Операция «Гроза плюс» (СИ)

— Товарищ Василевский, — сказал Сталин, — будьте добры, изложите маршалу Буденному вводные.

— Товарищ Буденный, — начал генерал-майор Василевский, беря в руки указку, и указывая ею на карту с синими стрелами, — это германский план «Барбаросса» в той форме, в какой он был задействован в прошлом наших потомков. А вот это ответ на него наших потомков, план «Гроза плюс», уже принятый нами к исполнению. Необходимо, удерживая фронт на вспомогательных направлениях по линии госграницы, остановить ударные вражеские группировки в упорной обороне, опираясь на укрепления, оборудованные в некоторой глубине нашей территории. Надо заставить их растратить боеприпасы и наступательный порыв, а также понести тяжелые потери в живой силе и технике.

Когда будет достигнут этот результат и противник ослабнет, в ходе генерального контрнаступления, следует отрезать прорвавшиеся части противника от баз снабжения, а затем полностью окружить их и уничтожить. Но и это еще не все. В плане «Барбаросса» германская авиация участвует на сто процентов своего численного состава, танки и артиллерия — на девяносто пять, пехота — на семьдесят пять процентов. В резерве у немецкого командования, только учебные подразделения и полицейские части, то есть ничего.

Вот эту пустоту, которой, как известно, не терпит природа, нам с вами и предстоит заполнить, — Василевский по очереди ткнул указкой в три толстые красные стрелы, — Это, товарищ маршал, три Армии Особого Назначения, на сто процентов оснащенные техникой и вооружениями, поставленными из будущего. С воздуха их боевые действия будет прикрывать Воздушная Армия ОСНАЗ, и все четыре особых армии вместе, плюс еще некоторые подразделения, составят Фронт Особого Назначения.

— Есть мнение, — неожиданно добавил Сталин, — что этим Особым Фронтом должны командовать именно вы, товарищ Буденный. А товарищ Василевский, уже вошедший в курс дела, будет вашим начальником штаба. Товарищ Шаманов и его экспедиционный корпус будет тесно взаимодействовать с вашим Особым Фронтом на начальном этапе приграничного сражения. Но вглубь европейской территории они с вами не пойдут. Товарищ Буденный, теперь вам все понятно?

— Так точно, товарищ Сталин, — отрапортовал Семен Михайлович, — только хотелось бы узнать обстановку поподробнее. Но это, как я понимаю, уже с товарищами Василевским и Шамановым?

— Вы все правильно понимаете, — сказал Сталин, — тут же прямо на даче для вас троих подготовлена комната, где есть все необходимое для работы. К вечеру сегодняшнего дня вы должны представить списки старших командиров РККА, предлагаемых к заполнению вакансий командующих особыми армиями и входящими в их состав корпусами. Все товарищи, время не ждет. Идите.

Буденный, вошедший в кабинет к Сталину одним, и вышедший из него совершенно другим человеком, как будто даже помолодел на двадцать лет, снова вернувшись в эпоху лозунгов: «Даешь Варшаву! Даешь Берлин!». Если тогда не вышло у его конармейцев пронестись по Европе, сметая к чертям собачьим старый мир, то, возможно, в этот раз у них все получится…

Полчаса спустя,

Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина, комната для гостей.

Маршал Буденный внимательно прочитал структуру армий особого назначения и, отложив в сторону лист бумаги, тихо спросил, глядя на Василевского, — Скажите, Александр Михайлович, почему в ваших планах совершенно нигде не упомянута кавалерия?

— Потому что, Семен Михайлович, — так же тихо ответил Василевский, — к сожалению, кавалерия сильно уступает в подвижности механизированным частям нового образца. Кавалерийские дивизии будут отставать на марше, не говоря уже о том, что они не смогут быть для наступающих частей головным дозором и разведкой. Лошадь, в отличие от машины, быстро устает. В ТОТ раз нередки были случаи, когда продвинувшись вперед на двадцать километров, кавалерийская дивизия вместо развития успеха на сутки останавливалась, чтобы дать отдых лошадям. За это время враг подтягивал резервы, и наступление наших войск захлебывалось. Единственное преимущество кавалерии перед бронетехникой — это возможность передвигаться по абсолютному бездорожью, но согласитесь, что и кони при этом будут утомляться значительно быстрее.

