Операция «Гроза плюс» (СИ)

Буденный быстро просмотрел вложенные в папку листы формата А4, с отпечатанным на нем текстом, потом снова посмотрел на Василевского, — Спасибо, Александр Михайлович, это все?

Нет, Семен Михайлович, не все, — вздохнул Василевский, — Дело в том, что части и соединения армий ОСНАЗ должны быть сформированы в самый кратчайший срок. Это необходимо, чтобы как можно больше времени можно было уделить освоению новой техники, боевой учебе и фактическому слаживанию. Лишнего времени у нас нет буквально ни одной минуты. Поэтому, давайте сделаем так — сейчас вы еще раз просмотрите списки основных кандидатов, и если у вас не будет возражений, то оставим их секретарю товарища Сталина, а сами поедем на автобронетанковый полигон в Кубинку. Будем знакомить вас с боевой техникой потомков.

16 августа 1940 года,

18:35, СССР. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина, кабинет вождя.

— Товарищи, вы уверены, что правильно усомнились в том, что наши органы справедливо поступили с комбригом Горбатовым? — сказав эту заковыристую фразу, вождь остановился у стола и стал медленно крошить в свою знаменитую трубку табак из папиросы «Герцеговина Флор».

— Совершенно уверены, товарищ Сталин, — ответил генерал Шаманов, — да и сами органы под руководством товарища Берии всего через полгода проверив дело товарища Горбатова, выпустят его, полностью реабилитировав за отсутствием события преступления. Но, товарищ Сталин, у нас сейчас нет полгода лишнего времени…

— Хорошо, — кивнул вождь, — пусть будет по вашему, товарищ Шаманов. Мы поручим товарищу Берии немедленно проверить дело комбрига Горбатова и разобраться, не нарушена ли была социалистическая законность. А поскольку время дорого, самого Горбатова немедленно доставят к месту формирования армий ОСНАЗ, под вашу, товарищ Шаманов, личную ответственность. Ну как, вы еще не передумали?

— Никак нет, товарищ Сталин, не передумал! — ответил российский генерал.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Сталин, чиркнул спичкой, и поднес огонь к набитой трубке. Выпустив первый клуб густого белого дыма, он неожиданно спросил, — Скажите, товарищ Шаманов — это от вас храбрые грузинские солдаты в 2008 году в одних трусах прятались по кустам?

— Вам не совсем точно доложили, товарищ Сталин, — улыбнулся Шаманов, — Во-первых, не по кустам, а по домам. Во-вторых, они бросили только оружие и форменные куртки со знаками различия.

— Вот и верь после этого людям, — пыхнул трубкой Сталин, — Но, хватит об этом, вы, товарищ Шаманов, тогда все сделали правильно. Главное, что вы выполнили задачу, и при этом сохранили русским и грузинским матерям их сыновей, — вождь прошелся по кабинету взад-вперед.

Остановившись, он внимательно посмотрел на стоящих напротив него Буденного, Василевского и Шаманова, — Теперь, товарищи, вернемся к нашим делам. Ваш список кандидатов мы предварительно утвердим. Пусть они приступают к своим обязанностям. Но, помните, самое главное в этом деле — всеобъемлющая секретность. О наших планах, и самое главное, о самом факте наших контактов с Российской Федерацией не должны пронюхать ни немцы, ни американцы, ни англичане, ни вообще кто-либо другой, кто не имеет на это права.

Если случится утечка, то положение наше осложнится до чрезвычайности. Поэтому, товарищи, весь командный и рядовой состав участвующий в операции «Гроза плюс», а также гражданский персонал, не должны покидать территории учебных лагерей, вплоть до вывода их частей на исходные позиции перед началом операции. Это очень хорошо, товарищ Шаманов, что ваше руководство загнало эти учебные лагеря так глубоко в прошлое.

Товарищ Буденный, проработайте, пожалуйста, с товарищем Карбышевым, комендантом этих лагерей с нашей стороны, вопрос размещения на тамошнем Черноморском побережье Кавказа семей задействованных в операции советских командиров и политработников. Надо, чтобы наши люди знали, что с их родными все в порядке, и тогда они до конца смогут выполнять свои обязанности, да и их близкие не будут беспокоиться за своих мужей и отцов. На этом, товарищи, все, можете быть свободными.

