Забудь о прошлом

— Где Маран? — спросил Дан Поэта шепотом.

— Сел в мобиль, — Поэт кивнул в сторону стоявшей неподалеку большой машины, которую предоставили земной делегации. Огни в мобиле были выключены. — Дор предлагает выпить по чашечке тийну. Пойдешь с нами?

— А Маран?

— Он поедет с Олбрайтом. К нему должен прийти Мит, оставим их наедине, им тоже найдется, о чем поговорить.

Дан согласился, Поэт запихнул свою каору в машину, предоставив заботиться о ней Марану, и они вместе с Дором отправились в бар Селуны. В баре Дор пробыл недолго, выпив чашку тийну, он стал что-то объяснять про Лессу, про детей, словом, ушел, но Поэт к тому времени успел обзавестись новой компанией, засыпавшей его вопросами о Земле, в конце концов он виновато сообщил Дану, что его пригласила в гости «та аппетитная смугляночка», обещал прийти утром и в довершение всего сунул Дану свою драгоценную ситу. С ситой за спиной наподобие какого-нибудь трубадура, Дан вернулся в Малый дворец, отпер свою дверь, вошел в нее в тот момент, когда открылась соседняя, и услышал конец разговора.

Голос Мита:

— Ты уверен, что не слишком рискуешь?

— В меру.

— Боюсь, четверых будет мало.

— Хватит.

Послышались легкие шаги Мита в коридоре. Дан прошел в комнату и постучал в смежную дверь между апартаментами.

— Входи, — крикнул Маран из прихожей и почти сразу появился в комнате.

— Что ты затеял? — спросил Дан.

— Так, пустяки.

— А все же?

Маран заколебался. Потом неохотно, но заговорил.

— Я надеюсь, ты не забыл, что нам так и не удалось поймать тех, кто стрелял в Лану?

— Думаешь, за тобой охотятся те же люди?

— Та же организация. За людей не поручусь.

— Ты уверен?

— Да, черт возьми! В Бакнии не десятки организаций, мечтающих уложить меня под какой угодно холм, пусть даже высокий. И вообще тут не тысячи и даже не сотни террористов, это тебе не Земля. Да и члены бакнианской делегации, источающие ненависть ко мне, опираются отнюдь не на всех киллеров в стране. У них отработанная связка.

— И что ты собираешься делать?

— Завтра узнаешь. — Это прозвучало так, что Дан понял: Маран больше ничего не скажет.

Дан проснулся от прямого солнечного света и обнаружил, что солнце стоит почти у него над головой в углу огромного окна, занимавшего всю середину потолка его комнаты — особенность и достопримечательность Малого дворца. Первая мысль: не ушел ли Маран претворять в жизнь свои непонятные планы. Однако, просунув голову в дверь, он увидел, что Маран не только дома, но даже лежит на диване с закрытыми глазами, хоть и одетый.

— Доброе утро, соня, — сказал он, не открывая глаз. — Посмотри, где солнце.

— Доброе утро, — пробормотал Дан.

Маран открыл глаза и засмеялся.

— Не смотри на мир столь голодным взглядом, — сказал он весело. — Я попросил принести завтрак наверх. Вон там, на столе. Видишь, какой большой поднос…

— А ты сам ел?

— Скучно одному есть.

— Я быстро.

Когда окончательно проснувшийся от прохладного душа Дан, на ходу застегивая пуговицы рубашки, вернулся в комнату Марана, тот уже наливал кофе. Завтрак был оригинальный, сочетание земного с бакнианским, термос с кофе соседствовал с бутылками карны. Подумав, Маран налил в стакан — посуда была земной — карны и стал пить по очереди, глоток кофе, глоток карны.

— Слей вместе, — насмешливо посоветовал Дан.

— Неинтересно, — сказал Маран. — Исчезнет контраст. И потом я хочу понять, что лучше.

— Ну и как?

— Трудно сказать. Привык я уже.

— К кофе?

— На двух стульях сидеть.

Он ничего не ел, нетронутый бутерброд лежал у него на тарелке, сам же Дан был почему-то безумно голоден и никак не мог остановиться. Впрочем, еды было много.

— Это же на троих, — сказал Маран, когда он выразил свое удивление.

— Ну Поэт еще неизвестно, когда явится, — улыбнулся Дан.

— Ошибаешься, — возразил Маран. — Он вот-вот придет. Странно, что его до сих пор нет.

— Почему ты так думаешь?

— Он же назначил себя начальником моей охраны.

— Как ты считаешь, он почувствует опасность, если таковая возникнет? — спросил Дан, посерьезнев.

