Такие как мы (СИ)

С кнутом у меня дела обстоят проще, а главное, аборигенам понятнее. Но и пирог должен быть, иначе получим общество обозлённых, и упорно сопротивляющихся нововведениям, шизофреников.

Пока я думал о «ячейках государства», в голове созрел план. Не очень хороший, но с чего-то надо начинать. Будет время, я Еве расскажу, что такое архитектура. Фотографий и картинок по этой теме у меня много, и не только на компьютере.

— Строить начинай отсюда, — я подошёл к старой бочке для сжигания мусора, которая так и стоит никем не тронутая, и всеми заброшенная и, отсчитав от неё двадцать шагов в сторону Яузы, провёл ботинком черту на вспаханной земле.

— Делаем так. Плетём два больших круглых дома с печкой в середине каждого, — объясняя, что делать, я рисовал на земле конструкцию будущих хижин. В полном масштабе. — Подели их на восемь комнат, иначе крыша провалится, — в центре большого круга, я нарисовал круг поменьше, и от него провёл девять линий к большому. Получилось восемь комнат и один узкий коридор. — В центре выкопайте яму глубиной метр…. Поняла?

Ева отрицательно замотала головой.

— Не понять.

Тьфу.

— Идём.

Ева не двинулась с места.

— Я не идти, — проворковала она, и лукаво улыбнулась. И о чём думает эта красотка?

— Тогда стой здесь, сейчас принесу и всё покажу.

Два часа, ухлопал, на ознакомление Евы, с понятиями метр, сантиметр, как они выглядят, и что такое чертёж в масштабе. Подарил ей самопальный блокнотик, сделанный из нескольких листов бумаги для принтера, скрепленных по центру скрепками. К блокноту приложил карандаш, точилку, ластик и линейку.

— Так, значит яму копаешь глубиной в метр, длинной в два метра, и шириной в один метр. Здесь печку ставить будем. С этим всё. Идём дальше. Отойдя от первого чертежа в сторону Яузы метров на двадцать, я нарисовал полную копию первой хижины, вводя тем самым, понятие стандартизации. Еве я этого заумного слова не сказал, не поймёт. Но пометку для себя сделал.

Закончив со вторым чертежом, я отошёл от него еще метров на пятьдесят к Яузе, и нарисовал хижину, ну очень тесную. Всего с двумя внутренними перегородками, и без печки.

— Это для охотников, — объяснил я свои экзерсисы, растерявшейся Еве. — Яму в центре не копай, печь в нём класть не будем, очагом обойдутся. Пускай дымом дышат.

А вот ближе к южной стене, рядом с проектируемым водопроводом, я нарисовал три маленьких домика. Квадратных, «коттеджного типа», с тремя комнатами, планировкой похожей на мой дом, только без второго этажа.

— В двадцати шагах от каждого дома, строй отхожее место. С них и начинай, а то загадили всю округу. Когда построишь, никого не сели. Показывать показывай, но селиться не давай. Я сам потом, распределять буду.

— Почему?

Я ухмыльнулся.

— Потом узнаешь, когда время придёт.

Посмотрев на растерянное лицо старшей жены, я нежно поцеловал её в нос и, собираясь уходить, напомнил ей об одном прискорбном для неё факте.

— Ева, ты об обеде не забывай. Верка, готовит только на нас, и на детский сад. Выделяй сразу дежурную по кухне, и пускай приступает.

Надька была зла.

— Ты где пропадал? Я тебя звала, — она принюхалась и свела брови. — С кем?

Дал бог девчонке обоняние. Как у собаки, однако!

— Ева приходила.

— Отказать не мог?

— Зачем? — мне этот разговор стал, не нравится. Ещё не хватало, чтобы мои любимые жёны перегрызли из-за меня друг другу горло. — Ты меня за этим звала?

Надька хитро посмотрела на меня, но задала вполне обыкновенный вопрос.

— Глину мы приготовили, Немо с мальчишками нарубил дров. Что делать дальше? Кирпичи делать мы знаем как, а как плошки делать? Какие они, эти плошки?

— Я разве не объяснил?

— Ты другим занят был, — напомнила мне Надька, моё недавнее прошлое.

— Ты тарелку мою любимую помнишь? Вот это и есть плошка, вот такие и делай.

Надя упёрла руки в бока.

— Мы так не сможем.

