Чародей с гитарой. Том 1

— Осень интересно. А кого вы представляете?

— В основном себя самих и великого волшебника Клотагорба. — Кролик махнул в сторону теряющего терпение чародея. — Он располагает важной для существования города информацией, с которой намеревается как можно скорее ознакомить Городской Совет.

Бобер тем временем небрежно помахивал шипастой булавой, уродливой и самого злодейского вида, нимало не заботясь о том, куда может она угодить.

— Все это превосходно. Только вы не зители этого графства и не здесние горозане. Во всяком слусае, я могу так полагать, пока вы не предъявите мне удостоверение лисьности.

— Удостоверение личности?

— Каздый, зивуссий в графстве и городе Поластринду, имеет удостоверение лисьности.

— Поскольку, как мы уже говорили, мы не принадлежим к числу местных жителей, у нас их нет, — проговорил возмущенный Джон-Том.

— Но вы мозете полусить их, — сообщил бобер. — У нас бывает много гостей. И у всех есть удостоверения лисьности с круглой песятью. Стобы попасть в город, нузно обратиться за удостоверением лисьности и полусить его. — Он улыбнулся, блеснув огромными зубами. — Я охотно обеспесю вас ими.

Джон-Том чуть расслабился.

— Нам семь — и все с песятью.

— Сутить изволите, рослый селовек. Раз вы наделены таким сювством юмора, все это обойдется васему отряду всего лись... — бобер погрузился в безмолвные вычисления, — в семь сотен серебряных монет.

— Семь сотен!.. — Клотагорб взорвался. — Вот это грабеж! Наглый грабеж! Я оскорблен! Я, великий и мудрый Клотагорб, не испытывал подобной ярости сотню лет!

— Я полагаю, — заявил сохраняющий спокойствие Каз, — что наш предводитель не испытывает желания вносить подобную плату. Извести о нашем прибытии городское начальство, и я не сомневаюсь, что когда они узнают о причинах...

— Они не станут нисего слусать, — перебил его бобер, — пока вы не заплатите. И если вы не заплатите, никто не станет интересоваться тем, сьто было нузно этим покойникам. — Он вновь ухмыльнулся. Какая-то темно-бурая жидкость оставила пятна на огромных зубах его. — На деле, конесьно, за удостоверение лисьности взимается восемьдесят серебряных монет с носа, только мне с моими солдатами тозе надо зарабатывать на зизнь... Солдату платят скудно.

В рядах позади него послышался сердитый ропот.

— Сомневаюсь, — заметил бобер. Десять отошедших ранее солдат придвинулись поближе к путешественникам, перекрывая им дорогу. — Я соверсенно не хосю, стобы вы просто переели к другим воротам.

Флор шепотом спросила Маджа:

— Неужели все ваши города столь же гостеприимны?

Мадж пожал плечами.

— Где богатство, любашка, там и порок. А че, они тут, в Поластринду, богатенькие. — И он нервно поглядел в сторону солдат.

Некоторые из них уже держались за рукоятки мечей и дубинок, явно предвкушая близкую разминку. На вид все цвели здоровьем, сытостью, хотя и не отличались особенной чистотой.

— Эй, ваше чародейство, а не лучше ли заплатить? Этим головорезам что кровушку пустить, что воды попить. Еще чуток подождем — и выбирать уже будет не из чего.

— Я не стану платить. — Клотагорб высокомерно поправил очки. — К тому же я не могу вспомнить это дурацкое заклинание насчет серебра.

— Ах, не будете платить? — Бобер направился к Клотагорбу и остановился прямо напротив него. — Ты, знасит, великий волсебник, а? Посмотрим, какой из тебя еяродей! — И, крутанув булавой, он хлопнул Клотагорба по клюву.

С удивленным воплем волшебник уселся на землю.

— Ах ты, наглый щенок! — Он поискал очки, свалившиеся с носа, но уцелевшие. — Я тебе покажу волшебника. Я тебя выпотрошу, я!..

— На изготовку! — скомандовал бобер.

В один миг многочисленные дубинки и копья обратились в сторону путешественников. Офицер кисло проговорил:

— Довольно с меня васих глупостей. Я не знаю, кто вы, откуда явились и какую игру затеяли со мной, но бродяг здесь не привесяют. Сейсяс вас доставят в камеру. Побудете там, пока не найдутся денезки.

Справа каменная стена, сзади и впереди — сталь. Однако к воде путь Джон-Тому не преграждал никто. Сложив руки у рта рупором, он отчаянно завопил:

— Фаламеезар!

— Сто, там есе кто-то есть? — Усики бобра дернулись, и он обратился к стоячей воде. — А где этот? В лодке? Это обойдется для вас с сотню монет. Я устал от этого вздора. Платите немедленно или... — И он многозначительно взмахнул булавой.

Последние слова заглушил неторопливый треск. Ветхий причал не выдержал напора. Снизу, разбрасывая доски, поднялась огромная черная голова. Гигантские когти впились в битый камень. Раскаленные глаза обожгли толпу.

Бобер с открытым ртом смотрел на влажные блестящие зубы, сомкнувшиеся прямо над ним.

— Д-д-д-д!.. — Так и не одолев всего слова, он умудрился обогнать половину своего отряда на пути к воротам. Торговцы с купцами бросали дела у пристани, вдруг обнаружив стремление к куда более сухим местам. На городских стенах поднялась паника: торопливо собравшиеся воины, сталкиваясь друг с другом, занимали оборонительные позиции.

Оставшийся в одиночестве отряд путешественников приветственно поднял оружие.

— Как раз вовремя, товарищ, — проговорил Джон-Том. — Я надеялся, что ты неподалеку, но все-таки не ожидал, что ты будешь настолько близко.

Фаламеезар поглядел на перепуганные физиономии, пялящиеся с крепостной стены.

— Что здесь случилось? — Пожалуй, он изъявлял пока еще любопытство, а не гнев. — Я услыхал твой зов и явился, как обещал. Я ведь не сомневался в том, что они могут встретить вас лишь как товарищей по оружию в грядущей великой битве.

— Да, но ты забываешь, что я говорил тебе о вездесущих контрреволюционерах, — мрачно проговорил Джон-Том.

— Так вот оно что! — Фаламеезар яростно зашипел, и три теснившихся друг к другу сарайчика вспыхнули ярким пламенем.

— Потише. Если мы хотим попасть в город, нужно, чтобы он не сгорел.

Могучий хвост хлестнул по воде, и языки пламени погасил настоящий потоп, полезный для склада не более, чем огонь.

— Попридержи свой гнев, Фаламеезар, — посоветовал Джон-Том. — Я уверен, что мы все выясним, как только свяжемся с городскими комиссарами.

— Надеюсь, что ты окажешься прав, — с возмущением отозвался дракон. — Это же надо придумать такое — чтобы контрреволюционеры средь бела дня преграждали дорогу честным странникам.

— Трудно отличить истинного революционера от его тайного врага.

— Должно быть, ты прав, — согласился дракон.

— Но худшее, кажется, еще впереди, — сообщил ему Джон-Том, когда все неторопливо направились к уже наглухо заложенным деревянным воротам.

— Что же еще может нас ждать, товарищ?

Джон-Том шепнул:

— Ревизионисты.

Покачав головой, Фаламеезар с усталостью в голосе пробормотал:

— Неужели и вправду в мире не осталось порядочных людей?

— Лучше постарайся не гневаться. Жаль будет, если ты случайно испепелишь честного пролетария.

— Я буду осторожен, — заверил его дракон. — Но все нутро мое трепещет от ярости. Однако можно перевоспитать даже грязного ревизиониста.

— Да, нам придется в первую очередь подумать о правильном подборе пропагандистов, — согласился Джон-Том.

Город Поластринду вдруг сделался каким-то призрачным. По мере приближения дракона со стен исчезли любопытствующие физиономии. Только кое-где торчали копья, да временами затаившихся горожан выдавало случайное шевеление.

Джон-Том буквально ощущал на своей спине взгляды попрятавшихся матросов и грузчиков, однако нападения с тыла можно было не опасаться. Можно было не опасаться ничего — ведь рядом находился Фаламеезар.

Он поглядел на Каза. Кролик улыбнулся и кивнул ему. Раз дракон покоряется Джон-Тому — говорить ему. А потому юноша смело шагнул вперед и решительно застучал в ворота.

— Эй, начальник стражи, выходи! — Поскольку в ответ не раздалось ни слова, ни движения, он добавил: — Выходи, иначе от твоих ворот лишь пепел останется.

За воротами послышались голоса, массивные створки чуть приотворились — как раз чтобы пропустить знакомую фигуру, — а затем поспешно захлопнулись.