Факторизация человечности (ЛП)

— Вы можете подговорить своего друга сфабриковать тест.

— Тогда мы можем провести тест где-нибудь ещё. Назови место; я всё оплачу. А потом, когда ты узнаешь правду, ты, возможно, поможешь мне достучаться до Бекки.

— Патологический лжец может обмануть детектор лжи.

К лицу Кайла прилила кровь. Он бросился вперёд и схватил сопляка за грудки. Но потом отступил и широко развёл руки в стороны.

— Прости, — сказал он, отчаянно пытаясь успокоиться. — Я тебе говорю, я ни в чём не виноват. Почему ты не хочешь дать мне это доказать?

Лицо Зака покраснело; должно быть, он испытал прилив адреналина, когда Кайл кинулся на него.

— Мне не нужны ваши тесты, — сказал он хрипло. — Бекки сказала мне, что вы это делали. Они мне никогда не лжёт.

Разумеется, лжёт, подумал Кайл. Люди всё время лгут другим людям.

— Я этого не делал, — снова сказал он.

Зак покачал головой.

— Вы просто не знаете, чего это всё Бекки стоило. Но сейчас ей уже лучше. Когда мы в четверг вернулись от вас, она проплакала несколько часов, но сейчас ей гораздо лучше.

— Но Зак, ты ведь знаешь, что мы с Бекки живём отдельно уже почти год. Если бы я действительно делал то, о чём она говорит, она бы наверняка уехала бы из дому раньше или сказала что-нибудь об этом сразу после переезда. Так какого же чёрта…

— Думаете, об этом так легко говорить? По словам её психотерапевта…

— Психотерапевта? — Кайла словно громом поразило. Его дочь ходит к психотерапевту? Почему он ничего об этом не знает? — За каким хреном ей понадобился психотерапевт?

Зак состроил мину, означавшую, что ответ очевиден.

— Как зовут этого психотерапевта? Если я не могу убедить тебя, то, может быть, его у меня убедить получится.

— Я… не знаю.

— Врёшь.

Однако обвинение лишь укрепило Зака в его решении.

— Не вру. Я не знаю.

— Как она его нашла?

Зак пожал плечами.

— Это то же самый, к которому ходила её сестра.

— Мэри? — Кайл отступил назад и наткнулся на другой деревянный стол. На углу стола была расстелена салфетка с недоеденным пончиком; он упал на пол и распался на две половинки. — Мэри тоже ходила к психотерапевту?

— Конечно, ходила. И кто станет её за это винить после того, что вы с ней сделали?

— Я ничего с Мэри не делал. И с Бекки тоже.

— И кто из нас врёт? — спросил Зак.

— Я не… — Он замолк, пытаясь справиться с голосом. — Чёрт тебя возьми, Зак. Чтоб тебе провалиться. Ты в этом с ней заодно. Вы собираетесь подать в суд, так ведь?

— Бекки не хочет ваших денег, — ответил Зак. — Она хочет покоя. Она хочет завершённости.

— Завершённости? Да что это за грёбаное слово такое? Это ей тот психотерапевт так сказал, что всё дело в этом? В вонючей завершённости?

Зак поднялся на ноги.

— Мистер Могилл, идите домой. И ради Бога, найдите и себе психотерапевта.

Кайл бросился вон из офиса, пересёк торговый зал и вырвался из магазина под палящий зной летнего дня.

4

Кайл хорошо помнил тот день, когда он узнал, что Хизер беременна их первым ребёнком, Мэри.

Это стало для него полнейшим шоком. Они жили вместе около года, деля квартиру в Сент-Джеймс-тауне с несколькими сотнями тараканов. Кайл был на втором курсе магистратуры по компьютерным наукам; Хизер — тоже на втором курсе магистратуры по психологии. Они были влюблены — в этом не было сомнения — и строили планы будущей совместной жизни. Но они оба знали, что докторскую степень им придётся получать где-то за пределами Университета Торонто. Не то чтобы УТ был плохим для этого местом; собственно, если он и имел какие-то основания называться «Гарвардом Севера», то как раз благодаря своей аспирантуре. Однако получить все три степени в одном месте — это как автоматический красный флажок для будущего работодателя.

