Бензин

– Картинок нет, – согласился Семен Егорыч. – Я дам вам фильтр, – он знал, на каком этаже открыта аптека, но ему было приятно присутствие ночной визитерши.

– Спасибо, – обрадовалась девушка.

– Вы спешите?

– Вообще-то не очень.

– Тогда давайте понемножку. За знакомство, – Семен Егорыч поднял со стола бутылку. – Это коньяк. Вы пробовали коньяк?

– Нет, – Марина приблизила лицо к бутылке. – А это крепко?

– Довольно крепко.

– Я крепкого не пью, – девушка нахмурилась.

– Господи боже мой! – воскликнул Семен Егорыч. – Да разве ж я вас пить зову? Коньяк не пьют, его смакуют.

– Ну ладно, давайте немножко, если это так вкусно, – наконец решилась хорошенькая соседка.

Семен Егорыч усадил Марину в кресло, достал второй стаканчик, нарезал яблоки и разлил коньяк. Девушка отпила немного пахучего коричневого напитка, зажмурила левый глаз, следуя жесту Семена Егорыча, подхватила дольку лимона и сказала, прожевав:

– Вроде ничего.

Они немного поговорили о каких-то пустяках. Марина допила свою рюмку, отказалась от второй, сказала, что все было тип-топ, и собралась к себе. Семен Егорыч принес ей из ванной фильтр. Девушка попрощалась и ушла.

Атутину стало тоскливо. Он выключил головизор, бесцельно побродил по пустому залу, потом представил себе, как Марина принимает душ, и плеснул себе еще конька пальца на три. «Так жизнь и напоминает тебе, что ты уже старый пень, – грустно размышлял Семен Егорыч. – И чего я так размяк? Пустил в дом совершенно незнакомую девушку. Нарушил самолично разработанный принцип. Уж больно мне приглянулась эта пигалица. А чем, спрашивается?» Семён Егорыч крепко задумался. Имелось что-то неуловимое, хмельное, как дымок сигареты с грассом, что его ум никак не мог ухватить. Какое-то давнее воспоминание. И тут Семёна Егорыча как током ударило. Ну, конечно же! Эта девушка была похожа на Нину. Не копия, разумеется, однако сходство имелось, и сходство разительное.

– Так вот чего я раздухарился, – пробормотал Семен Егорыч.

Столько лет прошло, а оказывается, ничего не забыто. Атутин-Семафор познакомился с Ниной в каком-то большом клубе, как теперь говорят, дансплясе. Семафору тогда было двадцать семь, ей – двадцать два. Три года они встречались, ничем друг друга не обременяя, получая от встреч одну сплошную радость. На четвертый год решили, что это судьба, и зафиксировали свой союз нотариально. Тут-то союз и распался. Ссоры, обиды, примирения, перемирия, опять ссоры.

Неудачная беременность положила всему конец. Они расстались вполне мирно. Некоторое время «мылили» переписку. Затем Нина уехала по контракту в Хельсинки, и ничего больше не осталось. Это он так думал, что не осталось. Теперь сидит в пустой квартире. Сам себе хозяин. Семен Егорыч опять потянулся к бутылке и отдернул руку. Еще какая-то мыслишка крутилась в голове. Что-то более важное, чем ностальгирование по бывшей супруге. «Стоп! – Семен Егорыч ухватил мыслишку за хвост. – Шестьсот двенадцатая ближе к лифту, чем шестьсот пятьдесят вторая!!! Или она ходила не к пятому лифту, а, скажем, к третьему? Почему она выбрала именно мою квартиру? Черт! Черт! Черт! Уж не пахнет ли здесь дерьмом? Почему она так похожа на Нину? В моем личном файле есть фото жены. А конторские любят и умеют устраивать подобные фокусы, чтобы пациент отмяк. И коньяк на столе. Старый идиот! Если она из оперативных, то она представляет, сколько стоит такая бутылка. Где я наследил?! Петруша совсем недавно божился, что в квартире все чисто. Петруша мне по гроб жизни обязан, он делает все на совесть. Может, Носорог? Ну и что он знает, Носорог, кроме того, что я срубил с него четыре штуки? Ничего определенного у них нет и быть не может. Но если меня прощупывают, нужно принимать контрмеры. Прибор я отвезу в старый тайник. Машину отгоню на окраину и сожгу. Пусть бывшие коллеги поищут угонщиков. Поди тогда возьми меня голыми руками. Чунгу-Чангу жалко». Семен Егорыч вскочил, действовать нужно было прямо сейчас. Он быстро, но без суеты подобрал нужную одежду: неброскую и свободную, отыскал старый кейс. Из домашнего сейфа Семен Егорыч достал кредитки, три с лишним тысячи денег, кастет и маленький шокер-игломет. Разложив это добро по карманам, Семен Егорыч вынул из тайника Прибор, упаковал его в три слоя полицикленовой пленки и аккуратно поместил в раскрытый кейс, немного подумав, поставил туда же недопитый коньяк.

