Особо опасная особь

— Не, не отдам, — лениво, спокойно сказал Умник. — Цыпа хорошая. Возьму ее себе.

— Поллимона, — крикнул мардж из толпы. — Поллимона наличкой, не меньше, ей-бо! Тебе год горбатиться за эти бабки! Подумай!

— Не хрен думать, — Умник осклабился во весь рот, блеснул зубами. — Считай, деньги уже в сундуке.

— А если я перешибу?

— Не перешибешь, Бантах, — Умник качнул головой. — Не форси, братишка. Я думаю, тебе все уже ясно. Деньги будут в сундуке. Хорошие деньги.

— Тут кое-кому неясно, что с Дирсом. Как ты с ним разберешься? Сколько он с тебя запросит? Возьмет немало, я думаю. Ты вмазал ему без предупреждения…

Ямаец Дирс между тем медленно, тяжело придавал своему телу полугоризонтальное положение. Очки слетели с его физиономии и разбились, дреды пришли в окончательную путаницу, кровь перестала течь — запеклась, покрыв левую щеку блестящей бурой коркой. Тем не менее Дирс находил в себе силы махать рукой корешам, находящимся в толпе, и складывать бублик из большого и указательного пальцев, что со всей очевидностью означало: “Щас очухаюсь и разнесу малохольного Умника и его плохую цыпу на гамбургеры”.

— Остынь, Дирс, — сказал Умник. — Куплю тебе новые гогглы — лучше, чем то дерьмо, что у тебя было, но не самые продвинутые, не надейся. Плюс десять тысяч. На большее не рассчитывай. Просто не рассчитывай, понял? Если есть возражения — объявляй вендетту второй степени. Второй, не больше. Если больше — разбираемся здесь и сейчас. И ты — труп через тридцать секунд. Ты меня знаешь, Дирс.

Бублик Дирса увял и распался на отдельные фаланги. Дирс полез за фляжкой, умудрившейся не потеряться во время сокрушительного полета на пол, присосался к ней надолго — булькал, пока не опустошил до дна. После чего просипел:

— Ладно. Заметано. Ты, Умник, сталбыть, попал на вендетту второй степени. Честные слики в свидетелях. Два месяца, как положено. Ты в курсе. И гогглы за тобой, Умник. Сегодня же. Ты знаешь, я без них как без глаз.

— Заметано, — бросил Умник. — Время пошло. Очки тебе доставят через два часа, жди. Все, я пошел.

Он цапнул Лину за руку и двинулся вперед. Толпа расступалась перед ним.

— Куда? — шепнула Лина. — Куда мы идем?

— Заткнись, — прошипел Умник. — Просто заткнись, понятно?

— Сундук! — крикнул кто-то из наблюдателей. — Поллимона в сундук, мы проверим!

Умник не ответил, только саркастически хмыкнул.
* * *

Лина и Умник сидели в ста метрах от выхода из станции, на скамейке — полуразвалившейся, чудом держащейся на ржавых чугунных ногах. Лина озиралась с опаской и брезгливостью — давно она не видела столь грязного места. Унылые стены домов — когда-то действительно выкрашенные в разные оттенки синего, ныне же облупленные, покрытые лишайными пятнами старых надписей и язвами отслоившейся штукатурки. Окна — иные с уцелевшими стеклами, но большей частью разбитые либо закрытые фанерными щитами. Ряд древних бензиновых машин вдоль улицы — покоробленные бесколесые остовы, трупы автомобилей. Ветер гнал по асфальту бумажные и