Посланец

– Странный способ поддерживать мыслящих существ у твоей Богини. Вместо уже разумных людей она вырастила смертоносцев, превративших нас в рабов. Неразумные дети развиваются с такой скоростью, что их матери оказываются на грани смерти… Своего Посланника она не видит и не слышит, а на пришедших поклониться верующих позволяет нападать всему, что только шевелится. А ты уверен, что у твоего корнеплода нет желания просто-напросто прикончить всех нас?

– Нет. Я разговаривал с Великой Богиней. Она и ее сородичи не способны ни развиваться, ни размножаться без мощного всепланетного интеллектуального поля. Вот они и хотят развить разум, чтобы такое поле на нашей планете появилось.

– И все-таки, – продолжала гнуть свое принцесса. – Почему человеческие зародыши развиваются так, что их матери вот-вот начнут умирать от перенапряжения, а паучата еле растут?

– А если без помощи Богини они росли бы еще медленнее? Что тогда?

Мерлью некоторое время молчала, потом фыркнула:

– А ведь правда, раньше я детей смертоносцев вообще не встречала. Их всегда прятали, пока не подрастут. Ладно, буду надеяться, что ты прав.

– Ты не веришь в Богиню?

– Верю. А вот в то, что она делает… Шесть женщин пришлось увозить в повозках. Четверо умерло вчера. Шабр говорит, что перенервничали во время нападения человеко-лягушек. А ведь большинство из них еще находятся на половине срока. Что будет дальше?

– Может, есть смысл уйти от Богини подальше? Вернуться пока к реке?

– Поздно, – покачала головой принцесса. – Они не дойдут.

Однако до леса вампиров дошли все в целости и сохранности. Здесь путники почувствовали себя как дома – они возвращались на место, где уже провели несколько дней и ночей; оказались под крышей – пусть этим кровом и была всего-навсего натянутая между деревьев паутина. Они больше не боялись нападений неведомых тварей – ведь незаметно сюда было никак не подобраться.

– Сидония! – окликнула начальницу охраны принцесса. – Посланник Богини приказал выставить постоянную охрану у проходов через колючий кустарник и через фунгусовое поле. На все время пребывания здесь он передает под твое начало стражниц и гвардейцев.

– Да? – негромко выразил удивление Найл.

– Нефтис все равно сейчас ни на что не способна, – тихо напомнила Мерлью. – А Сидония – командир опытный. Извини, что воспользовалась твоим именем, но меня она могла не послушать.

– Ладно, – кивнул Найл. – Ужин-то приготовить успеем? Уже темнеет.

– А готовить не надо, – довольно улыбнулась принцесса. – Достаточно разогреть то, что осталось с обеда.

– Ты еще жив, Посланник Богини? – любезно поинтересовался Шабр.

– И тебя еще переживу! – не выдержал Найл.

Свой вопрос Шабр задавал каждое утро – уже четвертый день подряд, с тех самых пор, как Симеон предложил отрезать правителю ногу, а Найл отказался. Сейчас нога выглядела вполне нормальной, а вот к вечеру следующего дня по возвращении в лес она распухла как бревно и была примерно такого же цвета.

Древняя поговорка, согласно которой судьба благоволит отважным, доказала свою истинность с неожиданной прямолинейностью: заплеванные человеко-лягушками охранницы выздоровели довольно быстро. Как утверждал Симеон, «яд оказал активное дезинфицирующее воздействие». А вот полученные в свалке укусы воспалились практически у всех. Найл еще дешево отделался – ему повезло: он полдня «промывал» рану в болоте. Другие перенесли загноение намного хуже…

Но теперь все это позади. В память о схватке на ноге Найла остался только овал из белых коротких шрамов.

– У меня приятное известие, Посланник Богини, – не смутился отповедью правителя смертоносец. – Четверо паучат достигли половой зрелости. Пожалуй, скоро и у нас появится потомство.

– Четверо? А сколько детей рождается за раз у одной самки?

– Мы никогда не считали, – заметно смутился Шабр. В вопросе правителя слишком явно просматривался второй смысл. – К тому же высокая смертность среди малышей предусмотрена самой природой.

– Ты уверен? – Найл сразу вспомнил Тройлека, его рассказ о детстве, о братьях и отце.

– Это заложено в нашей природе, – попытался доказать свою правоту ученый паук. – Давным-давно, когда мы еще не обрели единства, подрастающий смертоносец должен был уходить с охотничьего участка матери, искать для себя жизненное пространство. Больше того, молодежь улетела по воздуху, на паутинах. Именно с тех времен у нас сохранилась любовь к полетам по воздуху и стремление молодых к передвижениям. Вот и сейчас взрослые смертоносцы находятся в засадах, выбрав удобные места, а подростки носятся туда-сюда. Естественно, кое-кто из них попадает на обед земляным фунгусам, кое-кто влезает в колючие кусты, некоторых ловят крупные хищники. Избежать этого невозможно!

Шабр оправдывался, но скрыть жестокой правды не мог. Половой зрелости одновременно достигли четыре подростка, а у паучихи рождается не меньше полусотни малышей. Значит, выживает в лучшем случае один из десятка. И это лишь тогда, если четверо паучат – братья. А если просто ровесники?

Листва раздвинулась, в чаше появилась Мерлью с соблазнительно пахнущей грудкой вампира и полной флягой в руках.

– Рада видеть тебя, Шабр.

– Рад видеть тебя, принцесса, – с облегчением поздоровался паук, довольный возможностью уйти от неприятного разговора. – Не буду вам мешать.

Восьмилапый попятился и спрыгнул с кроны.

– Странно, – удивилась девушка. – Раньше его ничего не смущало.

– Просто я задал ему неприятный вопрос, – признался правитель. – Ну, как там внизу?

– Спокойно, – пожала плечами принцесса и протянула ему печеную грудку.

Идея забраться в кроны деревьев-падальщиков родилась в горячечном бреду Найла, когда Симеон пожаловался, что женщины на сырой земле могут заболеть. «Так давай поднимемся на второй этаж! – заявил Найл. – Чем мы хуже вампиров?» И даже попытался забраться на дерево, забыв про распухшую ногу.

Принцесса его не пустила, послала двух охранниц в сопровождении доброго десятка маленьких паучат. Минут через десять Дравиг вместе с Шабром осторожно подняли на дерево больного правителя.