Чего-то я упустил. Хм. Для изготовления керамической посуды, нужен гончарный круг, которого у нас нет. Конструкция не хитрая, но пока его сделаешь, пока дамы научаться этим пользоваться…. Раки от свиста сдохнут.

— Полцарства за пучок травы. А лучше за охапку сена.

— Зачем тебе трава?

— Чтобы показать, как делать плошки и другую посуду.

Надька, приподняла бровь.

— В кузне, травы много

— Откуда?

— Новенькие, ночью на ней спали.

— Тогда несите.

— Ты слабых женщин хочешь заставить таскать тяжести?

Я вздохнул. Сам не раз ругал Немо, безучастно смотрящего, как наши девочки, надрывая пупки, таскали глину и готовые кирпичи.

— Ну, пошли, наберём.

Я не заметил, как Надька дала знак остальным девчонкам, и те отстали.

Кузня действительно была завалена, свежей чуть примятой травой. Да, этого богатства, надолго хватит…. Ой!

Меня уронили.

Траву мы принесли только через час, и под ехидными ухмылками Светки и Таньки, я экспериментировал с пучками травы, которые потом обмазывали глиной. Получившиеся формы, мы заложили под навес для просушки. Потом я ещё раз помогал принести травы, на этот раз со Светой….

Разве так можно? А Надька, тоже хороша, и не ревнует. Еве пожалуюсь. Ага…. У меня сил не хватит на второй круг. Не буду жаловаться. Обойдусь. Я лучше не буду попадаться им на глаза, чтобы каждый раз не вводить в искушение неокрепшую дикарскую психику. Надо создать иллюзию бурной деятельности, и избавится от чрезмерного внимания озабоченных тёток.

А где прячется Немо?

***

Немо был за домом и, занимался тем, чем я запретил ему заниматься. На этот раз, только в компании трёх старших мальчишек. Неисправим сей дикарь.

— Немо, так вот ты как слушаешься своего вождя.

Немо вздрогнул, и пропустил колющий удар.

— Туше, — подвёл я, итог поединка, — Немо, какого я тебя спрашиваю…. Но тут мне пришла гениальная мысль, зачем сопротивляться неизбежному, когда его можно возглавить. — А впрочем, знаешь, что? Может ты и прав. Надо наставлять, мальчишек на путь воина.

При моих словах Немо расслабился и серьёзно кивнул головой, в знак согласия.

— Путь воина, Немо, начинается с тяжёлого и упорного труда, — начал я лекцию, медленно стирая довольную улыбку с лица самоназначеного сержанта. — Только через труд, приходит просветление самосознания, и открывается путь к победе. К победе, прежде всего над собой, и собственной ленью. Через труд, приходит терпение, выносливость и стойкость ко всем тяготам и лишениям воинской службы. И только пройдя этот путь, можно набраться… — «нищтяков для перехода на следующий уровень», хотел сказать я, но вовремя остановился, — …необходимого опыта и мастерства.

Ещё минут пять я нёс всякую галиматью, загружая мозг бедного Немо, склоняя его к мысли, что ребятки нужны, для других задач.

— А теперь, — я остановился напротив стоящей троицы, — слушай мою команду. Равняйсь… отставить. Немо, ты почему их не научил простым командам? Ах, да, ты же не в курсе.

Ну, ребятки, держитесь. Ох, не людским хотеньем, но божьим соизволением, аз есьмь….

— Немо, встать в строй.

Немо не понял. Что такое «строй», и что такое «синхрофазотрон», для него одинаково пустой звук.

— Эх, вояки….

Проведя на земле прямую линию, я расставил всю четвёрку по росту вдоль неё, и объяснил, что такое «строй», и что такое «равняйсь», «смирно» и «вольно». Получилось, по-моему, не очень понятно, но последующие тренировки, то есть оголтелая муштра, сгладила все шероховатости моих объяснений. Всё, что не дошло через голову, дошло в последующем через ноги, и то место, откуда они растут. Упрашивать будущих солдат, выполнять команды командира, я не собирался.

Не менее сложная задача была, это объяснить, что такое лево, что такое право, и зачем всем одновременно надо поворачиваться в одну сторону, и через левое плечо. Почему надо шагать в ногу, и начинать движение с левой ноги. Объяснил просто, все воины должны отличаться от простых людей своей особенной походкой, и особенными привычками. Глупость, но иначе, у меня не получилось. Как объяснить дикарям, что это нужно, для беспрекословного подчинения? Чтобы выполнение команд командира, было заложено в подсознание каждого солдата. Не думаю, что им это понравится.