Сахара

- Нету у нас воды! Ладно, слушайте дальше.

В очередной раз объясняю им четыре главных принципа выезда из песка.

- Поняли?

- Да, Чарли, поняли.

- Практика. Альбана, твоя очередь.

И снова в россыпь. Машина вязнет, подкладные листы, снова вязнет, листы и бег к грузовику.

- Самюэль. Теперь ты.

К шести часам вечера все уже шатаются на ногах. Когда каждый прошел практическое занятие, собираю всех перед собой.

- Врубились?

- Да, да. Мы все поняли, Чарли.

Рожи у всех багровые, спокойно дышать никто не может. Но присесть не позволяю.

- Джос, четыре принципа?

Тот выпаливает на память.

- Самюэль Граповиц.

Вот этому уже хватит. Он совершенно пурпурный и едва держится на ногах. Свой урок он выдает без какого-либо театра, одним духом и без единой ошибки.

- Хорошо, старик.

Тот возвращается в строй.

- Капоне.

- Я понял, Чарли, заверяю тебя.

- Тогда в грузовик. Посмотрим, чего ты понял.

Ему удается увязнуть, но потом выехать из россыпи. Все остальные пашут: быстро укладывают свои листы. Единственный слабый момент - это малая скорость бега к грузовику с листами на голове. Ору на них, чтобы двигались поскорее.

- Раз, теперь ты.

Теперь маневры выполняются уверенно, без каких-либо колебаний. Ребята действуют механически, совершенно приконченные работой, но ошибок не делают. Наступает ночь.

Следующая тренировка: выезд из песка в темноте.

Принцип тот же самый, только что вокруг машины ничего не видно. Фары освещают площадку перед грузовиком, вот и все. Зато имеется одно достоинство: прохлада. Ору через окно, чтобы ускорить работу. Теперь уже вязнем на собственных следах. На всей россыпи не найдешь девственного местечка.

- Жан-Поль, твоя очередь.

Бег к увязшей машине, лопаты, подкладные листы.

Кое-какой опыт у него имеется, так что удается выехать из россыпи, чтобы снова не увязать. Неплохо, только, если ожидал каких-либо поздравлений, то не дождется.

- Альбана, влезай.

Этот отдал бы все, лишь бы очутиться где-нибудь в другом месте. Вцепившись в баранку, он даже не осмеливается глянуть на меня.

- Индеец!

И наша песня хороша, начинаем сначала. Каждый садится за руль, а потом еще по разу. В десять вечера выхожу из грузовика. Все шатаются от усталости.

- Шабаш.

Они падают на землю.

- Ладно, ребята. Собирайте барахло и влезайте наверх. Возвращаемся в лагерь.

***

В лагере я сижу мало. Имеются кое-какие дела. В одной деревушке, состоящей из небольшой кучки красных домишек, вдали от тракта и от полицейского форта, у меня имеется клиент на тягач с прицепом. Мой покупатель - это местный хаджи. Дом его похож на все остальные - такой же красный, квадратный и почти пустой. Там я остаюсь до поздней ночи. Все время ушло на разговоры и торги, но договориться так и не удалось. Как это часто случается, придется потратить еще одну ночь. В здешней торговле полно идиотов, считающих, будто сделали хороший интерес, если торговались целых сорок восемь часов. Для них торговаться - это сплошное удовольствие, вот только для европейцев это тяжко. Что ж, придется вернуться туда завтра.

***

Реггане, третий день. Пью кофе, который принес мне все еще сонный Капоне. Бригадир подходит попозже, вид у него получше.

- Джос, мне надоел бардак в наших грузах. Сегодня проведи инвентаризацию, и хорошенько все уложите.

Тот печально кивает и идет передать сообщение остальным; Капоне бреет меня и присоединяется к компании.

Солнце уже припекает. День собирается быть прекрасным. И он весь проходит в перетаскивании железяк и шин. Я постоянно хожу вместе с Джеки среди хлопочущих работников, так что темп не ослабевает.

Вечером опять отправляюсь к своему хаджи.

На сей раз я взял с собой Джеки и Самюэля Граповица. Мне понятно, что на переговоры понадобится вся ночь, а скучать никак не хочется. Все начинается с самого начала. Мы выкуриваем пару трубок, после чего хозяин угощает нас верблюжьим молоком и сушеными финиками.

- Все в порядке, Чарли?

- Да, все великолепно.

- А как семья, Чарли? Все здоровы?

- Да, хаджи. А у тебя?

- Все здоровы, благодарю. Уалай, Чарли, арбаташ, дорого.

- Нет, хаджи, уступить не могу.

- Знаю, Чарли, знаю. Не желаешь послушать музыку?

На полу стоит приемник. Хозяин придвигает его поближе и находит какую-то станцию с дикими помехами - как обычно. У меня появляется желание разбить этот приемник у него на голове.

Мы с Джеки дурачимся, а Самюэль Граповиц рассказывает какие-то байки про сиськи с письками, при этом мы курим самокрутки одна за другой. Время от времени наш хаджи просыпается.

- Как семья, Чарли? У них все в порядке?

- В порядке, хаджи, а у тебя?

- Все хорошо, спасибо, Чарли. И как, по-твоему, я могу заплатить арбаташ миллион (сто сорок четыре тысячи франков)? Это слишком дорого.

- Нет, хаджи, уступить не могу.

- Знаю, знаю. Не хочешь покурить киф?

В восемь утра, после того, как всю ночь мы обменивались подобной чушью, я поднимаюсь.

- Моя цена, хаджи, арбаташ миллион. Раз ты не можешь заплатить, я продам кому-нибудь другому.

- Уалай, уалай, Чарли. Я куплю твой грузовик. Куплю. Вот только арбаташ миллион - это слишком дорого.

Так и я же не получаю эти бабки просто так! Чтобы их заработать, понадобилось сражаться целые две ночи. Просто-напросто, я продаю машину за ту цену, которую установил заранее.

- Клеташ миллион, хаджи. Только для тебя.

Это я ему даю скидку на двадцать тысяч франков. Что же касается меня, то моя прибыль составляет семьдесят процентов.

Хаджи желает купить грузовик здесь, но забрать ее только в Мали, чтобы я его туда перевез и зарегистрировал.

- Тогда, хаджи, будь готов к выезду. Лично я пока что не знаю, когда отправлюсь. Так что известие тебе может поступить когда угодно.

***

У меня уже нет для них никакой работы. Работники бездельничают. От машины Капоне до меня доносятся возгласы: "Вхожу!", "Жду!", "Рыпаю!". Черт подери, что должно означать это "Рыпаю!" К полудню вс становится еще хуже. Джос, Индеец и Капоне вытащили шары и играют, натянув шапочки из газет себе на головы. Им, похоже, кажется, что они приехали сюда отдыхать. Мы с Джеки тоже играем по маленькой. Для нас вопрос "ближе или дальше?" вопросом не является. Мы оба желаем только одного: ближе. Уже через десять минут этой придурочной игры бросаем шары куда угодно, что есть дури. При этом попадаем кому-то в лодыжку, причем сильно. После этого играть перестаем.