Прорыв (СИ)

- Принято, - сказал Гром.

- Эмофоны?

- Желтый.

- Желтый.

Оперативники по широкому пандусу спустились в холл.

Камил, перегнувшись через перила, наблюдал, как они легкой зыбью скользят между колоннами. Парализатор держал под рукой.

Солнечный свет проникал в холл через стеклопластик, идущий по окружности, и теплыми вытянутыми прямоугольниками лежал на полу.

- Чисто, - отчитался Шивер.

- Чисто, - отозвался Гром.

Двери были заблокированы одним из пищевых автоматов. Им то ли вышибали створку, то ли, наоборот, хотели створку прикрыть. Цилиндрическими стаканчиками был усеян пол. Камил не хотел гадать, что здесь происходило. Три часа с момента Прорыва - черт-те что могло происходить. Паника. Бегство. Драки.

Убийства.

- Держу периметр, - сказал Гром.

Шивер наддул усилители и затащил автомат обратно, в нишу слева от входа. С высоты сложилось полное впечатление, что агрегат сам, осознав всю глубину несообразности стояния в дверях, бочком скользнул на привычное место.

- Готово, - сказал Шивер.

Он закрепил створки. Сквозь стекло было видно, как к широким ступенькам приподнятым задом уже выруливает эвакуатор.

- Так, - прорезался голос шефа, - около сотни человек зафиксировано на крыше.

Камил показал Шиверу и Грому подниматься к нему.

- И чего они хотят?

- Спроси их! - раздражился шеф. - Я не могу заглядывать в их головы, для этого у нас есть признанные специалисты.

- Там критическая ситуация?

Шеф взял паузу.

Камил представил, как тот, щурясь, смотрит на выведенную на стол голографическую картинку, передаваемую с коптера.

- Кажется, нет. Не понятно. Часть людей раздеты до пояса.

- Понял, - сказал Камил.

- Ни черта ты не понял! - взревел шеф и отрубил связь.

- Шеф нервничает, - сказал Камил команде. - Так, первая - Б-три. Пак!

- Норма, - ответил Пак.

- Принято.

Дверь квартиры Б-три ничем не отличалась от дверей справа и слева по радиусу. Серая. Крепкая. Шивер и Гром расположились чуть сзади. Пак контролировал пандусы.

Шелестела вентиляция.

Тепловой отпечаток в квартире не стоял на месте, его мотало из стороны в сторону - кажется, человек в волнении ходил по комнатам. Некто Ребров Виктор Астурович собственной персоной, судя по информации с браслета. Художник-визуализатор.

Камил поднял руку.

Ребята за спиной напряглись. Снизу донеслось позвякивание - носилки, словно учуяв возможность поживы, торопились за клиентами. Сюр какой-то. Группа спецов и стадо носилок. И "психи" в ожидании.

- Виктор Астурович! - Камил нажал на пластинку дверного коммуникатора. - Виктор Астурович, откройте, пожалуйста!

Тепловое пятно на сканере испуганно подпрыгнуло вверх, а потом стремительно приблизилось к двери.

- Кто там? - услышал Камил напряженный голос.

- Спасатели.

- Скажите пароль.

- Что?

- Кодовое слово! - голос Виктора Астуровича завибрировал нервными нотками. - Кодовое слово на случай непредвиденной, экстраординарной ситуации!

- Ситуация взята под контроль, - сказал Камил.

- А пришельцы?

- Какие пришельцы?

- Х-ха!

Сквозь дверь овалом протаяло лицо художника-визуализатора. Глаза вытаращены, волосы выгибаются рыжими иглами, на худых щеках - серая щетина и розовые пятна краски. Вот и пойми, это от Прорыва или с художниками всегда так?

Кроме того, кажется, он был гол.

- Вы что, ничего не знаете? - прошептал Ребров.

- Чего не знаю? - удивился Камил.

- Мы все захвачены!

- И я?

- Все! - уверенно сказал художник.

- И зачем мы им? - спросил Камил.

- Тише!

Лицо пропало.

- По-моему, с ним не стоит церемониться, - сказал Пак по каналу связи.

- Поддерживаю, - произнес Гром. - Камил, у нас еще двадцать четыре этажа впереди. Выбиваем дверь, иглу в лоб, идем дальше.

- Как у вас все просто, - вздохнул Камил.

- Вы еще здесь?

Художник-визуализатор возник вновь и за короткое время отсутствия успел испачкать нос желтым.

- Да, я здесь, - подтвердил Камил.

- Очень хорошо, - сказал Ребров, прижимая пальцы к подбородку. - На чем мы остановились?

- На том, что все мы захвачены.

- Да! Пришельцы!

- И поэтому вы мне не откроете.

- Несомненно, - энергично закивал Виктор Астурович. - Нам лучше всем оставаться на своих местах.

- Но, может быть, вы успели запомнить, как они выглядят? - спросил Камил. - Мы испытываем недостаток информации.

Он отпихнул ногой сунувшиеся было к нему носилки, и они, к счастью, уплыли вбок.

- А я их даже зарисовал! - радостно объявил художник-визуализатор. - Зарисовал! Это дикое, совершенно невозможное везение!

- Покажете?

- Труд еще не завершен. Понимаете, нет цельности. Я рисую на стенах. Мне приходится дробить общую композицию.

- Как же быть? - огорчился Камил.

- Вам очень нужно? - сочувственно спросил Ребров.

Камил кивнул.

- Хорошо, - решился визуализатор, звонко хлопнув себя по голой груди, - я пущу вас. Но ненадолго. Мне надо работать, понимаете? Творить!

Дверь поплыла в сторону.

Пок!

- Э-э...

В глазах Виктора Астуровича мелькнуло удивление от прилетевшей из пустоты и впившейся в его плечо тонкой иглы, а затем он медленно повалился вглубь квартиры - все-таки не совсем голый, в какой-то набедренной повязке, скроенной то ли из шторы, то ли из простыни.

Камил успел подхватить художника у самого пола. Пятки у него были в краске, грудь - в мелких пятнышках серебрянки.

Носилки настырно лезли в дверной проем.

Камил уложил Реброва на пластик, привычно защелкнул фиксаторы и отправил тело вниз к эвакуатору.

Н-да, инопланетяне.