстро, а Виталий выдвинулся дальше. Он сначала просто выглянул в коридор и осмотрелся. Дрон был далеко, почти на самой границе сектора. Виталий нарочно высунулся больше, чем было нужно, чтобы проверить, увидит его робот или нет. Как оказалось, у машин врага нет кругового обзора, из-за чего Зарубин не попал в поле зрение дрона. Убедившись в том, что всё безопасно, он проскользнул в коридор и нажал на открытие двери. На всякий случай он укрылся в компьютерной комнате, но робот на звук не отреагировал. Зарубин устремился дальше.

Рассредоточение и наблюдение за пространством больше всего напоминало ему тесты на скрытность. За время стрельбы и интенсивных штурмов он успел отвыкнуть от тихой и незаметной манеры движения, но тело само вспомнило нужные навыки. Нужно было только расслабиться и сконцентрироваться не на том, как сделать следующий шаг, а куда продвинуться и где может находиться враг.

Движение дронов чем-то напоминало патруль. Сами они не продвигались вглубь станции, но и отряд при необходимости продвинуться дальше, не смог бы этого сделать, так были организованы их маршруты. К счастью, это пока не требовалось. Напротив, пока внизу успешно шла оборона, здесь нужно было сохранять установившееся положение.

Рассредоточенный отряд мог наблюдать практически за всем блоком логистики. Дронов здесь было всего три, но ни у кого не было сомнений в том, что при начале столкновения, этот немногочисленный отряд получит подмогу.

Валов вызвал майора, командовавшего обороной, и за полминуты изложил ему обстановку.

- И они не нападают? - недоверчиво спросил тот.

- Нет.

Удивление офицера было нетрудно понять - они находились под практически непрерывным огнём, и слова о том, что где-то дроны просто летают, не выискивая цели, для него звучали дико. Машины на самом деле вели себя более чем пассивно. Они даже не меняли маршруты, не включали в них пустые помещения, и вообще никак не отреагировали на большое количество открывшихся дверей.

- Ладно, - немного подумав, сказал майор, - следите за ними. Если будет угроза - ликвидируйте. Если начнётся движение - сообщайте.

- Есть. У вас-то там как?

- Держимся, но они звереют. Ладно, конец связи.

- Конец связи.

Виталий держал дезинтегратор наготове. Он слышал в дверном проёме гудение, говорившее о близости врага. Достигнув своего пика, оно перестало нарастать, а после начало стихать. Дрон задержался в проёме, чтобы исследовать помещение, но ему не хватило усердия, чтобы обнаружить притаившегося там бойца.

Ситуация из стабильной превращалась самую настоящую рутину. Как казалось Зарубину, им нужно было действовать, причём незамедлительно, но у командиров было другое мнение на этот счёт. Отряд должен был сохранять положение, пока это было возможно.

Но даже стабильность нестабильна, тем более в бою. Тем более в таком, как этот. Не прошло и минуты, как коридоры огласил страшный грохот. В сторону внешних секторов сразу задул резкий ветер, гораздо сильнее того, что был здесь, когда отряд только пришёл. Значить это могло только одно - кто-то проделал серьёзную брешь, и велика вероятность того, что здесь вот-вот будут новые отряды противников.

- Ликвидируем, - скомандовал Валов, - один бьёт иглами, другой дезинтегрирует. Всем ясно?

- Так точно, - ответил за остальных сержант после недолгого молчания.

Леонид показал Зарубину игломёт, тем самым показывая, что первым будет атаковать он. В ответ Виталий кивнул и поднял дезинтегратор. К ним как раз приближался один из дронов. Леонид встал из своего укрытия и открыл огонь ещё за долю секунды до того, как машина врага повернулась в его сторону. Корпус дрона засверкал искрами, и уже в следующую секунду в него ударила волна дезинтеграции. Соприкосновение её с корпусом вызвало сильное свечение, машина была отброшена, но не рассыпалась. Чтобы достигнуть нужного эффекта, пришлось сделать второй выстрел, но после него с полной уверенностью можно было сказать, что этот дрон больше не оживёт - вся его передняя часть превратилась в бесформенный кусок металла.

Виталий начинал понимать, как работает их защита. Это что-то вроде силового поля, только сконцентрированного не в пространстве вокруг машины, а непосредственно на её поверхности. Теоретически, её можно было пробить и иглами, но дезинтеграция была самым быстрым способом.

То, что ликвидация противника была тщательно подготовлена и продумана, сыграло свою роль - дроны, патрулировавшие этот сектор, были уничтожены быстро и легко, учитывая их возможности. О том, что в их зоне произошла разгерметизация, Валов сообщил ещё в самом начале, а теперь, когда пыль улеглась, он сообщил, что сектор полностью лишился атмосферы, но противники ещё не появились. Отряд занял оборону и ожидал новых указаний.

- У них там усилился натиск, - сообщил капитан, - говорят, такие же шестёрки прут. Если так пойдёт дальше, то они будут отходить. Нам нужно тоже перемещаться ближе к центру.

- Если они отойдут, мы будем окружены, - сказал Гусев, - может, нужно соединиться?

- Успеем отойти.

Но до отхода дело не дошло. У Валова в одну секунду пропала связь с обороняющейся группировкой, а в следующую секунду коридоры в стороне внешних секторов залило ярчайшим светом. Зрительные сенсоры шлема автоматически снизили чувствительность, но это не помогло ничего увидеть - стены коридоров станции терялись в непрозрачном тумане. Система автоматически переключилась на тепловое зрение, но оно тоже ничего не дало, разве что для глаз человека всё пространство вокруг из белоснежно белого превратилось в желтоватое.