Перед дверью Атутин остановился, несколько раз выдохнул воздух через сложенные трубочкой губы, перекрестился и только потом осторожно вышел в коридор. В коридорах было пусто. «Камеры меня зафиксируют, – подумал он на ходу. – Ну и ладно, по дороге придумаю, что говорить, если спросят». Семен Егорыч вошел в лифт, нажал нужную кнопку. Кабина ухнула вниз так, что перехватило дыхание. За прозрачной дверью бежали вверх темные массивы перекрытий. Семен Егорыч следил, как меняются на табло цифры. Минус восемь, минус девять, минус десять. Все. Лифт пружинисто остановился. Семен Егорыч вышел и огляделся. Кажется, никого. В гараже, освещенном дежурными фонарями, царили полумрак и прохлада. Семен Егорыч поежился и быстро зашагал туда, где был припаркован его «Порше». Он шел вдоль рядов знакомых и незнакомых авто, словно муха бежала между разложенными на подносе цветными леденцами. В правой руке Атутин загодя сжимал ключи от машины. Вот впереди показался желтый борт приземистого «Хендая», а следом багажник атутинского «Порше». Семен Егорыч на ходу дезактивировал охранные контуры. Подошел к машине и нагнулся, отыскивая в полутьме отверстие для ключа.

– Одну минуту подождите! – сказали позади громко и напористо.

Семен Егорыч похолодел спиной, вставил ключ в замок и обернулся. К нему приближался здоровенный широкоплечий мужчина в форме внутренней охраны. Наверное, он вышел из-за высокого вишнево-красного «Элефанта». Совершенно незнакомое лицо. Новенький. Семен Егорыч произнес про себя несколько матерных слов и улыбнулся. От сердца все-таки немного отлегло.

– А в чем, собственно, дело? – спросил Семен Егорыч.

– Восьмой номер межъярусной смены, Сергеев, – представился подошедший. – Что вы делаете возле машины?

– Как что? Это моя машина, – натурально удивился Семен Егорыч. – Я могу показать водительскую карту и техпаспорт.

– Покажите, – согласился амбал.

– А вы свое удостоверение предъявить не хотите?

– Пожалуйста, – амбал достал светящийся треугольник и показал Атутину на вытянутой руке.

Это действительно было удостоверение внутренней охраны. Семен Егорыч кивнул и полез во внутренний карман за правами.

– Уберите руку! – быстро сказал амбал, берясь ладонью за кобуру. – Просто расстегните замок и раскройте куртку. Я возьму сам.

Семен Егорыч поставил кейс на бетонный пол и расстегнулся. Охранник стоял совсем близко, и у Семена Егорыча возник опасный соблазн. Аж кончики пальцев зазудели. Хорошо стоит дилетант. Можно достать его и положить на пол. Амбал протянул руку.

– Ты че, охрана?! Это же дядя Сема!

Семен Егорыч невольно обернулся. В пяти шагах позади него стоял Гера. Руки в карманах, под правым локтем дырчатый шлем для дискороллинга. Семен Егорыч еще раз выматерился про себя. Не везет просто фатально. Видно, придется вывозить Прибор завтра. Амбал притормозил.

– Вас я знаю, а этого господина вижу впервые, – мрачно сказал он, вынул-таки из кармана Семена Егорыча удостоверения и начал их внимательно изучать.

– Игорек, ну не вытягивай ты. Это свой. Он из старожилов. В шестьсот пятьдесят второй живет, а ты ему мозги морозишь, – сказал Гера укоризненно и подошел поближе.

– Что вы делаете в гараже ночью? – упрямо осведомился Игорек.

– Старческий маразм одолел, – заулыбался Атутин, напуская на себя виновато-дурашливый вид. – Лежу в койке и не помню, включил я контуры или нет. Просто так идти обидно, вот чемоданчик прихватил, завтрашний багаж. – Семен Егорыч потыкал ногой в кейс.

– Понятно, – хмурый амбал вернул документы и добавил, снимая с пояса идентификатор: – Предъявите, пожалуйста, гражданский код, и будет полный порядок.