Паутина Белого Паука(СИ)

- Нет, не хотела бы, - заметил Измаил. Ева на него нахмурилась, не понимая, к чему это он сказал. Зато понял Илья.

- Ев, мы чуем, когда говорят неправду, - напомнил он ей негромко. - Ты не хочешь никого обращать.

Теперь сестра нахмурилась на него. Она думала, что все вампиры типа телепатов, мысли читают. А они чуют, оказывается.

- Ладно, могу я обратить ту девушку или нет?

- Зачем тебе это?

- Она вроде умрет, если ждать конца месяца.

- И что с того? - продолжал спрашивать Измаил. - Ни ее жизнь, ни ее смерть тебя не касаются.

- Меня Ной попросил, - сдалась Ева, снова оглянувшись на упомянутого вампира. - Что тут плохого, если я не дам ей умереть? - занервничала она.

- Это тебе решать, - Измаил перевел взгляд на Ноя, и взгляд этот стал далек от теплого. - Все не уймешься?

Ной упал на колено, склонив голову. Выглядело это отработанным за много лет рефлексом. Возражать он не посмел.

- Однажды ты уже разбил сердце Агарь мольбой спасти для тебя женщину, - сумрачной грозой двинулся на него князь. А приблизившись, схватил Ноя за волосы, заставив поднять голову: - Ты забыл, чем все закончилось?

- Я помню, князь, - ровно отозвался тот.

- Отпусти его, - вмешалась Ева. Измаил повернул к ней голову, но девочка все равно подошла и обеими ладонями обхватила его за локоть руки, что удерживала Ноя. - Пожалуйста.

- Агарь любила его, - сказал он тихо, едва разборчиво. - Она уступила его мольбе, хотя это решение разрывало ей сердце.

- Она обратила ту женщину?

- Да, - выдавил Измаил, и вдруг вся та боль, что искажала его лицо, пропала, сменившись знакомой Еве улыбкой блаженного и конченного психа. - Но я все исправил.

- Как? - Ева не хотела знать.

- Я посадил ее в клетку и запретил кормить, - счастливо поведал ей князь, будто ребенок, что хвастался собственноручно изувеченной мухой. - Две ночи, и она уже походила на бешеное животное. Через четыре она стала напоминать высушенную старуху. А через неделю Ной получил мое разрешение.

- Освободить ее?

- Нет, - улыбнулся ее наивности Измаил. - Я разрешил ему убить эту женщину.

33 глава

Ева в ужасе воззрилась на Измаила. Его жестокость, в которой он так легко сознавался, оглушила ее, выбила почву из-под ног, почти ранила. Конечно, дело было не в ней самой, но в Ное. Представив на мгновение, через что заставил его пройти поганый маньяк с сестринским комплексом, девочка, не раздумывая, ударила того по лицу. И тут же скривилась от боли в наверняка вывихнутой руке.

- Отойди от него, - потребовала она, толкнув Измаила в грудь, подальше от Ноя. - Твоему садизму вообще есть предел? Что он тебе сделал?! Понравился твоей ненаглядной сестре!?

- Ну-ну, успокойся! - поспешил вмешаться Илья, перехватив со спины руки разбушевавшейся малышки. - Зачем так злиться?

- Но ты же слышал, что он сделал!

- Да, и это было очень давно, - благоразумно напомнил ей парень. - Если кто и должен злиться, так это он, - кивнул на по-прежнему коленопреклоненного Ноя. - Не ты, Ева. И если не прекратишь, рана на шее может открыться.

- Это было давно, - ровным голосом подтвердил Ной. Казалось, он и не заметил порыва Евы защитить его. А если заметил, то никак не оценил. - Моя просьба не связана с твоей сестрой, князь, - обратился он к Измаилу. - Только поэтому я осмелился просить об услуге Еву. Илону нужно лишь обратить. Ее кормлением и адаптацией займется Гунар. Для Евы это не будет стоить многого.

- Для тебя это действительно ничего не стоит? - спросил Измаил у Евы, будто и не было ее вспышки гнева на него. И снова девочка поразилась, как легко в нем безумие менялось местами со здравым смыслом. Словно две личности в одном теле.

- Дать немного крови я смогу, - осторожно ответила она, смутившись перед этим серьезным, деловым Измаилом.

- И ничего страшного, что ты продлишь жизнь ненаглядной возлюбленной Ноя?

- Конечно, ничего... - не договорив, Ева моргнула.

Так эта Илона - девушка Ноя? Ради нее он позволил Измаилу издеваться над воспоминаниями о своем горьком прошлом?

В сердце кольнуло - Ева вспомнила, что Ной хотел привести ее одну, без Ильи. Вот так просто, без поддержки и защиты, подставить ее перед безумным князем и ревнивой княгиней. И что случилось бы, если бы Илья не сразился с Майлзом, удовлетворив этим Мириам?

- Эй, ты побледнела, - удивленно заметил Илья. - Тебе плохо?

Ева не ответила. Она смотрела на Измаила - отчаянно, словно тонущий, боясь перевести взгляд на Ноя. Боясь, что каждый в этой комнате придет к тем же выводам, что и она.

Ной видел, как он ей нравился. Ной использовал ее, чтобы выжила его Илона. Ной подставил ее, дабы ублажить своего князя и получить разрешение на обращение.

Измаил склонил голову на бок, словно механическая кукла. Его лицо - идеально неподвижная маска, но его глаза - в глазах была жизнь. Жизнь и понимание. И никакого сочувствия, от которого девочке стало бы совсем невыносимо.

- Ева?

- Да, - растянула она губы в пародии на улыбку, - кажется, мне нехорошо. Голова кружится.

- Едем домой или сначала отдохнешь?

- Ишмаэль, разреши ей обратить человека, - вдруг вмешалась Мириам. Голос ее переливался весельем. - Я хочу на это посмотреть.

Ева вздрогнула и отвела взгляд. Три удара сердца она набиралась смелости и только затем посмотрела на Ноя. Коленопреклоненный, щемяще красивый, сдержанно непроницаемый и... выжидающий. Ева вдруг увидела его скованность, напряжение во всем теле и тень смирения, будто она уже сказала ему 'нет'. И в этом 'нет' крылось подступающее отчаяние.

Однажды у него уже забрали шанс на любовь. Забрали эгоистично и жестоко. Так стоило ли его теперь винить за жестокость к ней?

Ева хотела винить. Слишком больно ей было, чтобы простить.

- Измаил, - позвала она, повернувшись к князю, - я дам кровь на ее обращение. В конце концов, - улыбнулась она, чувствуя, что если моргнет, слезы прольются из глаз, - он мне никто. Разве нет?

Медленно, очень медленно Измаил кивнул, словно ожидал, что она передумает. Ева и сама ждала, когда боль и уязвленная гордость поднимут в ней злобные головы.

- Я хочу поехать домой. Отдохнуть. Потом пусть ее привезут.

- Илона не выдержит перемещения, - сказал Ной.

- А меня это заботит!? - сорвалась на крик Ева. Ей было противно от искренней заботы в его голосе. Над ней самой он разве что забавлялся. Но стоило девочке повысить голос, как она сразу же об этом пожалела.