Телепатический удар (СИ)

Вечерело, вторая звезда Антареса вскоре готова была спрятаться за горизонт, где давно уже отдыхала первая… Я молчала, боясь, что если хотя бы приоткрою губы, то не смогу удержать срывающиеся с них стоны.

Дмитрий взял мою руку и повёл вперёд, и мне хотелось забыться, полностью отдаться на его волю… С каждым шагом я ощущала, что всё слабею и слабею. Королева во мне протестовала против подобного положения вещей, каким-то совершенно фантастическим усилием воли заставляя меня не уходить из сознания… Нет, никогда и ни перед кем не обнаружу я ни единой слабости! Я привыкла сама вести за собой, а не смиренно идти за кем-то!

Карниз чуть повернул вдоль горы, и стала видна обещанная площадка. Когда я увидела, как до неё ещё далеко, ноги едва не подкосились. В голове потемнело, а глаза закрылись сами собой. Я открыла их очередным усилием воли, и случайно глянула вниз.

Горы вместе с рекой начали отплясывать хороводы, но я снова подавила слабость, отпрянув к поднимавшейся справа скале. Дмитрий остановился, взглянул на меня, в глазах проступила тревога. Он очень мягко подхватил меня на руки, и медленно, прижимаясь спиной к скале, пошёл вниз.

Я отчаянно боролась с обморочным состоянием, но когда больная нога задела за какой-то выступ, я ощутила лёгкое зудение в голове и потемнение в глазах, с которыми не в силах была совладать…

Когда я пришла в чувства, второе солнце уже закатилось за край Скорпионки, и оттуда пробивалось лишь несколько фиолетовых лучей. Обнаружив, что полулежу, опираясь на нечто мягкое, я прекрасно вспомнила всё произошедшее. В голове было на удивление ясно, хотя кружение продолжалось.

— Наконец-то вы очнулись! — воскликнул Дмитрий, менявший мои перевязки. — Ну и напугали вы нас! Вот уже четыре часа вы не приходите в себя.

— Неправда!

— Правда, — улыбнулся он, протягивая гидрофлягу. Я тут же ощутила, как сильно хочу пить, и едва остановила себя, чтобы не выхлебать сразу всё. Попыталась оглядеться, невольно залюбовавшись остатками заката.

Глен дремал, опираясь на почти отвесные уходящие вверх скалы, отражавшие слабые отсветы, а я покоилась в нише, на остатках плаща, прикрывавших кучу сухих листьев. Золотые узоры плаща отблескивали ало-фиолетовыми бликами…

У края выступа горели сухие листья и ветки, оборванные с приютившегося тут же колючего куста. Возле меня лежали брюки, красные от колена и ниже.

"Кровь, — почему-то очень бесстрастно подумала я. — Моя кровь…"

— И ещё… — добавил Дмитрий. — Луэлин, извини меня, пожалуйста.

— Ты тоже… извини меня, — проговорила я, попытавшись сесть. — Но я не могла по-другому… Эта тоска…

— Я знаю… — он окончил перевязку, поднялся и пересел поближе, поддержав меня. — Королева ООССа не должна поддаваться слабости, и её… охране это тоже не позволительно.

Моя нежность и любовь к Дмитрию вспыхнули с новой силой, а день, проведённый в натянутом состоянии, когда ничто не мешало нам наслаждаться обществом друг друга, показался самой большой глупостью в нашей жизни!

Обняв его, я прошептала:

— Будет, Дим… Убить столько беззащитных живых созданий своими руками, да ещё и просто в упор — у любого нормального человека тоска проснётся… Мы же не машины… и не испытывая эмоций, едва ли сможем ощутить себя живыми…

Мельком взглянув на Глена, который, похоже, всё так же спал, Дмитрий притянул меня к себе и крепко поцеловал. Я почувствовала, что он тоже давно и сильно желает этого, что как и я тяготится нашей молчаливой размолвкой.

