Настя СИ)

Мимо меня, прямо около лица, проплыл шарик перехода. Я рефлексивно хотела его схватить, но вовремя отдёрнула руку. Не хватало ещё очутиться где-нибудь у чёрта на куличках, а выбираться потом придётся пешком, на своих двоих, под дождём, как это уже однажды произошло.

Интересно всё-таки получается. «У каждого свой виртуал» — это очень обтекаемая и вроде бы безобидная фраза. А что за всем этим скрывается? Ведь это же целый мир. Мой мир, в котором я сама устанавливаю правила, сама генерирую ход событий. Да, если я прямо сейчас выйду в реал, настоящие ребята об этом никогда не узнают (если только Программа не решит как-то синхронизировать моё исчезновение с их виртуалами). Но ведь те ребята, которых я встречу в моём виртуале завтра — они потребуют у меня отчёта, почему я исчезла, никого не предупредив.

Чем больше я размышляла над сложившейся ситуацией, тем труднее мне становилось дышать. От открывающихся возможностей в прямом смысле этого слова захватывало дух. Если мне не дают покоя лавры моей обожаемой соседки по комнате, здесь, в моей реальности, я запросто смогу сместить её со всех должностей и единолично командовать всем классом, да что там классом, целой школой! А настоящая Полина, как и все остальные ребята, об этом не будут иметь ни малейшего представления!

А я то считала, что разные виртуалы — это способ отдалить нас друг от друга. Как бы не так! Это — способ дать нам возможность самореализоваться, своеобразный психологический полигон, донельзя приближенный к реальности. И только от нас зависит, кем мы станем в этой реальности.

Последнее, о чём мне следовало бы подумать, это как распорядиться той информацией, которой я сейчас обладаю. Первое, что напрашивается само собой: в реале рассказать об этом всем остальным ребятам. Но так ли это будет правильно? С точки зрения элементарных порядочности, вежливости, такта, не знаю, чего уж ещё, — да. Но существует такое понятие, как дипломатия. (Это меня Полина научила, будь она неладна!) Одна из целей дипломатии, насколько я помню (в соответствии со словарным определением) — защита интересов государства или определённого круга лиц. Итак, кого мы будем защищать? Ребят? Нет, тогда уж проще будем всё им рассказать. Себя? Уже теплее. Своя рубашка ближе к телу. Каким образом?

На этом вопросе я застопорилась и дальше не могла двинуться ни на шаг. Всё-таки политика и иже с ней — это не мой конёк. Я люблю простые и логичные вещи, а в сфере социальных взаимоотношений никакой логикой не пахнет.

Если уж Полина нашла, сколько выгод можно «сдоить» с того факта, что Марек называется другим именем, я думаю, после того, как она узнает, что у всех ребят — абсолютно непересекающиеся между собой виртуалы — после этого в том молоке, что она надоит, коней можно будет купать.

Всё, решено! Говорю только Полине и никому другому! Хотя… Очень вовремя я вспомнила о Мареке. Парень он вроде бы не плохой, язык держать за зубами умеет. Тем более, я хотела наладить с ним дружеские отношения. Вот и повод. Я ему сделаю такой шикарный подарок, что он останется мне благодарным до конца своих дней. Он единственный из всех (кроме Полины, разумеется) будет знать, что наши виртуалы — абсолютно разные. Как психолог он должен быть в восторге.

— Выход!

Виртуальность медленно померкла. Дольше всего держалась панелька меню в верхней части поля зрения и часы слева внизу. На них было двадцать минут четвёртого. Когда я взглянула на часы, нолик как раз сменился аккуратной единичкой.

Я выбралась из скафа и пошла к выходу, уворачиваясь от девчонок, которые, вися в своих костюмах, выделывали разнообразные па, порой самые неожиданные. Они двигались настолько активно, что со стороны казалось, будто они занимаются гимнастикой. Уже перед самым выходом кто-то умудрился съездить мне по уху. Только закрыв дверь я смогла почувствовать себя в относительной безопасности.

Итак, теперь мне во что бы то ни стало нужно объясниться с Сашей.

