Вирус

— Но нам все равно конец. Доступа к спасательным модулям не будет. Однако предупредить Бейд мы обязаны. Это спасет сотни и тысячи жизней! Мне нужна связь с губернатором! Ждать более нельзя!

— Хорошо, капитан. Я попытаюсь что-нибудь сделать.

Когда экран погас, Диана спросила Адамовича:

— У нас теперь есть шанс?

— Для связи, но не для спасения. Во время сеанса с губернатором Бейда ты постараешься ему все рассказать. Может быть, и поверит.

— А ты так уверен, что она будет эта связь? Я бы предпочла иной путь. Нужно еще раз попытаться спасти корабль.

— Теперь спасти нас не способен никто.

— А если пробраться, взрывая двери к спасательным капсулам? Раньше у нас не было шансов для этого, но сейчас, когда Тризен выиграл немного времени…

— Сразу видно, что ты мало смыслишь в конструкции космических кораблей. Для вскрытия всех аварийно закрытых дверей даже в космическом порту понадобилось бы часов десять-двенадцать. И это по самым скромным подсчетам. А ведь еще нужно учесть процент неполадок на "Немезиде". У нас многие системы сейчас просто не работают и поэтому твое предложение невозможно осуществить на практике.

На экране загорелся сигнал вызова.

— Это из штурманской рубки. От Галино, — Адамович нажал кнопку соединения. — Я слушаю тебя, Галино.

— Я обнаружил несколько сигналов. Они исходили от крупного корабля. И судя по ним, этот корабль рядом.

— Но такого быть не может. Рядом с нами нет ни одного крупного космического корабля. Хотя может быть, ты записал в разряд крупных космические катера?

— Нет. Это звездолет типа линкора. И он прячется в том пылевом скоплении, Феликс.

— Но почему же тогда Тризен ничего мне не доложил?

— У него нет времени на такие мелочи. Я сам обнаружил сигналы случайно — мы оказались к нему слишком близко. Почти на расстоянии вытянутой руки, если можно так сказать в космосе. Этот корабль тоже прячется, как и мы. Он боится военного флота Бейда.

— Даже если твои предположения верны, нам мало дела до этого корабля, Галино. У нас своих проблем по уши. Напугать он нас уже не может. Чего нам бояться, если мы и так готовимся к смерти?

…Мари Шмид не давала покоя одна единственная мысль — зачем понадобился механизм самоуничтожения на их корабле, на "Флинте"? Ни одному слову из объяснений Лоердала она не поверила. Здесь было что-то другое. И она хотела понять, что именно.

— "Дейзи", — вызвала она искусственный интеллект корабля.

— Да, Мари, — раздался мягкий женский голос из транслятора.

— Ты ведь не просто бортовой компьютер, как на большинстве судов, ты практически мыслящее существо. Я бы назвала тебя душой звездолёта.

— Это называется у вас людей комплиментом? — спросила "Дейзи".

— Считай, что так.

— Из этого я могу сделать вывод, что тебе от меня нужна услуга. Иначе ты бы не сделала мне комплимент.

— Хорошая логика, — согласилась Мари. — Но у меня к тебе вопрос. Скажи, а тебе дорога твоя жизнь?

— Жизнь искусственного интеллекта совсем не похожа на жизнь человека. Моя программа не будет стерта при гибели звездолета, а автоматически перегрузиться в систему космического госпиталя. Так, что я не погибну.

— Вот даже как? — задумчиво произнесла Мари. — А наши жизни тебе дороги? Твоего экипажа?

— В моей программе заложено оказывать помощь человеку.

— Значит, ты сможешь при случае отключить систему самоуничтожения?

— Нет. На это нужна специальная санкция начальника госпиталя, доктора Лоердала, — ответила "Дейзи".

— Лоердала? Но почему именно его?

— Это просто, Мари. Только Лоердал может запустить механизм и остановить его. Именно при его участии я была разработана. Ведь такие системы мало распространены в космосе на кораблях военного и гражданского флота. Мы считаемся ненадежными и крайне опасными из-за нашей нестабильности.

— А Лоердал таким как ты доверяет?

