Дороги ведут в Сантарес

— Ничего. Я не очень долго. До встречи!

Перебросив через руку фурлогу, она поспешила к троллеру, доставляющему пассажиров к месту старта ракетоплана.

— Внимание! Вы находитесь на борту ракетоплана, выполняющего рейс сто одиннадцать по маршруту порт Сантарес — порт Веллингтон. Прошу всех перевести кресла в горизонтальное положение и застегнуть привязные ремни. Горизонтальное положение кресла предохранит вас от перегрузок, а привязные ремни удержат вас в кресле при наступлении невесомости. Время в пути, с момента старта, сорок пять минут.

— Словом переброситься не успеешь, — укладываясь в кресло, прокомментировал Олег. Он первый раз летел ракетопланом, и ему не терпелось ощутить все перипетии полета: и наливающуюся тяжесть перегрузок, и то особое состояние легкости в невесомости. Он повернулся, чтобы поделиться своими соображениями с соседями и увидел через кресло знаменитую танцовщицу. Олег поперхнулся и, забыв застегнуть привязные ремни, принялся рассматривать ее, пытаясь понять, чем ошеломляет эта, довольно обыкновенная с виду девушка…

Лена привычно лежала в кресле. Ни малейшего напряжения или скованности не замечалось в ее полностью расслабленной фигуре, только иногда сдержанно спокойное лицо девушки трогала улыбка, удивительно естественная и откровенно счастливая…

Увлекшись своими наблюдениями, Олег не заметил, как подошла стюардесса и, деловито подтянув пряжку, застегнула на нем привязные ремни. Он смущенно пробормотал извинения, но девушка вежливо и строго взглянув на него, быстро прошла к своему креслу…

Скорость нарастала медленно, и перегрузки оказались не такими сильными, как ожидал Олег, и он, повернув голову, снова продолжал наблюдать за своей соседкой. Ощущение легкости пришло незаметно, и студенты зашевелились. Посыпались шутки. Никто не обратил внимания на сильные хлопки за бортом и легкое сотрясение, предшествующее невесомости, только Лена вопросительно взглянула на стюардессу, но та лишь слегка двинула бровями, ничем не выдавая своего удивления. На участке свободного полета она незаметно выскользнула из салона и через несколько минут вернулась очень серьезная.

— Внимание! В виду неисправности бортовых систем произошло отклонение от заданной орбиты. Ракетоплан совершит вынужденную посадку в Индийском океане. Прошу на время планирования и посадки оставаться на своих местах.

В салоне наступила тревожная тишина. Летные возможности ракетоплана позволяли планирование и посадку без включения двигателей, но одно дело посадка на специально оборудованный космодром и совсем иное — в открытом океане.

— А как же Австралия? — наивно спросила одна из студенток.

— Австралия чуть попозже, — нашелся командир отряда, — а пока программой полета предусмотрено катание на индийских слонах и кормление священных крокодилов Ганга.

Реплика Тополева сняла напряжение. Посыпались не менее заманчивые предложения, вроде посещения Тадж-Махал или изучения хинди в Мадрасском университете по ускоренной программе, но когда ракетоплан прорезал слой облаков, шутки смолкли. Поверхность океана приближалась с ужасающей быстротой и, хотя каждый утешал себя, что посадка на воду вполне безопасна, было жутковато смотреть на белые гривы волн разбушевавшегося океана. За несколько мгновений до соприкосновения с его поверхностью пилот включил автомат, убирающий дельтовидные плоскости ракетоплана, служащие для планирования в атмосфере. Теперь, при соприкосновении с поверхностью океана, они могли вызвать резкое торможение. Толчок о громаду набегающей волны был ощутим, к тому же еще не успели уйти в корпус плоскости, и поток воды обрушился на них. Ракетоплан подпрыгнул, как подпрыгивает плоский камешек на глади спокойного озера, и в этот момент случилось непредвиденное. Ураганный шквал ветра ударил в приподнятый нос ракетоплана и оторвал его от воды… Две стихии столкнулись в воздухе: сила инерции летящего ракетоплана и мощь встречного урагана. На доли секунды огромное тело корабля вертикально застыло над водой, потом накренилось и рухнуло в бурлящую кипень…

Два крика слились воедино в салоне ракетоплана: крик испуга и неистовой боли! Привязные ремни Лены слишком свободно облегали ее тело. В те самые доли секунды, когда корабль завис в верхней точке, она выскользнула из-под них, а еще через мгновение плохо закрепленное кресло вместе с привязанной на нем студенткой, сорванной могучей инерцией и центробежной силой, обрушилось ей на ноги и придавило к потолку салона, ставшего в этот момент полом…

Первым опомнился Олег Тополев. Отстегнув ремни, он спрыгнул на потолок, поднял испуганную, но невредимую студентку вместе с креслом и отставил в сторону. Тем временем корабль, упрятав свои крылья, начал медленно переворачиваться в нормальное положение.

