Древолюция (СИ)

Поборцев молчал. Простая и дерьмовая история. Из соседней комнаты доносились рыдания Инны. Попробуй теперь, разговори ее! Мать пошла к ней, а Поборцев задумался. Какие же мы все‑таки сволочи! И трусы! Паука боимся — раздавить, гада! Мышка пробежала — отравить, гниду, как бы заразу не занесла! Собака лает — пристрелить, может, бешеная! Мы же цари природы! А точнее — трусливые царьки…

Мама вернулась на кухню.

— Ничего, она быстро успокаивается, — сказала она, улыбаясь.

— а вот мне сказали, что она как‑то… управляла ими, что ли? Это правда?, — Скажите, пожалуйста, — спросил Поборцев

— А вы в газете про нее напишете? — спросила хозяйка. Алекс замялся, не зная, что ответить. Решил не врать, внутренним чутьем почувствовав, что с этими людьми надо держаться просто, как со своей семьей. И тогда все получится.

— Нет, — ответил он.

— А зачем тогда спрашиваете?

— Я хочу прекратить войну. Ведь никому от нее хорошо не стало, верно? — он выжидающе посмотрел на женщину. — И доказать, что деревья не опасны.

— Вот как, — хозяйка стояла у окна, сложив не по–женски жилистые руки на животе. — Это хорошо. Я знаю, что Инна никогда не разговаривает с плохими людьми. Она видит, кто плохой, а кто хороший. С вами она говорит.

Поборцев молчал. Наверно, он услышал самый странный комплимент в своей жизни.

— И она бы никогда не подошла к этим деревьям, — продолжила женщина, — если бы они чем‑то ей угрожали. Хоть и страшные они, не приведи Господь! Но моя девочка никогда не ошибается. Знаете, еще в детстве она выбирала, с кем будет дружить, а с кем нет. Как, что она видит — не знаю, но только ребята, которые ей не понравились, почти все беспутными стали: кто в тюрьме, кто где…

— А как она деревьями управляет? — задал Алекс жгущий язык вопрос.

— Не знаю, кто вам сказал это. Я ничего такого не видела. Может, кто другой видел, но я почти всегда с ней… Когда они через город шли, Инна мне на улице помогала. Смотрим: идут эти деревья, и люди бегут. Все очень испугались тогда. А одно дерево в нашем дворе остановилось. Сосед с третьего этажа хотел стрелять в него, а Инна не дала. Я сама испугалась, когда она к этому страшилищу подошла. Сосед кричит: отойди, стрелять буду, а она говорит: не дам. И обняла его…

Она помолчала. Поборцев слушал, пытаясь скрыть разочарование. Значит, управлять ими она не может. Жалко, очень жалко! А может, и поездка его была напрасной? Мало ли что говорит слабоумная девушка? Если бы даже он поверил ей, поверят ли другие люди, не говоря уже о правительстве…

— Она такая счастливая была, вы бы видели… Подождите‑ка, знаю я, о чем вы говорите! — вспомнила хозяйка. — Через неделю другое дерево появилось — и на то же самое место встало! Я тогда подумала: ну, все, и его срубят. Мне‑то все равно, а дочке — нет. Очень она плакала, когда то, первое, срубили. Хоть самой часовым становись. Инна сразу туда побежала, и как с тем, в обнимку встала. Долго стояла. А потом, смотрю, дерево с места сошло, да и уползло куда‑то. Вот кто‑то и сказал, что деревья ее слушаются. Не знаю я…

Алекс повеселел. Это совсем другое дело! Пусть Инна не управляет ими, но какой‑то контакт между ними определенно существует! Иначе с чего дендроид вдруг снялся с места и ушел? О таком Поборцев еще не слыхивал.

— А что Инна говорит? — спросил он.

— Говорит, что попросила его спрятаться от плохих людей.

— Понятно, — пробормотал Алекс. Ничего себе!

— А больше ничего не было, — закончила женщина. — Не понимаю только, как то дерево дало себя срубить? Ведь по телевизору говорят, что они очень опасны и легко могут человека убить…

— У вас телевизор есть? — спросил Алекс.

— Есть, работает.

— Смотрите?

— Как же не смотреть? Такое ведь происходит! Вы не знаете, надолго это? Когда все закончится? — спросила хозяйка, доверчиво глядя на Поборцева. — Вы же оттуда, знаете, наверно.

