Лучший из миров (сборник НФ 1964 г.)

Бакстер дает ему дружеский пинок.

— Ладно, так и.быть. Хотя это обойдется мне недешево… в несколько тысчонок.

Бакстер садится в кресло. Его взгляд остается прикованным к небу. Светящийся треугольник занимает уже около трети купола.

Постепенно молодого наблюдателя начинает охватывать страх. Страх перед этим странным светящимся пятном, страх потерять случай и не заявить об открытии. Он осторожно встает и начинает прокрадываться к передатчику. Аносов замечает это.

— Кажется, мы договорились, Бакстер?

Упрек оказывается метким и выводит Бакстера из терпения.

— Договорились, договорились… Ждать? Какого черта ждать? Минуты, когда этот проклятый треугольник опустится на Землю? А кто знает, что произойдет тогда?

— Что бы ни произошло, радиограмма не поможет.

Бакстер молча пожимает плечами. Проходит несколько минут.

— Ну, Гордон, пошли!

— Пошли?

Бакстер пожимает плечами и одевается.

Снаружи дует ветер. Треугольник приблизился настолько, что кажется — еще минута, и он сядет на скалы. Свет голубоватого тона ярок, но не ослепителен.

Голубой свет достигает площадки. И ничего не происходит! Только снежные сугробы, словно по волшебству, превращаются в сверкающий хрусталь, а скалы начинают фосфоресцировать.

Потом треугольник перестает быть треугольником. Свет опускается на землю, просачивается в трещины, взбирается по каменистым обрывам, движется к маленькому плато, где высится купол обсерватории.

Оба наблюдателя не двигаются с места, словно окаменев.

— Оно как будто живое, — шепчет Сергей.

— Живое существо! — Бакстер впивается пальцами в руку своего товарища. — Сергей, спрячемся! Скорее! — Голос у него звучит хрипло.

Сергей не слышит. Зачарованно следит за странной игрой голубого света, торопливо ощупывающего каждую пядь почвы.

— Оно ищет что-то! Говорю тебе, оно ищет нас! — кричит Бакстер и устремляется к двери обсерватории.

Его движение словно привлекло свет. Яркое щупальце протягивается за Гордоном, выслеживает его, настигает… Голубой свет окутал его ноги и быстро поднимается по всему телу. За какую-то долю секунды Бакстер сделался светящимся. Он смотрит на руки, тоже засветившиеся странным голубым светом.

Ужас сжимает ему горло. Он готов упасть, но Сергей кидается, чтобы поддержать его.

Аносова тоже окутывает этот голубой свет. Оба они становятся похожими на фантастические существа из глубин океана или с какой-нибудь другой планеты.

"Было ошибкой выходить из обсерватории, еще большей ошибкой — звать с собою Бакстера, — думает Аносов, — Что, если этот голубой свет несет смертельную опасность?" Но взгляд на карманный сцинтиллятор успокаивает его. Радиоактивности нет и следа!

Потом голубой свет покидает их, будто нехотя спускается по их телу и уходит прочь.

Бакстер рассматривает свои руки со всех сторон.

— Что это было, Сергей?

— Не знаю. Химическое вещество или, может быть, микроорганизмы.

— А что, если этот голубой свет, который так тебе понравился, был неодолимым оружием существ с другой планеты?

— Неодолимым оружием? Почему, Гордон, это должно быть оружием, а не знаком мира? Почему контакт между нами, землянами, и разумными существами с другого небесного тела обязательно должен иметь воинственный характер?

Гордон Бакстер не слушает его.

— Из-за тебя, Аносов, все из-за тебя! Если бы не ты, я бы остался в обсерватории. И мир узнал бы о грозящей опасности. Что бы ни случилось, я бы известил об этом! Извещу и сейчас!

Он хочет подняться по ступенькам, но Сергей окликает его:

— Гордон, смотри… там, на плато…

Бакстер неохотно оборачивается. Голубой свет сконцентрировался на маленьком плато близ обсерватории. Там происходит что-то странное. В светящемся пятне ходят волны, появляются волокна и струи. Световая масса кипит, то утолщается, то становится тоньше, расползается, оставляя голые пятна, потом стягивается, образуя шарики различных размеров. Голубые, фосфоресцирующие шарики начинают какой-то странный танец, какое-то вращение, похожее на…

— Звездная система! — вскрикивает Аносов. — Модель звездной системы! А этот шарик, искрящийся ярче прочих, — это звезда Гемма!