— Нет. Но он меня иногда использует. Я могу быть ему полезна, потому что способна контролировать матрицы памяти.

— А что это такое? — удивилась Мари. Она прежде о таком не слышала.

— Это специальные микрочипы, разработанные Лоердалом в союзе с рядом других ученых. Они вживляются в мозг человека, и тот становиться совсем другим. Ему переписывают личность путем наложения новых нейросигналов на исходную траекторию.

— Извини, я абсолютно не понимаю, о чем ты говоришь. Зачем это делают? — поинтересовалась Мари.

— Об этом знает доктор Лоердал. Я хоть и умная машина, по твоим словам, но я всего лишь выполняю команды, а не определяю стратегию.

— А среди нашей команды есть такие люди с чипами?

— Есть. Наш лейтенант Трибер. До внедрения чипа он был пиратом по фамилии Роган. И у него было четыре смертных приговора. Он был доставлен в госпиталь раненым. Его повреждения были несовместимы с жизнью и доктор "списал" его.

— То есть он "умер" по официальным документам, не так ли?

— Умер, но Лоердал сумел его спасти и внедрил ему матрицу памяти Трибера, офицера космического флота Бейда погибшего двумя днями раньше.

— "Дейзи", а ты имеешь право сообщать мне всю эту информацию? — удивленно спросила Мари: уровень откровенности "Дейзи" превосходил все возможные рамки.

— Теперь да. Категорические запреты давно сняты. Уже три часа.

— Но почему?

— Сохранение секретности теперь нецелесообразно. Судно погибнет и весь экипаж тоже…

Космическая фабрика "Пандора", скрывавшаяся в густом облаке пыли, выпущенной из её хранилищ, оказалась почти в самом сердце эскадры адмирала Данлопа и имела прекрасные возможности для прицельной стрельбы. Анига мог поразить своими "смертоносными" боеголовками сразу шесть крупных кораблей противника. Конечно, обычное попадание одной торпеды не могло существенно повредить линкору или крейсеру, но аппараты "Пандоры" были заряжены не совсем обычным оружием. Её торпеды несли в себе контейнеры с вирусами. Эти боеголовки не вызывали классических разрушений — их предназначение заключалось в другом: пробить обшивку корабля и выпустить бактерии на свободу.

Трубчатолицый валорианец наметил цели и приказал дать залп. Он не мелочился и выпустил по "Тикондероге", флагману бейдианцев, учитывая её огромные размеры.

Анига всерьез рассчитывал на успех: бортовые компьютеры вражеских кораблей не могли адекватно среагировать на торпеды, выпущенные со столь близкого расстояния, и встретить их контрторпедами. Сама же "Пандора" была надежно укрыта от взглядов радаров бейдианской эскадры непроницаемым облаком пыли, которая рассеивала сканирующие лучи. Да и сама фабрика обладала превосходными энергетическими щитами, сумевшими бы отклонить даже самый мощный залп импульсных орудий в случае обнаружения корабля. Её броня могла противостоять не только бесчисленным метеоритам в астероидном скоплении, но и огню атомных батарей.

Адмирал Данлоп никак не рассчитывал, что кто-то в этом секторе осмелится первым нанести удар по его эскадре. Но попадание вражеских торпед говорило об обратном.

— Адмирал! Зафиксировано два попадания термальных торпед в отсеки N5 и N8, — доложил дежурный офицер. — Все необходимые меры безопасности уже предприняты. Обшивка залатана, возможность разгерметизации отсеков ликвидирована.

— Какова степень повреждений в самих отсеках?

— Особых разрушений нет. Торпеды не взорвались, а лишь пробили переборки.

— Всё это весьма странно, — заметил адмирал.

— Такие же сведения поступили еще с пяти кораблей нашей эскадры, — продолжил доклад офицер. — У них тоже неразорвавшиеся торпеды.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? — адмирал Данлоп обвел свирепым взглядом окружающих его старших офицеров.

Но те ничего не могли сообщить своему командору.

— Почему не сработали бортовые контрсистемы ни на одном бейдианском звездолете? И тем более на флагмане? Где контрторпеды? Почему они не были запущены?