Это «оттуда» покоробило Поборцева, но он не подал вида. Теперь вся страна разделилась на две части. Одна изо всех сил сопротивлялась дендроидам, строила рвы и минные заграждения, взрывала и жгла надвигавшиеся полчища мутантов. Другая была брошена на произвол судьбы, оставлена, как оставляют выжженную территорию врагу. Где‑то жизнь не особенно отличалась от той, что была раньше, а где‑то было, как на войне: жертвы, паника, мародерство и анархия. Цены на продукты росли с каждым днем, и Алекс понимал, чем это грозит оставшимся по ту сторону баррикад. Правительство просто бросило миллионы своих граждан, непродуманной, преступной политикой осуждая на гибель. МЧС не справлялась с таким объемом работы, ведь в помощи нуждался не городок, пострадавший от наводнения, а половина страны! Эвакуация все еще проводилась, но многие люди просто не могли и не хотели ехать в никуда. Как эта женщина.

— Это никогда не закончится, — зло сказал Алекс. — Я имею в виду, что деревья шли и будут идти, пока их не оставят в покое! Только тогда все закончится. Но власть в Кремле не понимает этого, просто не хочет понять! — Поборцев осекся, понимая, что своими выкриками напугает бедную женщину. — Извините, я сорвался. Вот что. Я приехал не просто так. Я предлагаю вам с дочкой переселиться в Дымов. Вы сможете там спокойно жить, я обещаю вам и жилье, и питание. Мы изучаем деревья, и нам очень нужна Инна! Вернее, ее способность общаться с деревьями. Если мы сможем понять их мотивы, понять, куда они движутся и зачем… Тогда станет возможно остановить все это, остановить войну, вы понимаете?

Хозяйка молчала.

— Ну, что вы тут теряете, подумайте? Люди уезжают, с продуктами плохо, правительство вас бросило. Поедемте со мной. Вы и Инна.

Хозяйка молчала. Поборцев почувствовал, что чего‑то не хватает, чтобы она согласилась. Какого‑то штриха, какого‑то слова.

— В Дымове гораздо лучше, у нас хорошие люди, вам там понравится! Едем? — еще раз спросил он.

— Я не знаю, — пролепетала женщина. Поборцев видел, как тяжело ей принять такое решение, пусть даже оно трижды очевидно. Инерция. То, из‑за чего человечество уже лет пятьдесят топчется на месте, довольствуясь давно открытым и понятным. Придумывают сотни моделей автомашин в год, а, по сути, ничего нового, меняется лишь дизайн. Лучшее — враг хорошего.

Алекс хотел привезти Инну в Дымов как можно скорее. Ему не терпелось увидеть, как она говорит с дендроидами, и если это правда, он поедет в Москву не только с фотографиями Чертовой Лужи. Да, он рискует, ведь разговоры про способности девушки пока остаются разговорами. Он сам ничего не увидел, но верил эти людям. В таком положении хватаются и за соломинку, а Инна больше чем соломинка. Она — надежда.

Пауза слишком затянулась, и Поборцев понял, что с хозяйкой он ничего не решит. Надо расшевелить саму Инну, ее надо просить. Пусть даже через мамину голову.

— Инна! — громко сказал он, обращаясь к спрятавшейся где‑то в глубине квартиры девушке. — Инна! Поедем со мной! Много деревьев погибнет и много людей, если ты не поможешь! А ты можешь помочь! Помоги нам!

По линолеуму зашаркали тапочки, и в проеме двери появилась Инна.

— Я поеду! — сказала она. — Мама, я поеду!

— Куда ты поедешь? — встрепенулась мать. — Ты что?

— Мама, я поеду! — твердо повторила Инна, и Алекс понял, что выиграл.

Профессор Галеев вошел в кабинет и замер на пороге: в его кресле за рабочим столом восседал Курмаев. Представитель президента поднял голову от бумаг и улыбнулся:

— Проходите, садитесь.

— Вы сидите на моем месте, — сказал Галеев. Профессор сразу понял, что Курмаев сидит там неспроста.

— Ильдар Махмудович, — сказал Курмаев, игнорируя справедливое замечание профессора, — вы предоставили мне данные о том, что дендроиды каким‑то образом могут влиять на экологически неблагополучные зоны. По моим сведениям, исследования на эту тему в лаборатории не проводились. Откуда у вас эта информация?

Галеев стоял, не присаживаясь. Это был его кабинет, и сидеть он будет лишь на своем месте! В последнее время отношения с Курмаевым заметно обострились. У ученого складывалось впечатление, что главного куратора не интересует ничего, кроме уязвимости и потенциальной опасности дендроидов и всего, что с этим связано. Остальную информацию он попросту игнорировал. Куратор–прокуратор…