Когда Буденный, Василевский и Шаманов покинули кабинет, вождь в задумчивости еще раз измерил его по диагонали неторопливыми шагами, и снова подошел к столу с телефонами. Он вызвал секретаря, — пригласите ко мне товарища Кузнецова Николая Герасимовича, и передайте ему, пусть он срочно вылетает в Москву…

17 августа 1940 года,

08:35, СССР. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина.

Адмирал Кузнецов Николай Герасимович, неожиданным звонком сталинского секретаря срочно выдернутый в Москву, в ожидании вызова прогуливался по тенистым дорожкам ближней дачи. Было тихо. Лишь где-то в вершинах сосен стрекотали ручные белки.

А где-то на западе шла война, уже пали Франция, Бельгия, Голландия, а англичане спешно эвакуировали из Дюнкерка свой экспедиционный корпус. Над Ла-Маншем все чаще сплетались в огненный клубок немецкие и британские самолеты. Германский зверь готовился к прыжку на Острова. И поделом бриттам. Всего полгода назад, когда уже шла странная война с Германией, они всерьез рассматривали план нападения на СССР и массированные бомбежки Мурманска, Ленинграда и Баку. Но, то ли не успели, то ли не решились и теперь, когда на Западе воюют, на Востоке стоит, пусть и предгрозовое, но затишье.

Погруженный в свои мысли Николай Герасимович дошел до конца дорожки и повернул назад. Навстречу ему, в своем знаменитом сером френче, не спеша шел сам товарищ Сталин.

— Здравствуйте, товарищ Кузнецов, — приветствовал вождь адмирала, — я вижу, что вы оперативно отреагировали на мою просьбу.

— Здравствуйте, товарищ Сталин, — ответил Николай Герасимович, — мне, собственно, так и ничего не объяснили…

— Сейчас я вам сам все расскажу, пройдемте ну хотя бы вон туда… — Сталин махнул рукой в сторону полускрытой кустами беседки, — вам придется заниматься делом, о котором в СССР знают всего лишь два десятка людей. Нет, — ответил вождь на невысказанный вопрос адмирала, — с должности наркома военно-морского флота мы вас снимать не будем. Придется совмещать. Ну, вот мы и пришли, присаживайтесь.

— Спасибо за доверие, товарищ Сталин, — Кузнецов сел на скамейку, — надеюсь, что не подведу народ и партию…

— Надеетесь? — хмыкнул Вождь, — Ну, надейтесь, надейтесь. Сразу предупреждаю, дело имеет наивысшую степень секретности, и каждое лишнее слово может нанести СССР непоправимый ущерб. Мы знаем, что вы, товарищ Кузнецов, иногда излишне доверчивы к людям, и поэтому особо заостряем ваше внимание, что без моего личного разрешения вы не имеете права задействовать в этом деле кого-либо. Вы меня поняли?

— Так точно, товарищ Сталин, понял, — тихо ответил адмирал.

— Ну, вот и хорошо, товарищ Кузнецов, слушайте меня внимательно, — сказал Сталин, присаживаясь на скамейку, — Я расскажу о том, чем вам придется заняться…

— Товарищ Сталин, — воскликнул Кузнецов, когда вождь закончил рассказ, — почему вы обратились именно ко мне? Адмиралы Галлер и Исаков, возможно, лучше бы справились с эти делом. Есть и другие специалисты. Я, конечно, приложу все свои силы, но все это так неожиданно…

— Если вы думаете, что товарищ Сталин ожидал чего-то подобного, то вы глубоко ошибаетесь, — ответил вождь, — Все мы вынуждены работать в условиях жесточайшего цейтнота, а вы к тому же наш лучший адмирал, кому, как ни вам, решать, что и как мы должны изменить в программе создания нашего военно-морского флота. Мы заложили на своих верфях много современных боевых кораблей. Но я уже знаю что ни один из них так и не будет достроен. И не только из-за войны. Причинами остановки строительства были: общее моральное устаревание проектов, неправильное определение приоритетов, стратегии и мест базирования, излишне оптимистичная оценка других средств вооруженной борьбы на море. Все это привело к тому, что полноценный и современный океанский флот у нас так и не появился.