Чародей с гитарой. Том 1

— Так-то лучше. — Джон-Том поглядел на бобра, подрастерявшего свою воинственность. — Мы не договорили кое-чего об удостоверениях личности?

— Готовят, узе готовят, — ответил офицер, не спускавший глаз с черной физиономии дракона.

— Отлично. Я помню, речь шла о совершенно вздорном количестве серебряных монет.

— Нет-нет-нет. Это просто смесно. Систое непонимание.

Тут на лице бобра появилась благодарная гримаса — ворота за его спиной приотворились. Он нырнул внутрь и возвратился с горсткой небольших металлических прямоугольников. На каждом были высечены какие-то слова и знаки.

— Вот они. — Бобер протянул лапу вперед. — Только вам нузно выгравировать здесь свои собственные имена. — Он указал неширокий пробел на одной из пластинок. — Конесьно, когда вы найдете для этого время, — добавил он подобострастным тоном.

— Но здесь только семь удостоверений. — На физиономии бобра появилось смятение. — Вспомни, ты же успел сообразить, что нас восемь.

— Не понимаю, — взволнованно пробормотал офицер, — не-узели зе и он... — бобер позволил себе легкий кивок в сторону дракона, — тозе идет в город?

— Что за буржуазные речи? Не слышал еще ничего подобного. — Дракон склонил голову пониже, так что запах кремня и серы заглушил вездесущую вонь. Он мог бы проглотить достойного защитника города единым глотком, что не укрылось от внимания мужественного воина.

— Нет-нет, это... недоразумение, не более. Я истинно просу просения, сэр дракон. Я не сообразил, сто вы тозе слен этого отряда... Есе до узина... Извините, позалуйста! — И спиной вперед он исчез в воротах куда быстрее, чем, по мнению Джон-Тома, способны были бежать короткие ножки.

Вновь он появился через несколько минут с только что отчеканенной пластинкой.

— Вот последняя.

— Я приберегу ее. — И Джон-Том опустил удостоверение в карман. — А теперь не будете ли вы любезны отворить ворота?

— Эй, открывайте! — завопил офицер. Путешественники направились в город. Фаламеезару пришлось наклонить голову — он едва протиснулся внутрь.

Оказались они на опустевшей площади — лишь сотни встревоженных глаз глядели на них через щели в ставнях.

Во все стороны разбегались здания внушительного размера. Как и в Линчбени, дома как бы состояли из нескольких сросшихся строений, однако здесь они явно были повыше. Город был похож на серый песчаный замок. Попадались сооружения в шесть и семь этажей. Нестройные ряды домов, окна разного размера и формы, кое-где виднелись балконы.

Насколько можно было видеть, улицы оказались пошире, чем в провинциальном Линчбени, однако нависающие портики и выступающие оконные коробки старательно исправляли это впечатление. Улица, уводившая с этой площади, шла от причалов и, вполне естественно, была самой широкой в городе. Вне сомнения, в городе хватало проулков и тупиков. Движение здесь было значительным, о чем свидетельствовали изношенные камни мостовой, гномьими платками торчащие из земли возле огромных куч всякого мусора. Несколько дюжин лавок окаймляли площадь.

Джон-Том мог предположить, что совсем недавно улицы эти были запружены деловитыми разносчиками, матросами и торговцами. В лавках кое-где еще прятались продавцы — либо слишком трусливые, либо слишком жадные, чтобы бежать. Одни перепуганные физиономии были мохнатыми, другие же — по-человечески гладкими.

— Посмотри-ка, поджали хвосты. — Мадж корчил наглые рожи попрятавшимся наблюдателям, ощущая полную свою неуязвимость, ибо позади него шествовал огромный Фаламеезар. — Добро пожаловать в чудесный Поластринду. Фу! Народишко воняет, от улиц разит. Скорее бы покончить с делом и обратно в чистый лес — так-то лучше для бедного выдра. — Сложив руки рупором, он завопил с презрением: — Слышите меня, дрожащие трусы? Этот город полон жуликов! Кто-нибудь хочет возразить мне?

Желающих не нашлось. С удовлетворением Мадж повернулся к Джон-Тому.

— Ну, что дальше, чувак?

— Надо встретиться с местными чародеями и Городским Советом, — твердо проговорил Клотагорб. — И во время нашей беседы ты доставишь мне удовольствие, воздержавшись от этих детских выходок.