— Так что вы предлагаете, Александр Михайлович, — с грустью в голосе спросил Буденный, — Совсем расформировать кавалерийские части?

— Да нет, наверное, товарищ Буденный, — вместо Василевского ответил генерал Шаманов, — кавалерия, как род войск, совсем себя не изжила. А для повышения ее подвижности надо попробовать вспомнить хорошо забытые старые времена, когда кавалерийские части комплектовались по принципу: три лошади на одного всадника. Тут надо действовать по ленинскому принципу: «лучше меньше, да лучше». Тогда в штатах мотострелковых корпусов вполне можно будет заметить две мотострелковые дивизии из шести на две, скажем так, мотокавалерийские дивизии. Вооружить всадников нашим автоматическим оружием и гранатометами, в тачанки вместо «максимов» установить тяжелые пулеметы НСВ и автоматические станковые гранатометы «Василек», и марш-марш, вперед…

В первую линию их, конечно, ставить будет нельзя, а вот для флангового и тылового охранения, борьбы с окруженными немецкими частями, и АКовскими бандами такая кавалерия вполне годится. Но при этом действовать они должны не в конном строю с шашками наголо, а скорее, как подвижная пехота. Типа драгун, какими они были раньше. Вы ведь, товарищ Буденый, в свое время служили в 18-м драгунском Северском полку? Подумайте об этом, товарищ Буденный.

— Трехкратное комплектование, говорите? — задумался Буденный, — не слишком ли это дорого в мирное время. Хотя… шесть усиленных по вашему способу кавалерийских дивизий это чуть больше двадцати тысяч всадников, для которых нужны шестьдесят тысяч лошадей. Я думаю, что такое количество конского поголовья наши конезаводы обеспечить смогут. Но вот подскажите, товарищ генерал из будущего, что нам делать с остальными кавалерийскими дивизиями?

— Передать в состав войск НКВД для охраны тыла, — отрубил Шаманов, — Вы думаете европейская сволочь встретит нас хлебом-солью? Кто-то, наверное, и встретит, а кто-то и нож в спину всадит. Вспомните опыт борьбы с басмачеством в Средней Азии.

— Спасибо хоть не на колбасу отправили, — криво усмехнулся Буденный, — Но, может быть, вы и правы, роль кавалерии уже далеко не та. НКВД, так НКВД…

— Тут вы, Семен Михайлович, не правы, — ответил Шаманов, — Территорию противника мало занять, ее надо еще удержать под своим контролем и установить на ней какой-никакой порядок. И у НКВД тут первейшая роль. Если они не справятся, то все что сделала армия, тоже пойдет насмарку.

— Да понимаю я, — махнул рукой Буденный, — по вашему плану у нас в тылу останется Польша, а это язва пострашнее Средней Азии со всеми ее басмачами. Давайте лучше посмотрим, что у вас есть по командному составу?

Генерал-майор Василевский открыл большую красную папку, — Семен Михайлович, в связи с тем, что у нас мало времени на какие-то особые изыски, то, посовещавшись с товарищами, мы решили предложить назначить командующих армиями и корпусами, тех советских генералов, которые один раз уже проявили себя в прошлом наших потомков. По принципу «от добра, добра не ищут». При этом, мы учли, что по степени ответственности, должность командующего армией особого назначения, соответствует должности командующего обычным фронтом. Мы решили, что командовать должны: армиями ОСНАЗ — генерал-майоры Рокоссовский и Толбухин, генерал-лейтенант Ватутин. Мехкорпусами ОСНАЗ — генерал-майоры Рыбалко, Лелюшенко, Горбатов, полковники Ротмистров, Катуков, подполковник Черняховский. Мотострелковыми или конно-механизированными корпусами ОСНАЗ — полковник Плиев, генерал-майор Доватор, генерал-лейтенант Белов. Получается некоторый разнобой в званиях. Но это из-за того, что действительно способные командиры росли во время войны с утроенной скоростью. Товарищ Сталин поставил перед нами задачу укомплектовать соединения ОСНАЗ действительно лучшим комсоставом, невзирая на нынешние звания кандидатов. Вот, можете убедиться сами — Василевский передал папку Буденному — тут полные биографии и послужные списки всех упомянутых товарищей, а так же некоторых резервных кандидатур.