Млечный Путь №1 (1) 2012

Краков, декабрь 1965 г.

Роман Арбитман Киберпанацея? Киберпанихида? Фантастика о будущем: плюс-минус-человек

Николай Гаврилович Чернышевский утверждал, что будущее светло-прекрасно, и требовал от советских писателей-фантастов, чтобы те с энтузиазмом школьников, впервые выведенных на субботник, перетаскивали из прекрасного далека в современность разные блестящие штучки – скажем, дворцы из стекла и алюминия – и приспосабливали их к родному ландшафту. Пусть даже с уроном для последнего (кое-кто, представьте, и таскал, и приспосабливал).

Сочинители зарубежных дистопий и примкнувшие к ним разнообразные фантасты-пессимисты были, напротив, уверены в том, что будущее темно-ужасно, а в доказательство с муравьиным упорством перетаскивали из несладкого настоящего в совсем уж безрадостное грядущее всякую свинцовую мерзость, объявляя, что судить о завтрашнем дне надлежит не выше того сапога, который, по Оруэллу, попирал (и будет, блин, попирать во веки веков!) человеческое лицо.

Десятилетиями эти весело-рыжие и грустно-белые клоуны от фантастики лупили друг друга (и читателя) надувными дубинками, а потом возник жанр киберпанка, чьи создатели затруднялись объяснить, прекрасное ли, ужасное ли, бесстрастное ли будущее нас ожидает, зато точно знали: оно, если наступит, будет непохожим на привычное настоящее. Оно будет просто иным – вот в чем прикол.

В самом термине «киберпанк» есть что-то неприятное на слух, противоестественное. В воображении возникает образ андроида, пластиковая поверхность тела которого испещрена тату и пробита колечками пирсинга, а железную голову венчает прическа в стиле «ирокез». Картинка жуткая – хуже паралитика на скейте.

Между тем признанный основатель жанра Уильям Гибсон, вероятно, был бы рад столь эмоциональному впечатлению от термина (не им, впрочем, придуманного). В основополагающем романе «Нейромант» автор сконструировал целую цивилизацию хакеров. Книга вышла в 1984 году – то есть в те допотопные времена, когда Интернет еще не был массовым средством коммуникации, а слова «хакер» не существовало вовсе (нет его, кстати, и в романе Гибсона; потрошителей Сети писатель назвал по старинке ковбоями).

Наилучшее представление о мире киберпанка дает видеоряд картины Роберта Лонго «Джонни-Мнемоник», поставленного по мотивам одноименного рассказа все того же Гибсона: сложная амальгама высочайших, на молекулярном уровне, электронных технологий, и гниющих, утопающих в ржавом железном хламе, мусоре и нечистотах останков постиндустриального общества. Этот контраст запрограммирован.

Люди в этом мире уже слабо похожи на людей, металлодетекторы тут бесполезны – ведь железа, микрочипов, синтоволокон и др. неорганических прибамбасов в людях немногим меньше, чем в компьютерах; получеловеческая протоплазма совершает загадочные для нас, сегодняшних, эволюции, дабы заработать на тарелку бобового супа и развлекательную программу, для ночного виртуального просмотра.

Согласно сюжету «Джонни-мнемоника», в ближайшем компьютерном будущем человеческую голову, например, удастся использовать в качестве сейфа: под воздействием специальной программы «идиот-всезнайка» в наши нейроны можно будет закачать под давлением безумное количество гигабайт полезной информации – да так, что никто посторонний без соответствующего кода допуска этими гигабайтами не воспользуется. Надежней, чем в Форт-Ноксе, учитывая, что и сам человек-сейф понятия не имеет, какое содержимое распирает его череп. Все, что знает эта ходячая флэшка, что ее надо разгрузить до часа «Икс» – иначе мозги всмятку. Не позавидуешь.

В другом программном для киберпанка произведении – «Вакуумных цветах» Майкла Суэнвика (1987) – человек будущего получает побольше милостей от второй природы: после трудового дня он может, купив у «пиратов» копию личности какой-нибудь суперзвезды, запрограммировать себя хоть под Мэрилин Монро, хоть под Будду. Сегодня в моде романтические юноши с мечтательными глазами – и вот, пожалуйста, назавтра их настрогают под копирку, никто не уйдет обиженным. Корпорации борются с «пиратами», но так же неэффективно, как нынешние производители легальных DVD и компьютерного софта. «Мы берем одну из первых копий, делаем достаточно изменений, чтобы обойти закон, и выбрасываем на серый рынок сто тысяч записей», – объясняет один из персонажей. Человеческий дух жаждет недорогих превращений, и эту песню не задушишь, не убьешь. Вода дырочку найдет в любой корпоративной броне.