По расписанию мне удалось узнать, что занятия второго курса проходят в 418-й и 420-й аудиториях. Сегодня они начинались в 10.20, а заканчивались в 16.20. Осталось всего пятьдесят минут. Проще дождаться, пока Саша будет выходить из здания, чем пытаться разыскать её внутри. Тем более, насколько мне не изменяет память, доступ на этажи с четырёхсотыми номерами аудиторий нам, как первоклашкам, пока ещё запрещён.

На улице болтаться мне не хотелось, поэтому я с ритмичностью маятника принялась бродить взад-вперёд по пустынному первому этажу. Изредка мимо проходили группы ребят, потом за ними с тихим гудением проезжали крохотные роботы-уборщики — и снова всё затихало.

Так прошло уже несколько классов. Время приближалось к четырём часам. Я уже собралась становиться на пост около лифта, но тут в очередной стайке ребят мелькнули знакомые чёрные косички. Санька!

Она мне однажды говорила, что нельзя делать вид, будто мы знакомы. Правда, это было в насквозь фальшивомвиртуале, тем не менее, у меня не возникло желания это проверять. Вместо того, чтобы привлечь к себе внимание, я истуканом осталась стоять на своём месте, только взглядом обозначая своё желание пообщаться. Сашка прошла мимо, задев меня кончиком своего платья, едва оглянулась. За несколько мгновений, что она смотрела на меня, я успела заметить, как на её лице последовательно появляется сначала удивление, затем — недоумение, потом — замешательство, наконец — страх.

Эта последняя эмоция меня озадачила больше всего. С чего это вдруг ей меня бояться? Разве только из-за того, что она меня в чём-то обманывала.

Я принялась ждать. Пять, десять, пятнадцать минут, двадцать… Моего терпения хватило вровень на полчаса. Только я собралась уходить, примчалась Саша.

— Привет!

— Здравствуйте. — Она избегала смотреть в мою сторону.

— Ты меня не узнаёшь…, Саша? — Я запнулась, потому что чуть не сказала «Санечка», как всегда привыкла называть мою сестрёнку.

— Почему не узнаю? — Отвернувшись промолвила она. — Узнаю. Меня ждёшь?

— Тебя.

— Ты забыла меня?

— С чего ты взяла, что я тебя забыла?

— Я думала, — смутилась я, — ты хоть поздороваешься со мной по-человечески.

— Поздороваюсь? А если нас кто-нибудь увидит?

— Я специально выбрала место попустыннее.

— Попустыннее? — Оглянулась она по сторонам. — Ладно, принимается.

Она, прыгнув, уселась на подоконник, крохотные косички, чёрные до синевы, разметались в разные стороны. Устроила сумку на коленях, словно отгородившись ей от всего остального мира словно щитом.

— Чего тебе?

— Мы с тобой подружились в реале, а не в виртуале, поэтому не нужно притворяться, что всего этого не было.

— И не думала притворяться. — Саша сделала крохотную паузу. — Я тебе не осталась ничего должна, так ведь?

— Так, — ответила я.

Саша едва заметно кивнула:

— Это хорошо.

— И насколько я помню, мы с тобой после этого не ссорились.

— Нет.

— Чего ты улыбаешься?

— Ты очень неуклюже пытаешься выведать у меня, что было с тобой в моём виртуале.

Саша покопалась в сумке, вытащила оттуда крохотный механизм, похожий на фотоаппарат, поставила его на подоконник рядом с собой, утопила в корпусе гротескно-большую кнопку.

— Глушилка! — Пояснила она, посмотрела на меня, что-то в моём лице ей не понравилось, девочка зачем-то пододвинула глушилку ближе к себе, словно боялась, что я в любой момент могу выхватить дорогое, судя по всему, оборудование, и убежать.

Интересно, почему вчера она ни единым словом не обмолвилась, что такая техника вообще существует? Точнее, не она, а её компьютерная подделка. Я тут же сама ответила на свой вопрос: значит Программе в тот момент не нужно было, чтобы я об этом знала. И вообще, как-то странно всё получается: допустим, я вчера всё то время, что находилась внутри Сети, общалась только с теми персонажами, что создала Программа. В таком случае Сашин рассказ о местах, где датчики контроля не работают — гроша ломанного не стоят. Программа не стала бы сообщать информацию, которая позволила бы обойти её собственный контроль. Как я вчера об этом не подумала?!