Настя СИ)

— А какое впечатление я на них произвела?

— Нужное. Кому говорю: не оборачивайся!

Я молча подчинилась и даже выпрямила спину, словно шла по подиуму.

— Молодец, — тихо похвалил Марек. — А когда дойдёшь до перекрёстка, пройдёшь шагов двадцать прямо, повернёшь обратно, потом свернёшь направо или налево.

— Это ещё зачем, если нам прямо нужно?

— Чистая психология. Пусть эти клиенты видят, что ребята за тобой словно овечки ходят в прямом смысле этого слова.

— Полина тебя за такие сравнения не похвалила бы.

— Знаю. Но я с тобой говорю, а не с ней.

— Хорошо, я сделаю, как ты говоришь. Только у меня к тебе просьба будет.

— Какая? — Тут же насторожился Марек.

— Не отходи от меня, пожалуйста ни на шаг. Ни здесь, ни в виртуале. Мне так спокойнее будет.

— Виртуал у каждого свой, — мрачно ответил Марек. — Ты что — забыла?

— Сейчас программа слышит и анализирует каждое наше слово. Думаю, если ты сейчас согласишься, то и в моёмвиртуале ты от меня не отстанешь.

— Это буду не я, а моя подделка.

— Извини, Маречек, мне всё равно, кто мне будет давать дельные советы ты или твоя виртуальная копия.

— Всё понятно, — сообщил мальчик таким тоном, будто ставил диагноз. — До уровня Ивановой ты не дотягиваешь ни по каким параметрам. У неё прирождённая способность руководить, она не терпит, если кто-нибудь распоряжается в её присутствии. А ты, Бахмурова, руководить не умеешь и боишься ответственности. Тебе — типичная ведомая, и тебе обязательно нужен ведущий или кто-нибудь, с кем можно было бы посоветоваться… Кстати, идея перетянуть вчерашних ребят под крылышко Ивановой — это чья идея?

— Я импровизировала.

Марек даже споткнулся, некоторое время шёл молча, собираясь с мыслями, наконец, заикаясь, осведомился:

— П-полина вообще ничего п-про это не знает?

— Я хочу устроить ей сюрприз.

— Ага, — с каждой секундой Марек мрачнел всё больше и больше. — Она тебе за такой сюрприз голову против резьбы открутит.

— А почему против резьбы?

— Чтобы назад нельзя было вкрутить. Думаешь, Ивановой нужны лишние проблемы в виде гавриков со второго курса?

— А ещё психолог, — укорила я моего собеседника. — Хоть я в психологии полный ноль, но даже мне и то понятно, что если бы нас было не сорок, а восемьдесят, то Полина была бы в два раза счастливее.

Мальчик задумался, потом кивнул:

— Пожалуй, ты права.

— Кстати, а почему ты всегда называешь её по фамилии?

— Она — дочка Сенатора.

— А меня?

— Что — тебя?

— Меня ты почему называешь по фамилии?

— Ты с ней в одной комнате живёшь. А сейчас вообще исполняешь её обязанности. У меня язык не повернётся называть тебя какой-нибудь Аськой.

О таком варианте своего имени я только читала в книгах, это меня развеселило. Потом нас догнала Марина в яркой красной куртке, схватила меня за руку, и наш с Мареком разговор как-то сам собой увял.

— Привет! — Улыбнулась она. Так мило, что даже Марек растянул губы в ответ, потом спохватился, его лицо опять приобрело обычное выражение

— Настёна, а ты не боишься? — Спросила девочка, пытливо глядя на меня восхитительными большими глазами.

— А чего я должна бояться?

— Ты ведь сегодня самая главная.

— Боюсь, — честно призналась я. — Ты даже не можешь себе представить, как сильно.

— Я бы так не смогла. Всегда думала, чтобы командовать над людьми, которых больше десяти, нужно специально учиться.

— Или родиться дочкой Сенатора. Я тоже так думала до сегодняшнего дня.

До сих пор я насмехалась над Полиной, когда она по головам пересчитывала ребят, теперь же сама, улучив момент, попыталась понезаметнее сделать то же самое. Первый раз у меня получилось тридцать пять, второй — сорок три. Я попросила Марину мне помочь, она предложила забежать вперед и встать около какой-нибудь двери. Я согласилась. Ближайшая дверь оказалась входной в учебный корпус, а ребят оказалось тридцать девять. Я сразу поняла, кого нет.