— Но они заслужили это, шеф.

— Совет... — многозначительно прогрохотал заинтересованный Фаламеезар.

— Совет комиссаров, — поспешно пояснил Джон-Том. — Все дело в семантике.

— Конечно, — отозвался озадаченный дракон.

Оглядевшись, Джон-Том заметил бобра, застывшего в проеме ворот.

— Эй, ты, поди-ка сюда!

Офицер старательно колебался — насколько возможно долго.

— Ты, ты.

Тот неуверенно приблизился. Здесь, посреди площади, понимая, что из-за ставен и многочисленных окон все глядят на него, он словно бы обрел часть прежней гордости и достоинства. Если ему суждена смерть, можно было понять, что бобер решил встретить ее самым достойным образом. Джон-Том одобрил подобную — пусть и несвоевременную — отвагу.

— Осень хоросо, — спокойно проговорил бобер, — добились своего, восли в город.

— Нам пришлось добиваться этого потому, что ты попытался нас облапошить, — вынужден был напомнить Джон-Том, — будем считать, сквитались. Без обид.

Бобер бросил осторожный взгляд на невозмутимого дракона, дотом испытующе поглядел на Джон-Тома.

— Вы действительно не затаили на меня зла, сэр? И не зелаете мне отомстить?

— Нет. В конце концов, — проговорил Джон-Том, рассчитывая обрести в нем союзника, — ты выполнял свой долг.

— Да-да, в самом деле. — Офицер еще не решался поверить в то, что ему ничего не грозит и Джон-Том, не лукавя, предлагает ему дружбу.

— Мы не таим зла ни на тебя, ни на жителей Поластринду. Мы пришли, чтобы помочь вам.

— Как поступил бы на нашем месте всякий сознательный житель Теплоземелья, — с важностью добавил Клотагорб.

Офицер что-то буркнул. Он явно предпочитал общаться с Джон-Томом, хотя при этом приходилось мучительно задирать шею.

— Какую зе слузбу я могу сослузить тебе, друг мой?

— Ты должен устроить нам встречу с Городским Советом, военными властями и представителями волшебников вашего края.

Глаза бобра округлились. Длинные резцы стукнули о нижние зубы.

— Нисего себе просьбоська, друг! Ты хоть понимаес, о сем просис?

— Извини, если тебе трудно это сделать, но ничего другого нам не нужно. Мы бы не приплыли сюда, если бы дело не было таким важным.

— Вполне верю. Но и ты пойми, сто я просто серзант. И не имею права...

За спиной бобра послышались крики. Кое-кто из его солдат повыскакивал из-за двери, за которой спасалось войско. Теперь они указывали вдоль улицы.

По ней неторопливо приближалось крытое кресло; его, пыхтя, несли шестеро мышей. Завидев Фаламеезара, они сперва остановились, но сразу двинулись вперед, побуждаемые криками изнутри и ударами кнута в руках кучера-землеройки. Кучер был наряжен в шелк и кружева — вплоть до капюшона.

Кресло остановилось неподалеку. Кучер, существо ростом фута три, открыл дверцу и поклонился. Утомленные носильщики осели в своей упряжи, пытаясь перевести дыхание. Они явно бежали всю дорогу.

Появившаяся изнутри личность была облачена в панцирь, скорее имевший декоративное, нежели практическое значение. Обильная позолота свидетельствовала о высоком положении и высокомерии владельца. Оценив ситуацию, он шагнул вперед.

Приложив руку к груди, бобер отсалютовал новоприбывшему. Тот отвечал небрежным движением руки.

— Я — майор Отрум, комендант городской стражи, — елейным голосом представился енот. Фаламеезара он старательно игнорировал, обращаясь ко всем остальным.

Внимание Джон-Тома привлек дракон, и молодой человек отступил поближе к черному боку, пока енот со скукой в голосе произносил нечто вроде официального приветствия.

— Эти бедные труженики, — гневный дракон кивнул в сторону носилок, — являют для меня символ эксплуатации рабочего класса. И тип, который сейчас говорит, мне не нравится.

Джон-Том торопливо вставил:

— Они менялись, наверное. Это честно.

— Едва ли, — усомнился дракон. — Но эти рабочие, — он показал на все еще пыхтевших мышей, — принадлежат к одному виду, а говорящий — к другому.