А потом, внезапно, Хизер оказалась беременна.

И им нужно было делать тяжёлый выбор.

Они обсудили возможность аборта. Хотя они и собирались иметь детей, это была, вне всякого сомнения, незапланированная беременность.

Но…

Но чёрт возьми, а когда оно наступит, подходящее время?

Не раньше, чем они окончат магистратуру, это ясно.

И точно не раньше, чем они окончат аспирантуру и получат свои степени.

А начальная зарплата доцента — это просто слёзы — Хизер уже решила, что хочет делать академическую карьеру, и Кайл, который не любил стрессовых ситуаций, склонялся к тому же, а не к суматошному миру коммерческого программирования.

Но и потом, конечно же, их финансовое положение не будет достаточно прочным, пока один из них не получит пожизненный контракт.

А потом…

К тому времени пройдёт уже целый десяток лет, и беременность для Хизер уже будет сопряжена с высоким риском.

Выбор.

Поворотная точка.

Только так или иначе.

В конце концов их решение было в пользу ребёнка; бесчисленные студенческие пары многие годы принимали такие решения. Это будет тяжело — ляжет тяжким бременем на их финансы и потребует значительного времени, которого им и так не хватает.

Но оно будет того стоить. Обязательно будет.

Кайл прекрасно помнил занятие, на котором он был в тот день, когда Хизер сказала ему о своей беременности. Оно странно соответствовало моменту.

— Представьте себе, — говорил профессор Папино́ дюжине студентов на семинаре, который начался, как казалось, далеко в стороне от компьютерных наук, — что вы живёте к северу от Квинс-Парка, а работаете к югу от него. Также представьте, что вы ходите на работу каждый день. Каждое утро вы стоите перед выбором. Вы не можете пройти по срединной линии, потому что у вас на пути стоит здание парламента [8]. Конечно, многие из нас время от времени желают проехать сквозь него на танке… но я отвлёкся.

Студенты смеются. Папино был чудесный преподавателем; Кайл ходил на торжественный ужин по случаю его выхода на пенсию, но с тех пор ни разу его не видел.

— Нет, — продолжил Папино, когда смешки утихли, — вы должны обойти парламент — с востока или с запада. Оба маршрута практически одинаковой длины; вы выходите из дома в одно и то же время и в одно и то же время оказываетесь на работе независимо от выбранного маршрута. Итак, какой же маршрут вы выберете? Вот вы, Кайл. Каким путём пойдёте вы?

Кайл уже тогда носил бороду. Как и сейчас, она была рыжей, хотя волосы у него были чёрные. Но в те времена борода у него была неряшливая и неухоженная — он никогда её не стриг и никогда не брил шею под ней. Сейчас его передёргивало, когда он об этом вспоминал.

— Западным, — ответил он, пожимая плечами в знак того, что делает совершенно произвольный выбор.

— Хороший выбор, — одобрил Папино. — Но не единственный. И в многомировой интерпретации квантовой механики мы считаем, что каждый раз, когда делается подобный выбор, также делается и альтернативный ему — но в параллельной вселенной. Если Кайл и вправду пошёл по западному маршруту в нашей вселенной, значит, существует параллельная вселенная, в которой он пошёл по восточному.

— Но ведь это лишь метафора, — сказала Гленда, студентка, про которую Кайл иногда думал, что стал бы ухаживать за ней, если бы уже не встретил Хизер. — Ведь на самом деле есть лишь одна вселенная, да?

— Или, — сказал Д’Аннунцио, похожий на байкера тип, который всегда казался в аудитории не на своём месте, — даже если другая вселенная в самом деле существует, нет никакой возможности это доказать, так что это нефальсифицируемая гипотеза и потому вообще не наука.

Папино широко улыбнулся.

— Знаете, — сказал он, — если бы это было представление в ночном клубе, люди обвинили бы меня в том, что я вас специально подсадил среди зрителей. Давайте рассмотрим этот вопрос: есть ли какие-либо прямые свидетельства существования множественных вселенных? Роопсханд, выключите, пожалуйста, свет.

Одетый в чёрное студент встал и отключил свет. Папино подошёл к диапроектору, стоящему на металлической тележке, и включил его. На экране появилась схема.