Какое-то время я отвечала ему, но потом всё же высвободилась из объятий: стоило Глену Ди случайно открыть глаза, и конец всем нашим предосторожностям! Хотя, конечно, Глен пока зарекомендовал себя как надёжный человек и охранник — но зачем зря рисковать…

Нам и так становилось всё сложнее скрывать отношения от других. Иногда мне даже казалось, хоть бы мы вели себя абсолютно безразлично, совершенно не проявляя никаких чувств, но энергия, нас соединяющая, настолько сильна, что едва ли не материальна…

— Прости меня, Луэлин, — снова прошептал он. — Я должен был подумать о тебе и твоей ране, а не идти на поводу у собственного упрямства, ожидая уступок с твоей стороны…

— Я люблю тебя, Дим! — прошептала и я, опять обнимая его и ощущая, как теплеют мои глаза и смягчается голос. Он не боялся признавать свои ошибки, он не боялся проявлять свои эмоции, и с некоторых пор я убедилась, что для него далеко не самым первостепенным является ублажение собственного самолюбия…

— Помочь тебе одеться? — тихо спросил он. Я провела рукой по брюкам — штанина всё ещё была влажной, но лежать раздетой вовсе не хотелось. Да и перевязка на ноге выглядела объёмной — не думаю, что промокнет…

— Я сама, — улыбнулась я, подтягивая их к себе. Ничего не ответив, Дмитрий начал помогать мне — пожалуй, я и правда чувствовала себя такой слабой, что могла бы не справиться со столь непосильной задачей.

— Глен сделал небольшую разведку, — заговорил Дмитрий, и я проследила за его скользнувшим по Глену взглядом. То ли ему показалось, что тот проснулся, то ли он просто перестраховывался — Глен по-прежнему выглядел спящим — однако тон Дмитрия стал более официальным. — Он нашёл неподалёку пещеру, оттуда открывается большой обзор. Думаю, мы сможем переправить вас туда. Если пустить ещё один плащ на верёвки, то получится доставить дрова и какие-нибудь запасы еды… — говоря, Дмитрий укрыл меня краями плаща. — Один из нас останется с вами, а второй пойдёт искать базу.

— Подозреваю, чем выше, тем отвеснее станут скалы. Базы специально оборудовались в неприступных местах… — произнесла я.

— Мы поищем путь, мэм, — откликнулся он. Я улыбнулась, представляя себе, как мы с Дмитрием остаёмся в пещере… Он тоже улыбнулся, незаметно взяв мою руку и снова скользнув взглядом по Глену.

Неожиданно в небе показалась золотисто-серебряная точка. Она приближалась стремительно и беззвучно — атмосферозащитное поле как обычно поглощало все возможные шумы — и вскоре можно стало разглядеть родные очертания планетолёта.

Мне хотелось радостно вскочить, но я чувствовала, что не удержусь на ногах, и поэтому приняла гордый королевский вид. Дмитрий же поднялся, начал кричать, размахивая руками, и я, передвинувшись, протянула ему плащ. Поняв моё намерение, он улыбнулся и замахал им; проснулся Глен и вскочил рядом с ним, выхватив головёшку из костра. Мною даже на секунду овладело сожаление, что мы так и не останемся с Дмитрием в пещере, вдали от всех посторонних глаз… Однако нога напомнила режущей болью о том, что ей это было бы не слишком полезно.

— Дайте мне вашу накидку, — произнесла я, когда стало очевидно, что нас заметили. Видимо, не найдя меня, Дворец очень сильно встревожился и бросил на поиски все силы.

— Вы замёрзли? — с нежностью спросил Дмитрий, разворачивая в нормальное положение плащ.

— Нет, не хочу, чтобы видели мои брюки.

— Почему? — поинтересовался он, мягко накинув плащ мне на плечи и подавая руку. — Пусть вам сразу же окажут помощь…

— Боюсь, что потеряю сознание, и вас накажут за мои раны прежде, чем разберутся, — произнесла я, с трудом вставая. Ступить на ногу казалось сложнее всего, что только можно вообразить! — К тому же совершенно не обязательно всем это знать…

Глен посмотрел на меня встревоженно, мне даже на секунду показалось, будто он ощущает мою боль вместе со мной. Прикосновение Дмитрия тоже было мягким и тёплым, и я с трудом заставила себя отпустить его надёжную руку и встать самостоятельно…

Небольшой планетолёт подлетел прямо к выступу и остановился в воздухе. Дверь отворилась, и на пороге показался Дик, ответственный по королевским ангарам, который участвовал в операции с тассами. Давний школьный друг.

— Слава богам, Луэлин! — воскликнул он. Глаза его бурно выражали радость…

Улыбнувшись в ответ, безо всякой помощи я вошла внутрь единственной каюты, закутанная в изрядно укоротившийся с боков плащ, ровная и спокойная, и опустилась в кресло. Телохранители прошли следом за мной на подобающем расстоянии, и я позволила им тоже сесть.