— Отстегивайся! — крикнул Олег студентке, подхватывая на руки Лену, потерявшую сознание. Но сокурсница Олега и сама поняла опасность своего положения и выпрыгнула из кресла. Так и сползли они на пол. Олег на спине, оберегая раненую от излишних толчков, студентка на животе, отталкивая наседающее на нее кресло…

Едва корабль занял горизонтальное положение, по проходу на помощь пострадавшим бросилась стюардесса. Ее усилиями Лена пришла в сознание. С трудом приподняв голову, она взглянула на свои раздробленные залитые кровью ноги и закрыла глаза. Тело ее забилось мелкой дрожью, по щекам потекли слезы…

Олег склонился над ней в сострадании, почти физически ощущая ту боль, которую она переносила.

— Ну, Леночка, не надо! Ну, потерпи!

Она всхлипнула последний раз и тихо произнесла:

— Все.

— Вот и умница! — похвалила стюардесса, делая обезболивающий укол. — Сейчас свяжемся с берегом, вызовем скорую, и через пару недель будешь, как новенькая! В Индии, знаешь, какие врачи! Волшебники!

Но танцовщица молчала, безучастно глядя на тревожную суету окружающих. Уткнувшись в кресло, безутешно рыдала студентка, невольно оказавшаяся виновницей несчастья…

Вернувшись из космопорта домой, Кир Буг принялся разбирать материалы наблюдений, собранных за три года эксперимента, но работа не клеилась: его мысли невольно возвращались к последним минутам прощания. Его рука, казалось, до сих пор хранила прикосновение ее мягкой щеки. Очередная перфокарта повисала в воздухе, и он не мог сообразить, в какую стопу ее класть… То вдруг накатывалась безотчетная тревога, и тогда он принимался расхаживать по комнате, чтобы успокоиться. В одну из таких минут Кир не выдержал и включил инфор.

— Скажите, рейс сто одиннадцать двадцать один прибыл в Австралию?

Несколько секунд длилось молчание, пока автомат отыскивал необходимую информацию и трансформировал ее с языка понятых ему волновых сигналов в человеческую речь.

— Рейс сто одиннадцать двадцать один в пункт назначения не прибыл.

Тревога жаром полыхнула в лицо и яростно застучала в висках.

— Что случилось?

— В результате неисправности носителя произошло отклонение от рассчитанной траектории. Приводнение в зоне урагана привело к опрокидыванию ракетоплана. Есть пострадавшие.

— Кто?!

— Танцовщица Елена Пти, травма обеих ног, студенты Олег Топ и Эмма Ог, ссадины и легкие ушибы…

Но футуролог уже не слышал последних слов. Он торопливо сгреб со стола перфокарты, сунул их в транспортировочный ящик и, поставив его рядом с нераспакованными еще вещами, продиктовал задание автомату: доставить их после получения адреса. Справившись о кратчайшем маршруте в Дели, он вышел в коридор и ринулся к эскалатору…

Профессор Чандр Радху сидел в кресле расслабившись, посылая мысленный приказ к подрагивающим от усталости пальцам. Только что закончилась сложнейшая операция. Упавший с высоты рабочий повредил десятый и одиннадцатый позвонки. Пришлось удалять их и заменять искусственными. Операция длилась три часа и, кажется, должна привести к благополучному исходу. По сравнению с ней предстоящее восстановление костей голени — сущие пустяки, но девушка слишком подавлена несчастьем и безразлична к своей судьбе, а это может вредно сказаться на процессе заживления… Правда, она танцовщица, и, как говорила старшая сестра, очень известная и талантливая. Понять ее можно. Любое срастание оставляет швы, а при такой раздробленности часть костной ткани придется удалить и нарастить заменителями. Произойдет небольшое смещение мышц и, возможно, не будет той степени свободы движений, какая была раньше… Пальцы наконец перестали подрагивать и тоже расслабились. Профессор минут пять сидел в полной прострации, потом несколько раз медленно потянулся и только после этого протянул руку к видеофону. На экране проступил пустой кабинет, и автомат на сносном хинди произнес: