Застывший Бог (СИ)

В некоторых местах – остатки былой толерантности, “вампиры тоже люди”, – им попробовали дать равные с людьми права, выделить регулярный донорский паек крови, интегрировать так сказать, в поствоенное общество. В основном такие эксперименты закончились плохо. Их ведь выводили на основе ночных – существ созданных демоном для убийства... Были бунты, и резня, и геноцид, и опустевшие города – будто их и так мало опустело в войну... Среди варягов, на уровня рядовых людей, к упырям всегда относились только одним образом, – как к вместилищу для наших пуль и клинков. Это было наше, личное, заповеданное всеотцом-Индрой. Наверху конечно было сложнее – политика заставляет целоваться джентльменов с людоедами.

Но все же, мир стал слишком велик, а люди в нем слишком слабы. Как всегда в смутные годы, всплыли на свет те – истинные Ночные. Всплыли, легализовались, а заодно пригрели рядом с собой своих ущербных генетических потомков, которые бежали от людского геноцида. Уязвимость упырей всегда была в том, что они никогда не могли создать свое, многочисленное общество. Им всегда была нужна база для кормления. И вашем новом дивном мире они получили возможность создать себе такую базу, и даже не прятаться. Новые феодализм дал богатство вариантов для устройства общества. И если кое-где феодал и его ближайшие “вассалы” имел привычку есть на обед не фуа-гра, а литр крови... разве это особо беспокоило живущих в его феоде обывателей? Это вовсе не походило на идиотские фильмы ужасов довоенного времени, где граф Дракула под сенью ночи лез через печную трубу в деревенский дом, дабы до смерти засосать какого-нибудь сельского бедолагу. Люди просто сдавали кровь в донорские пункты. Ну пьет их господин, или директор корпорации немного крови. Ну да, он упырь. Что с того? Никто же не умирает, все живы-здоровы. А был бы этот директор человеком – так все равно бы сосал бы из людей кровь, и жизненные силы, – пусть и в несколько другом смысле. Директор крупной корпорации при капитализме всегда упырь...

Это был достаточно динамичный и хрупкий баланс кланов. С одной стороны – каста брошенных богами жрецов, (безбожных, потому что их покинули боги, и власть стал их самоцелью). С другой упыри. Две разных ветви людской эволюции. Естественные конкуренты. Все это варево интересов булькало и варилось во всем мире. И Питер, как свободная экономическая зона не был исключением. Ну и другие центры сил, вроде тех же Варягов – которые сейчас тоже подмяли под себя некоторые территории, и из простой ЧВК пытались стать чем-то вроде анклавного орденского государства...

Тот, кто допрашивал меня, был стопроцентным чистокровным старшим упырем, не из выведенных для войны дешевок. А значит, по определению, – большим начальником. Из тех, долгоживущих тварей, каждый из которых, отделяя себя от скоротечности человеческой жизни, гордо именовал себя старым греческим словцом “Афтартос” – Нетленный.

Сегодня мне довелось пообщаться с настоящим Нетленным. Шутником без молотка...

Но главный вопрос был, – откуда они узнали? Кто и зачем слил им информацию по той давней истории с попытками поиска гробницы? Упырь ведь и правда знал все, что я ему рассказал. И даже в подробности особо не вникал. И не вколотил в меня психоторпов, чтобы уточнить, не умолчал ли я о чем. А почему? А потому... а потому что он допрашивал меня не для получения информации. Только для подтверждения из другого источника, того, что ему уже и так было известно с максимальным количеством подробностей. Кто-то слил ему весь давний расклад. Кто-то, кто обладал знаниями только на уровне Совета Варягов. В Совете “протекло”. На самом высшем эшелоне. Кто именно из совета или его ближней администрации информировал упырей, мне было отсюда не вычислить. Но существование такого агента было угрозой самому существованию варягов. Мне нужно как можно скорее предупредить совет. Если я выберусь, конечно...

А Автартов эта давняя история заинтересовала крепко. Взяли меня профессионально, но главное – нагло. Пусть я жил и не в новой части города за стеной. Но все же мой дом находился на территории Питера, в юрисдикции свободной экономической зоны. Там поддерживался определенные порядок, и осуществляла патрулирование городская полиция. Афтарты на все это наплевали, когда засунули меня в багажник. Сейчас, судя по тем коридорам, – фрагментам помещения по которому меня провели от комнаты допросов до камеры, я находился на крупном объекте, с большим персоналом, принадлежащим дому... Есть разница, когда тебя допрашивают анонимы в масках на конспиративной квартире. И когда тебя допрашивают у себя дома, не скрывая лиц и принадлежности. Значит, – уверены в себе и не боятся огласки. Возможно, потому что уверены – разглашать-то уже будет некому... Ой невесёлый расклад. Рвать отсюда надо. Но как? Как?

Что-то лязгнуло. Я поднял голову и увидел, как на двери отодвинулась металлическая задвижка. А потом в комнату что-то влетело, и с легким пружинистым стуком покатилось по полу. Задвижка с лязгом захлопнулась. Наступила тишина. На щербатом, в потеках краски полу, лежало оголовье ажурной гарнитуры, с камерой, наушником, ларингофоном, и наглазником – через который лазер подавал картинку прямо на сетчатку глаза. Слишком утилитарно для гражданских. Такие обычно использовали военизированные подразделения. Все в одном, – компьютер и средство связи... Во имя богов, что все это значит?

Я мягко поднялся, посмотрел на колпак камеры в углу, и присев подхватил с пола гарнитуру. Одел её на свой короткий ежик волос, воткнул в ухо пуговку наушника. Наушник тут же завибрировал сигналом входящего вызова. Кто-то хотел со мной поболтать...

- Весь внимание, – процедил я, нажимая кнопку.

- Следуй моим указаниям, и я выведу тебя отсюда. – Сказал измененный, явно отфильтрованный компьютером голос. – Через две минуты обход пройдет мимо твоей камеры, и пойдет вглубь крыла. Через три минуты я открою дверь. Приготовься.

- Спасибо, добрый человек, – с чувством поблагодарил я. – А скажи, кто ты такой, и на хрена тебе сдалось мне помогать?

- Будь моя воля я бы тебя удавил. – отозвался в наушнике голос, и даже компьютерный фильтр не смог скрыть его раздражения. – А приходится тебя, навозника, вытаскивать... Нет времени расклады объяснять. Одно скажу, тебя взяли не для того чтобы живым выпустить, – должен понимать. Я сейчас твой единственный шанс. Я могу провести тебя сквозь всю здешнюю систему охраны.

- Ты, значит, местный?

- Хватит, нет времени на вопросы. Говори, – пойдешь? Или останешься здесь и сдохнешь?

- Пойду, милок, пойду. – Прокряхтел я. – Куда ж я денусь...

- Тогда жди.

Ждать мне пришлось недолгого. Через некоторое время лязгнул в двери электрозавод.

- Давай, двигай. – Прошипел голос в наушнике. – Открывай дверь и направо.

Я аккуратно открыл тяжелую, негромко скрипнувшую дверь. Коридор был залит голубоватым светом потолочных ламп. Никого...

- Направо, – поторопил голос. – Я слежу за тобой по камерам, если что, об опасности предупрежу.

Я двинулся направо, мимо ряда таких же тяжелых дверей, как и та, из которой я вышел.

- Налево за угол, вторая дверь налево, – руководил голос.

- Как скажешь, клубочек путеводный...

За второй налево оказалась лестница наверх.

- Ты сейчас в подвальном этаже, – загунил наушник. – Поднимайся на третий.

- Шесть пролетов?

- Да. На лестнице камер нет, так что осторожнее. Опасайся курильщиков.

Я бесшумно потек вверх по лестнице. Благо похоронные тапочки на ногах почти не создавали шума.

- Поднялся.

- Выходи в коридор. Там никого.

Выглянул. И правда, – никого... На этом этаже был уже совсем другой декор. Офисная симпатичная дешевка: светленько, с аккуратненькими рядами дверей под дерево справа и слева.

- Направо и до поворота, – сказал голос.

Я шустро порысил направо мимо номерных дверей, 202, 203, 204, 205…

Двести шестая открылась прямо мне на встречу. Из-за двери появился острый нос, челка, – какой-то малахольный худосочный парень в черных брючатах и белой рубашке, – чистая пародия на типичного офисного сидельца, – если не считать, поясной кобуры. В руках парень держал дымящуюся кружку. Парень выпучил глаза, а я подскочил, и левой рукой с загребом схватил его за причинное место, отчего он выпучил глаза уже несколько по-иному, засипел, и – гад такой – уронил кружку с чаем, пришпарив мне слегка руку. Правая его блудливая ручонка потянулась было к кобуре, но тут я уже влепил ему лбом по носу, и от души добавил хук справа; отчего парень сразу обмяк и начал валиться на пол.