Гимн перед битвой. Предвестник шторма

Когда он достиг первого этажа, то направился к складу боеприпасов. По дороге он следил по схеме, как инженерный взвод лихорадочно закладывает взрывчатку и все большая и большая площадь окрашивается зеленым.

— Что за план?

— Он называется Джерико, сэр. — Объяснение заняло несколько минут.

— Это чертовски обширное развитие, лейтенант. Оно даст нам передышку, но…

— Сэр, оно даст нам больше, чем передышку, оно обезопасит весь сектор. Тогда мы сможем двинуться на поддержку Седьмого кавалерийского. — Дойдя до запаса амуниции, он принялся загружать на антигравитационную платформу пулемет «М-323» и коробки с боеприпасами. — Честно говоря, именно это нам следовало сделать с самого начала, а не посылать мобильные группы на верную гибель.

— Майк, это не одна из твоих компьютерных игр. Даже просто удержать роту от панического бегства будет довольно трудно.

— Сэр, когда станем отходить, личный состав потеряет чувство направления. Мне случалось заблудиться в составе подразделения, пойдешь за самим дьяволом, если он знает дорогу. Это выведет их из-под обстрела и обезопасит сектор. Чего еще можно желать?

— Э-э, избежать ненужных разрушений? — риторически вопросил командир. — Хорошо, хорошо, мы сделаем это. Позаботься, чтобы информация была в наличии, как только начнем отходить.

— Ротные ПИРы уже получили схему. Потребовалось лишь ваше добро.

— Удачи, лейтенант.

— Vaya con Dios, капитан, ступайте с богом.

Он немного подождал окончания связи.

— Мишель, соедини меня с капитаном Райтом.

Затем взялся за нагруженную антигравитационную платформу и пошел вверх по рампе, на ходу следя за схемой.

Р. Киплинг [25]

27

Провинция Андата, Дисс IV.

18 мая 2002 г., 22:08 по Гринвичу.

— Тук, тук, не против, если я присоединюсь к вам? — Лейтенант О’Нил использовал локальную частоту. Он знал, что в следующей комнате находятся бойцы роты «Чарли», но не знал, кто они. ПИР мог ему подсказать, он был слишком занят, чтобы спросить. Кроме того, он знал лично очень мало солдат из «Чарли». И, учитывая, как сильно все были на взводе, показалось хорошей идеей дать им знать о себе, прежде чем вломиться в дверь.

— Заходите, — произнес сержант Джон Риз, посмотрев через плечо.

Через двойную дверь прошла коренастая фигура, тащившая на буксире антигравитационную платформу, груженную оружием и боеприпасами. Среди всего прочего там была еще одна «М-300» и пусковая установка ГСР на сошках. Риз опознал его как лейтенанта О’Нила, такой силуэт не спутаешь. Лейтенант явно предпочитал готовиться добротно.

— Вам помочь, сэр? — Риз мотнул головой подносчику патронов, рядовому Пэту Макферсону пойти помочь с грузом.

— Спасибо. Я надумал присоединиться к вечеринке, если не возражаете. — В верхней части дисплея скафандра Майка высветились имена и звания облаченных в броню фигур. Это была команда тяжелого оружия во главе со старшиной отделения. Их собственная тяжелая гравивинтовка «М-300» была установлена, снаряженные кассеты с боеприпасами уложены рядом, готовые к применению. Все три солдата команды пригнулись у наружной стены, силовые экраны прикрывали вероятный вектор сближения. Заходящее солнце Ф-1 освещало все жутковатым фиолетовым светом и покрывало скафандры пурпурными пятнами.

— Черт, нет, сэр. Каждая мелочь поможет, — сказал помощник стрелка, специалист четвертого класса Сэл Бенетт.

— Это, случаем, не попытка пошутить, специалист? — спросил Майк с притворной строгостью.

— О черт, сэр. Я совсем не это имел в виду!

— Знаю, знаю, просто немного легкомысленно, верно? Немного легкомысленно, да?

Группа засмеялась, когда Майк стал сбрасывать у стены тридцатикилограммовые кассеты с боеприпасами.

— Мишель, дай мне красно-зелено-синее расположение индоев, послинов и людей в секторе девяти блоков.