— Сомневаюсь. Он же ловит эмоции. Одно дело — те, в Латании, эти же были из делегации, значит, из высших кругов, может, из Правления, они действительно ненавидят. А тут могут оказаться профессионалы, которым, в сущности, на меня наплевать. Правда, это не факт, среди Мстителей тоже немало таких, кто считает меня своим личным врагом. Трудно сказать. Я как раз над этим и думаю с утра. Тут вопрос тактики. Если б я знал, что Поэт уловит их присутствие, я бы это использовал. Хотя, в любом случае, с наибольшим удовольствием я предоставил бы его на сегодня этой смугляночке. Я был бы рад, Дан, если б он задержался у нее подольше. Я очень на это надеюсь.

Но надежды Марана не оправдались. Они еще не кончили завтракать, когда хлопнула дверь, и на пороге появился Поэт.

— Ну как смугляночка? — спросил Маран.

— В порядке. А вы только встали? Тут и на меня есть? Очень благородно с вашей стороны. — Поэт сел за стол и принялся за еду.

Маран подмигнул Дану.

— Смотри-ка, у него прорезался аппетит. Спасибо смугляночке, так я понимаю.

— Что поделать, я произвожу энергию из пищи. Термоядерного реактора во мне нет.

— А в ком есть? — спросил Дан.

— Да в некоторых тут. Кто ничего не ест, но… Не тяните меня за язык. — Поэт одним духом проглотил большую чашку чуть остывшего кофе и спросил: — Что собираетесь делать? Есть какие-нибудь планы?

— Да была у меня одна идея, — сказал Маран небрежно. — Хочу съездить на кладбище. Ваше участие не обязательно. Займитесь своими делами. Может, Олбрайту еще чего-то надо…

Поэт погрозил ему пальцем.

— Кончай со своими штучками. Ты отлично знаешь, что я тебя одного не отпущу. А Олбрайт обойдется.

— Я схожу к Олбрайту, — сказал Дан, вставая. — Заодно переговорю со станцией, у него там видеосвязь, он мне вчера предлагал. А ты не хочешь? — спросил он Марана.

Тот молча покачал головой.

— Что так?

Маран посмотрел на него непроницаемым взглядом.

— Не хочу раскисать, — сказал он туманно. — Передавай привет.

— Дан, — спросила Ника, — какую кашу вы там опять заварили?

— Кашу? С чего ты взяла?

— Не прикидывайся. У тебя на лице написано, что каша крутая.

— Не может у меня быть написано! Я сам ничего не знаю.

— Даже так? — Ника нахмурилась, на большом экране, где ее лицо было укрупнено вдвое, это выглядело особенно грозно. — Не верю. Ты что-то скрываешь.

— А что случилось? — спросил Дан утомленно.

— Перед отлетом Маран сказал Наи, чтобы она ему не звонила. Пока он сам не объявится.

— И она не звонит? — поинтересовался Дан.

— Нет. Сидит и нервничает.

— Но не звонит.

— Нет. Он же не велел! — сказала Ника иронически. — Запрещено! Ему бы тигров дрессировать, твоему Марану! Что происходит? Говори немедленно!

Дан неожиданно для себя рассердился.

— Именно это и происходит. Дрессировка… то есть, вернее, охота на тигров. Ясно тебе? Ну привет! Иди к своей подружке и сидите тихо. Поняла?

Ника вытаращила на него глаза, и Дан, чтобы не дать ей разразиться какой-нибудь филиппикой, быстро отключился.

Когда он вернулся к Марану, тот был в комнате один и даже в прежнем положении на диване, и Дан нетерпеливо спросил:

— Слушай, как ты это делаешь? Может, и меня научишь? Я имею в виду дрессировку тигриц. В смысле, женщин.

— Никогда этим не занимался, — сказал Маран рассеянно.

— Шутишь? То-то они у тебя все, как шелковые.

— Не все. Только те, которых я выбираю сам.

— Это имеет какое-то значение? — поинтересовался Дан саркастически.

— Еще бы! В том-то и все дело. Выдрессировать женщину невозможно. Это всего лишь распространенное заблуждение. Женщину надо уметь выбрать.

— По какому же принципу?

— Ох, Дан, ну и вопросы ты задаешь! Когда, извини, ты идешь в магазин покупать штаны, разве ты говоришь: «Заверните мне вон те, с витрины, они красивые»? Ты их подбираешь по размеру, росту, цвет, фасон, я не знаю, что еще. Словом то, что тебе подходит. Тебе, а не соседу или приятелю. Так неужели выбор женщины менее важен? Она должна быть тебе… ну впору, что ли.