Уже на рубеже 90-х находки отцов киберпанка будут бестрепетно использоваться мастерами фантастико-приключенческого жанра. Так у Джона Алека Эффинджера в романах «Когда под ногами бездна», «Огонь на солнце», «Поцелуй изгнанья» (1989–1991) люди уже не представляют жизни без имплантатов-модификаторов. Человек из самой занюханной арабской глубинки может теперь за гроши вживить себе в мозг пару электродов и буквально на ходу «подключиться» к новым навыкам. Задействовав программу, допустим, Майка Тайсона, человек на время может стать отличным боксером, а подсоединив модуль, предположим, Наполеона, любой желающий превратится в гениального стратега. Про мелочи прикладных знаний и в этом будущем и говорить нечего. Фокус из «Матрицы» – когда Тринити за секунды овладевала искусством управления вертолетом – в мире киберпанка еще в конце 80-х годов никаким фокусом не являлся…

Кстати, а знаменитый Карлсон, как вы думаете, откуда к нам залетел? Теперь-то ясно: из мира имплантированных гаджетов – на правах технологически модифицированного существа, человека-вертолета с программой на взлет и на посадку. Астрид Линдгрен, обладай она склочным характером, могла бы еще при жизни претендовать на кусок пирога отцов-основателей киберпанка. Впрочем, и без «Карлсона» у популярного ныне жанра источников хватает.

Немного истории. Киберпанк ныне питает разнообразные жанры фантастики – от «космической оперы» до love-story в межзвездных декорациях, но сам он едва ли бы состоялся как полноценный жанр современной SF, не будь у него трех неформальных, но эффективных предтеч – Филипа Дика, Станислава Лема и Майкла Крайтона.

Дик скончался за два года до выхода «Нейроманта», а расцвет его творчества пришелся на 60-70-е годы – то есть в совсем уж допотопную эпоху. При Дике слово virtual означало не то, что теперь, а понятие «PC» было невозможно в принципе (компьютер обычно занимал несколько комнат, весил несколько тонн и нуждался в многочисленной обслуге). Тем не менее фантаст успел заложить полдюжины краеугольных камней в фундамент будущей квазиреальности. Персонаж его фантастики мог, не двигаясь с места, охватывать мысленным взором галактики и быть в них полноценным игроком. Правда, в книгах Дика граждане расширяли свое сознание не за счет подключения к Сети, а, по преимуществу, путем приема внутрь разнообразных (и не весьма полезных) психоделиков, но результат оказывался примерно таким же, как у нынешних юзеров, законопослушно оплачивающих трафик – дабы приплюсовать к своим маленьким «я» все виртуальные богатства, накопленные интернет-сообществом.

Повесть Лема «Футурологический конгресс» (1971) тоже была написана задолго до киберпанка: виртуальная реальность вытесняла реальную действительность, как и у Дика, посредством химии – только не на уровне отдельно взятой личности, а в глобальных масштабах. В воздухе интенсивно распыляли особые вещества, отчего восприятие мира жителями мегаполисов сильно корректировалось. Пресловутый «эффект Матрицы» у Лема достигался безо всякой Матрицы, при помощи одних только мощных галлюциногенов. Промозглая погода казалась солнечной, пожилые инвалиды – молоденькими крепышами, ржавые остовы машин – машинами настоящими, брюква – икрой и фуа-гра. Протез реальности был так хорош, что проводников, неловко возвращающих людей из сна золотого в промозглость и разруху, ненавидели, как врагов. И желали обратно, в сон…

Майкл Крайтон, живой классик сразу нескольких жанров, мог бы, пожалуй, оттеснить Гибсона с пьедестала – кабы не так отвлекался в своих многочисленных романах на динозавров, орангутангов, самолетостроителей, водолазов и пр. Дело в том, что еще в своей давней книге «Человек-терминал» (1972) он походя коснулся темы сращивания живого с неживым и опасных последствий оного. Заметим попутно, что и в последующие десятилетия писатель не раз обращался к той же теме – например, в романе «Разоблачение» (1993). Там, правда, на первый план для автора выходила вывернутая наизнанку проблема sexual harassment, поэтому на фантастическом гаджете – «виртуальном коридоре» в киберпространстве – писатель не сосредотачивался, оставляя другим право развивать и совершенствовать его выдумку. В дальнейшем же писатель шел своим путем, как бы не замечая существования Стерлинга и Гибсона. Скажем, в сравнительно уже недавнем кибертриллере «Рой» (2002), где вовсю буйствовал механический недоразум, Крайтона больше всего занимали не технологические подробности катастрофы, но эгоизм военных (желающих любой ценой получить эффективные разработки), слепая жадность корпораций (согласных спроектировать все-что-угодно) и безответственность высоколобых исполнителей проекта (готовых на все ради «хорошей физики»). Между тем певцам нанотехнологий – нынешним и грядущим – невредно было бы прочесть эту книгу и осознать, что, распиливая упавшие с неба неслабые госинвестиции, можно ненароком сотворить такого монстра, который выйдет из-под контроля…