ПИР высветил трехмерное изображение девяти мегаскребов, затем начал обозначать скопления послинов, людей и индоев красным, зеленым и синим. Сплошная зелень покрывала углы Квалтрена и Квалтрева, с редкими пятнами позади. Индои плотно сконцентрировались в Салтрене и Салтреве, и синева струилась вниз, словно песок в песочных часах, в Квалтрене и Квалтреве. Для обитателей этих мегаскребов отпущенное время истекало. На бульваре Сисалав лента сплошного цвета вытекала за пределы чувствительности сенсоров, но совсем рядом, прямо за углом Далтрена/Далтрева, цельная синяя лента внезапно стала красной.

— Они сейчас покажутся, — сказал Майк, глотнул воды и пригнулся за иллюзорным прикрытием стены, включая установку ГСР на автоматическое ведение огня.

— Приказано не открывать огня до сигнала от капитана Веро. Куда вы смотрите?

— Мишель, покажи отделению голограмму, — сказал Майк, приготовив ракетную установку. Он настроил ее следовать за направлением его собственного огня со смещением в десять метров. Он принялся устанавливать М-300 по другую сторону отделения и настраивать ее делать то же самое. Таким образом он будет вести огонь не только из своей легкой гравивинтовки, но и будет управлять двумя серьезными агрегатами. Технически прием был не сложен для освоения. Но батальон, конечно же, его не отрабатывал.

— Хм, — чуть погодя произнес сержант Риз, — я не знал, что они способны на такое.

— Ваши не могут, не в такой степени. У командирских скафандров больше вычислительная мощность и выше возможности для сбора данных. — Несколько мгновений стояла тишина, затем Майк сказал плоским тоном: — Вот и они.

Слова прозвучали неожиданно, сержант Риз вскинул голову от голограммы и всмотрелся в окутанный сумерками каньон.

— ПИР, — скомандовал он, — увеличение шесть, сделать ярче и стабилизировать.

Изображение рывком увеличилось и просветлело.

Стабилизационная система работала таким образом, что изображение двигалось иначе, чем в реальном мире, и это всегда вызывало у него легкое подташнивание. Зрелище на экране вызвало у Риза сильную дурноту. Его прошиб холодный пот, он весь покрылся мурашками, сфинктер сжался. От мочевого пузыря шли сильные позывы, рот пересох. Когда стошнило Пэта, он не сдержался и присоединился к нему. Тут контроль пропал полностью.

Послины восстановили порядок в первой шеренге, и безжалостная резня шла полным ходом. По обе стороны они видели, как замешкавшиеся индои торопливо покидали мегаскребы, стараясь уйти от надвигающейся орды. К этим индоям легче было проникнуться чувством сопереживания, наблюдая за их передвижениями внутри и между мегаскребами, пока они обустраивались на позиции. Робкие маленькие тихони, которых послины забивали, как скот, стали почти соседями, и зрелище их резни порождало ужас.

Тебе всегда говорят, что бояться — это нормально, но, конечно же, не имея в виду такой сильный ужас, такой животный страх. Предыдущие инструктажи были вполне конкретны. Хотя скафандры защищали от многого, режущая кромка перепончатых клинков послинов состояла из одной мономолекулы, они могли распластать скафандр, как домохозяйка курицу. Все, о чем Риз мог думать сейчас, когда безжалостные послины преследовали бегущих индоев, что эти ножи направляются в его сторону и что весь мир казался состоящим из одной только сверкающей стали.

Он не мог этого понять. Он был одним из храбрецов, бесстрашных воздушных десантников. За пять лет он свыше пятидесяти раз прыгал с парашютом, не испытывал страха перед первым прыжком, стойко переносил полученные травмы. То, что пугало других, ему доставляло удовольствие. Внутри он подсмеивался над парнями, которые бледнели и тряслись, кто шел к открытой двери зажмурившись. Ему нравилось смотреть из открытого люка самолета на купола парашютов внизу, нравилось, когда земля, самолет и небо вращались хаотичным калейдоскопом в первые мгновения прыжка. Раскрытие купола почти вызывало сожаление, приземление хлопот не доставляло, если, конечно, обходилось без переломов. Но страх — никогда. А сейчас ему было страшно. Он боялся послинов и удивлялся, почему те бледневшие солдаты прыгали снова и снова.