— Где Никита? — Спросила я у Марека, который вполголоса разговаривал с каким-то мальчишкой. Тот бросил на меня недовольный взгляд, словно мы не болтали непринужденно несколько минут назад.

— Он остался в холле и сказал, что сегодня в школу не пойдет.

— Почему?

— А я откуда знаю! — И отвернулся.

Вот и пойми его!

Интересно, что бы на моём месте сделала Полина? Молчать, как я, она явно не стала бы. А я, наверное, слишком беззубая для того, чтобы исполнять ее обязанности. По крайней мере, с Никитой разбираться я точно не буду. Да и нет его здесь.

Марек тоже хорош. Попросила его как человека не отходить от меня, а он…

— Как в первый день, — сказала я, просмотрев расписания. — Двести семнадцатая и двести восемнадцатая. И еще, ребята. Пока уж мы тут вместе, я кое что скажу. Не нужно забывать, что виртуал у каждого свой, поэтому ведите себя типически, но особенно не выделывайтесь. Если вы с кем-нибудь поссорились или помирились, не нужно свое отношение к этому человеку переносить в реальность. Впрочем, не маленькие, сами должны понимать. Сегодня учимся до четырех вечера, потом продолжим заниматься в нашем холле. И, пожалуйста, не опаздывайте, как вчера, нужно уважительно относится друг к другу. Некоторым не очень приятно ждать других по полтора-два часа.

— Девочки сегодня в каком кабинете? — Насмешливо осведомилась рыжеволосая Яна.

Я понемногу просыпалась, поэтому в голову мне начали пробираться более-менее сложные мысли. Первое, что я подумала — это то, что Яна уже не один раз имела случай «отметиться», но тогда старшей была Полина. Интересно, сейчас, в ее отсутствии, не решится ли наша доморощенная диссидентка на более решительные меры?

— Как хотите, — ответила я.

Ребята начали переглядываться. Я поняла, что не вовремя принялась вводить демократизацию.

— Мальчики — в двести семнадцатой, — сухо скомандовала я, чуть обескураженная своей ошибкой.

— Дорвалась! — Услышала я шепот за спиной, с трудом сдержала порыв повернуться. Вроде бы это сказала Яна.

Тоже мне… даже не знаю, как бы ее обозвать… поласковее…

В лифте мы должны были ехать по одному. На правах старшей я воспользовалась кабинкой первой. Следующим поднялся Марек и поманил меня в сторону.

— Всё в порядке? — Коротко осведомился он.

— Да, — я даже, наверное, заулыбалась, обрадованная такой заботой.

— Нечего лыбиться. Тебе ничего не показалось странным?

— Что мне должно было показаться странным? Яна?

— Какая еще Яна? Рыжая? — Марек скривился так, что мне сразу стало ясно, что он про неё думает. — Обычная бытовая грубиянка. Она тут не при чём. Я про ребят, которые извиняться пришли.

— А что? — Удивилась я. — Хорошие ребята. Точнее, насколько они хорошие — не знаю, но поступили они очень даже очень.

— Трудно с тобой, Бахмурова, — вздохнул мальчик. — Иванова сразу бы всё поняла. Даже без меня. А ты ничего не видишь, даже когда я тебе об этом напрямую говорят.

— Напрямую?

— Напрямую!! — Заорал Марек так, словно перед этим долго сдерживался. — Ты что, не понимаешь, что здесь не может быть таких хороших и наивных мальчиков, которым дали по морде — и они приходят извиняться. Если бы они принялись отлавливать нас поодиночке и избивать до полусмерти — вот этому я нисколько бы не удивился. А то, что они извиняются — это, даже с натяжкой, детским садом не назовешь. Ты настолько наивна, что готова поверить в любую ерунду!

— А зачем они тогда…?

Марек помрачнел.

— Мне кажется, что на втором курсе есть свой психолог. И еще мне кажется, что с его помощью все свои шаги второкурсники просчитывают до миллиметра. Может быть они и пришли извиняться только для того, чтобы ты предложила им перейти на нашу сторону. Вспомни точно, что они тебе говорили

Я пересказала дословно.

Марек схватился за голову:

— Ты что — на самом деле ничего не поняла? Они тебя планомерно подводили к мысли, что их староста — никуда не годный руководитель, что у них внутри курса полный разброд, они только и ждут, чтобы пришел кто-нибудь добренький и взял их под свое крылышко.