Вейская империя (Том 1-5)

- Он говорил, что два дня назад вы хотели арестовать меня и моих товарищей, но передумали, когда я застрелил эту глупую птицу.

Арфарра помолчал и сказал:

- Чтобы избежать дальнейших недоразумений между нами, я должен признать, что это правда.

Ванвейлен не ожидал другого ответа, однако вздохнул и спросил:

- Это из-за моих похождений с Кукушонком?

- Так мне показалось наилучшим для общего блага.

Тут вошли монахи с подносами, и начали расставлять между собеседниками круглые и квадратные горшочки, с янтарной рыбой и с розоватым мясом, наструганным колечками и залитым шкворчащим соусом, с зелеными травами и с красными яблоками, и со сластями, чья сладость пронзает душу.

Ванвейлен вдруг почувствовал жуткий голод, и без стеснения, как и подобает варвару, набросился на еду.

- Вы же ничего не едите, - вдруг сказал он Арфарре.

Королевский советник улыбнулся одними глазами:

- Я мало ем, - сказал он, - наверное, что-то с нервами. По этому поводу ходит слух, что королевский советник Арфарра боится, что его отравят, и держит у себя в покоях бамбуковый посох. Когда он хочет есть, он втыкает этот посох в землю, и нижняя половина посоха превращается в мясо змей, средняя - в мясо зверей, и верхняя - в мясо птиц, и он отрезает от посоха по кусочку и ест.

Ванвейлен невольно рассмеялся.

- А правда, что вы были наместником Иниссы?

- Да.

- И где хуже, - в Иниссе или здесь?

- Господин Ванвейлен, - это удивительный вопрос. За такой вопрос половина наместников империи обрубила бы вам уши.

- Но вы принадлежите к другой половине.

Арфарра медленно пил из хрустальной, обсыпанной золотой пылью чашки коричневый отвар со склизкой пленкой, и золотые блестки от чашки отражались в его глазах. Он внимательно разглядывал своего молодого собеседника.

- Вас назначил наместником наследник Харсома? Это правда, что вы его школьный приятель?

- Да.

- А за что вас прогнали?

- За доклад.

- А о чем был доклад?

- Наследник Харсома - приемный сын государя. Сын чресел государя был сослан в монастырь восемь лет назад, за развратную жизнь и угнетение народа. Долгое время Харсома не имел при дворе соперников, но два года назад одна из наложниц государя очаровала его до того, что стала государыней Касией. Когда у государыни родился сын, она стала требовать от императора, чтобы ее годовалый сын был поставлен на место человека, который правит десятой частью земель империи и половиной ее денег. Молодая женщина не имела своих денег и не знала, как ей лучше сколотить свою партию. И вот она упросила государя построить новый дворец, и она раздала нужным ей людям подряды на строительство дворца. И они стали ее сторонниками, потому что от этого строительства они имели огромную выгоду и стали, вдобавок, соучастниками в ее преступлении.

- А вы?

- Я подал доклад о злоупотреблениях при строительстве. Этих людей сослали, и государыня вновь осталась без партии. А чтобы помириться с ней и доказать, что он к этому непричастен, Харсома подарил ей мою голову.

- Послушайте, советник, но ведь когда вы писали доклад, вы думали о справедливости, а не о нуждах Харсомы?

- Побывав наместником Иниссы и советником короля, я отучился от слова "справедливость", господин Ванвейлен. Сухими руками пожар не тушат.

- А этот... первый государев сын... Из-за чего его сослали? Тоже стараниями Харсомы?

Глаза Арфарры сделались как у больного воробья.

- Господин Ванвейлен, мне неприятно рассказывать о тех событиях, так как я принимал в них участие на стороне экзарха Харсомы.

Ванвейлен помолчал.

- А экзарх Харсома - хороший правитель?

- Когда Харсома пришел в провинцию, матери варили старшего сына, чтобы накормить младшего, воды озер были заражены трупами... А сейчас провинция доставляет пятую часть доходов империи, занимая тридцатую часть ее территории.

- Разве только доходы делают страну счастливой?

- А что же?

- А что случится в провинции с человеком, который станет ругать экзарха?

- Вряд ли в Варнарайне найдутся люди, которые будут ругать экзарха. Он содержит десять тысяч шпионов, и эти шпионы рассказывают каждый день чудеса о Харсоме, и он выходит к простому народу и читает его жалобы. А когда какой-нибудь чиновник предаст его или обленится, он следит за этим чиновником, пока тот не совершит что-нибудь против народа, и карает его только за то, что было сделано против народа.

- Вы очень откровенны со мной, господин Арфарра.

- Вы спасли мне жизнь.

- Полноте, - там были боевые монахи, - они не дали бы вас в обиду. Я всего лишь помешал драке.

- Я считал вас умнее, господин Ванвейлен. Это были монахи из свиты Даттама. Они не стали бы вмешиваться без его приказа, а он бы такого приказа не дал.

- Но ведь вы его друг!

- У Даттама есть только один друг, которого зовут Госпожа Алчность. Торговцу Даттаму не нужны горожане, которые будут его конкурентами. Торговцу Даттаму нужны рыцари, которые будут его покупателями и которые будут обирать крестьян, чтобы заплатить Даттаму за дивные ткани империи.

- Но он хотя бы делает вид!

- Он делает вид, что я его друг, потому что за предательство друга можно выручить кучу денег, а за предательство врага не заплатит никто. Даттам не прогадал. Позавчера граф Най Третий Енот подарил ему право распоряжаться серебряными рудниками, - граф Най дорого меня оценил.

Арфарра помолчал и добавил:

- Извините, господин Ванвейлен, я, кажется, порчу ваши отношения с Даттамом, а между тем вам действительно не проехать без него в империю.

- А из-за чего, - спросил Ванвейлен, - Даттам стал монахом? Смирения у него меньше, чем волос у лягушки.

- Господин Даттам, - сказал Арфарра, - будучи девятнадцати лет, возглавил в провинции Варнарайн восстание Белых Кузнецов. Вешал людей сотнями и тысячами. Он, однако, был и тогда человек аккуратный и вел восстание, как предприятие, где в графе расходов - тысячи жизней, а в графе прибыль - императорская власть. Проиграл, ибо законы войны - не законы хозяйствования. Однако правительство помирилось с восставшими. Дядя, пророк и колдун, стал наместником провинции, а Даттама едва не казнили и заставили принять сан.