Власть подвала

ул и стал набирать 004.

– Не сидите здесь, вы мешаете мне работать, – сказал он и достал бутерброд.

– Я проехал восемьдесят километров и не спал всю ночь.

– А я на работе и не обязан предоставлять вам телефон. Это служебный телефон.

– Человек может умереть.

– Я слышу это каждый день.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы остудить себя до абсолютного нуля.

– Большое спасибо, – сказал я, – вы мне очень помогли.

Вся эта ерунда продолжалась часов до четырех вечера. В холле работало радио и передавало местный прогноз погоды: сейчас в городе плюс тридцать девять, завтра – до сорока. Ветер врывался сквозь открытые окна, ветер был горячим. От всего этого начинала кружиться голова. К счастью во двор въехал передвижной киоск с мороженым и я последовательно съел четыре порции. К четвертой порции я остыл окончательно.

– У вас нет холодной воды, очень холодной?

Мне продали бутылку газировки, в которой плавали продолговатые крючкастые льдинки. Я выпил и почувствовал себя прекрасно. Кажется, дела шли на лад.

Но, когда меня все же впустили в палату, я наступил на что-то скользкое, упал и выбил указательный палец на правой руке. Ничего, переживем. Племянник Боря лежал на койке у дверей. От него отвратительно пахло нечистотой, несвежестью, мазью Вишневского и прочими мало знакомыми мне медикаментами.

Нижняя часть тела накрыта простыней, на простыне большие желтые пятна. Под простыню уходит трубка от капельницы. Глаза открыты.

– О, привет, старик, – прошелестел он. – Ты не ушибся?

Я собрался ответить и понял, что не могу говорить. Обед из мороженного и бутылка со льдом сделали свое дело. Проблемы с голосом у меня начались еще лет двадцать назад, когда я дважды сорвал его на работе. С тех пор сильная боль в горле сразу делала меня немым.

Я прохрипел что-то и показал на свое горло.

– Он у вас немой? – спросила медсестра.

Боря прекрасно знал о моем слабом горле, но он всегда был бестолков, а сейчас оказался бестолковее, чем обычно. Может быть, из-за болезни.

Медсестра дала карандаш, но из-за выбитого пальца я не мог писать правой рукой. Но теперь ничто не могло вывести меня из равновесия. Я разыгрывал ситуацию холодно и точно, как шахматную партию. Меня могут взять только на случайностях, поэтому нужно исключить случайности, даже самые маловероятные.

Я присел на тумбочку и накалякал несколько слов левой рукой. Сестра разобралась.

– Выйдем? – предложила она.

– Положение скорее плохо, чем хорошо. Ближе к критическому. Сепсис, температура под тридцать девять и ничем не сбивается. Конечно, мы колем антибиотики, но результата пока нет. Эта ночь может оказаться критической.

Я сделал пальцами жест, обозначающий деньги.

– Деньги? Нет, только на лекарства. Хотя и это немало.

Я дал ей двадцать долларов и попросил ее звонить мне каждый час и сообщать новости. Звонить даже тогда, когда не будет никаких новостей.

32

Собака погрызла Борю после того, как он посадил ее на цепь. До этого Дина была само послушание.