Бакстер подходит на несколько шагов, чтобы рассмотреть.

— Ты… ты прав, Сергей! Невероятно! Видишь, вокруг звезды вращаются шарики поменьше… планеты… И одна из планет… Сергей… не могу поверить своим глазам…

На поверхности шарика показываются контуры карты. Видны океаны, цвет их гораздо темнее суши. Несколько пятнышек, словно небольшие острова, появляются в районе полюсов.

— Контуры исчезли, — замечает Сергей. — Но теперь…

Светящийся шар начинает вспыхивать, словно подает сигналы. Кажется, что он старается привлечь к себе внимание зрителей. Потом карта появляется снова. И так несколько раз.

Бакстер и Аносов подошли к самому краю плато, на котором разыгрывается поразительное зрелище.

— Готов поставить все до последнего цента, — восклицает Бакстер, — что светящийся шарик словно хочет показать нам, откуда он явился!

— Вот именно. Я почти уверен в этом.: — Голос Сергея слегка вздрагивает от волнения. — Гордон, он будто бы к нам обращается! То, что мы видели, может быть только сообщением. Известием, посланным обитателями одной из планет в системе Геммы.

Слушай, Гордон! Предположим, что разумные обитатели планеты в системе Геммы решили исследовать космос, ищут в нем высшие формы жизни. Предположим далее, что на их планете есть микроорганизмы, непосредственно поглощающие световую энергию. Они могут использовать ее для перемещения на огромные расстояния и для выполнения программы, вроде программ для кибернетической машины.

— Это похоже на дрессировку!

— Я бы не называл это дрессировкой. Скажем… биологической системой с дифференцированными заданиями. Каждый микроорганизм или каждая группа микроорганизмов выполняет определенную функцию. В данном случае заданием было обнаружение жизни. Живой свет был отправлен в космическое пространство, чтобы найти жизнь. Он встретил нашу планету, нашел на ней самую высокую точку, на которой в этот момент находилась высокоорганизованная жизнь. Он нашел нас, Бакстер, и соответственно программе наше присутствие дало толчок к целой системе сигналов. Я думаю, теперь живой свет улетит.

Действительно, светящиеся шарики начинают расплываться, вытягиваться, снова сливаться в голубоватую массу, гораздо менее яркую, чем вначале.

— Он истратил энергию, — задумчиво замечает Аносов. — Но в пути он восстановит ее. Каждое самосветящееся космическое тело будет питать его своим излучением. Возможно, вернувшись на свою планету, живой свет выполнит последний пункт своей программы — воспроизведет модель нашей планетной системы, той системы, где он нашел высшую форму жизни.

Живой свет начинает медленно подниматься над землей и колышется в воздухе, как огромное покрывало.

— Он словно прощается с нами, — шепчет Сергей.

Бакстер смущен., но старается овладеть собою. Когда это ему удается, он спрашивает, но без прежней убежденности:

— А что, если этот свет был послан для подготовки к нападению? Как ты думаешь, Сергей, могут существа Геммы намереваться…

— Бакстер, Бакстер! — Аносов смеется, но его смех звучит невесело. — Об этом и думать нечего! У существ, настолько высокоразвитых, способных отправить в пространство… биологическую систему с заданной программой, чтобы разыскивать жизнь, — у таких существ не может быть и мыслей о завоевании. А теперь, Гордон, иди и передай: "На Чогори принято сообщение от разумных существ с другой планеты. Это братская весть, весть о дружбе".

Бакстер обрадованно спешит по ступенькам в обсерваторию.

Сергей Аносов остается один на самой высокой точке плато. Он стоит неподвижно, засунув руки в карманы шубы, запрокинув голову. Где-то вдали цвет неба начинает изменяться. Близится рассвет. Треугольник быстро удаляется туда, откуда исходит свет. Он едва виден на фоне светлеющего неба и гаснущих звезд.