Маленький дракон с актерского факультета

Егор отбросил в сторону факел и он погас, почему-то зашипев, как если бы его бросили в бочку с водой. Катя подошла к юноше, обняла его за шею и притянула к себе.

– Высоковат ты, Егорка!

– Так и ты не маленькая.

Она коснулась губами его губ, сухих и горячих, и поцеловала взасос. Егор было ответил, но тут же резко отстранился.

– Тебе не понравилось? - удивилась она.

– Меня это... дрожь бьет, - пробормотал он, - не лихоманка ли напала!

– Нет, это не лихорадка, - прыснула девушка, - от поцелуя так бывает. Будешь ещё целоваться или в избу пойдем?

– Давай, ещё целуй! - прерывисто выдохнул он. - Не думал, не гадал, что целоваться - посильнее колдовства пробирает!

– Поцелуй и есть колдовство чувств, доступное любому человеку. Только здесь ещё одно умение требуется - себя в руках держать.

Она нарочно так сказала, потому что и сама увлеклась поцелуем, и её он не оставил равнодушной. Целуя его во второй раз Катя все крепче прижималась к Егору, пока наконец не услышала:

– Нет, первой ночи подождать надо. Чтобы все, как у людей.

И не знала, плакать ей или смеяться.

– Коварная это штука! Вроде как испытание проходишь: выдержишь, не выдержишь.., - продолжал удивляться Егор и, заметив, что она пошла к избе, разочарованно спросил. - Ты спать захотела?

– Я хочу предложить тебе одну невинную шутку: давай серые рубахи у твоих братьев заберем, а взамен дадим им новые, праздничные.

– Ох, и разозлятся они!

– Зато поймут, что Знание не зависит от того, кто во что одет... Ты в темноте видишь?

– Как кот!

– Я тоже. Будем делать свое черное дело в темноте. Вот только браться твои со сна не начнут в нас молнии метать?

– Не начнут. Я на них дурману напущу. Теперь ты меня другому учить станешь - озорничать? - шепнул он. - Это мне тоже по нраву. Чую, с такой женой не соскучишься!

Даже в темноте было видно, как глаза Егора сияют от предвкушания удовольствия.

Все шестеро братьев так и спали: в одежде. Катя боялась лишь, что проснется Аксинья, но она не подозревала о коварстве молодых, потому и не приняла никаких мер предосторожности. Как и Степанида, которая не почувствовала, как с помощью магии наряд её мужа превращается совсем в другой. Всякий раз Егор заставлял Катерину отворачиваться, боясь, как бы она не увидела больше положенного...

Наконец они вышли в коридор из комнаты Семки и подошли к Катиной комнате. Она потянулась к Егору, чтобы поцеловать его перед сном, и он её так крепко обнял, что молодые люди не сразу и вспомнили о времени.

– Научился я целоваться? - лукаво спросил Егор.

– Научился, - со вздохом подтвердила Катя, понимая теперь, почему Аксинья осталась в этой глуши навсегда.

Утром Катя проснулась от страшного вопля.

– А-а-а!

Вначале закричал один мужчина, потом другой, потом вопли слились в многоголосый хор.

– А-а-а!

Катерина быстро оделась и выскочила из комнаты. В широком длинном коридоре - ей показалось, что от страха стены подались в разные стороны стояли и вопили братья-колдуны. Вряд ли они осознавали, насколько смешон и нелеп их вид: в длинных разноцветных рубахах и без штанов.

– Это Егор! - раздавались голоса. - Это он, паршивец! Знания нас лишил, а сам сбег!

– Кто сбег? - из дальней двери вышел заспанный Егор. - Что с вами, братья? Орете, точно быки на бойне.

– Кто-то украл нашу одежку!

– Кто-то лишил нас Знания!

– Знания? А вы к нему обращались? - спокойно спросил Егор, но, заметив, как Дементий пытается изобразить знак Грома, закричал. - Эй, только не в избе! Давно ли крышу перекрывали! А с дурных глаз и стены могут рухнуть.

Братья, шумя и толкаясь, поспешили во двор и вскоре женщины, собравшиеся в горнице, а с ними и Егор, услышали, как во дворе грохочет гром и сверкает молния.

– Ты, что ли, Егорка, одежду у братьев подменил? - непривычно мягко спросила Степанида.

– Ну, я, - настороженно признался он.

– Спасибо тебе, а то я уже эту серую тряпку видеть не могла.

– И я тоже, - поддакнула Аксинья. - Теперь бы их ещё и отмыть.

– Чего уж проще! - усмехнулся Егор, встряхнул рукой и снаружи начался такой сильный ливень, что братья в момент промокли.

Они ввалились в избу мокрые, отряхиваясь, точно собаки.

– Вестимо, Егорка, - продолжали они говорить между собой.

– Сам бы он не додумался, видать, у него новый подсказчик появился.

– Так он и отблагодарил того подсказчика. Видали, губы у обоих распухли, точно вареники.

Катя ахнула и прикрыла рот рукой. Егор довольно рассмеялся.

– Эта Катерина та ещё девка! - заключил Степан. - Помяните мое слово, мы с нею наплачемся!

– Братья, а, может, мы того, баньку затопим? - осторожно предложил Егор.

На миг в горнице наступила тишина, словно он произнес слова, от которых должна была разверзнуться земля, но поскольку ничего такого не случилось, Степан произнес:

– Отчего же не истопить? Истопим.

Пользуясь всеобщей суматохой и тем, что братья оказались заняты подготовкой к уже забытым, но таким милым ощущениям, Катя тихонько шепнула Полактии Фртунатовне:

– Надо поговорить.

– Сходим-ка мы к ручью, - громко сказала магиня. - Аксинья нас проводит, пока Степанида блины печет.

– Идите, - в тон ей отозвался Степан, - только знайте, бежать отсюда нельзя. Потому, мыслю, вы быстро вернетесь.

Место у ручья, куда привела их Аксинья, отличалось дикой первозданной красотой. Огромные, поросшие мхом валуны,точно разбросанные рукой неведомого великана, лежали по его берегам. Серые скалы устремлялись в небо, нависая над обрывами, как грозно сдвинутые брови вросшего в землю исполина. Ручей тек из скалы, будто из пасти каменного зверя. Было дико и мрачно.

– Куда ты нас привела? - попеняла Аксинье Полактия.

– Ничего. Зато здесь нас никто не подслушает.

– Теперь мы можем познакомиться поближе. Это моя подруга Вера Никитина, - сказала Катина соратница. Пропала без вести при исполнении задания Ордена три года назад.

– Три года! - ахнула Катя. - Вас держат здесь насильно?

Вместо Аксиньи расхохоталась Полактия.

– Интересно, кто мог бы удержать Никитину насильно?

– Но у вас, наверное, были родные, друзья.

– Думаю, тот, кто мог бы меня оплакивать, давно утешился, - сказала Вера-Аксинья.

– И вы не хотите вернуться? - продолжала допытываться Катя.

– Не хочу.

– А я хочу. Я так хочу домой!

– Ну, ну, - погладила её по голове Полактия, - ты же не будешь плакать? Я тоже по дому соскучилась. И дала себе зарок: все, последняя ходка! Теперь мое дело дома сидеть, внуков дожидаться.

– Кстати, о детях. Сегодня со мной ночью разговаривал ваш сын.

– Эраст?

– А у вас есть кто-то еще?

– Странно звучит: разговаривал. По телефону, что ли?

– Не знаю. Вы говорили, Эраст увлекается только компьютерами, а магии не знает, но я думаю, без магии не обошлось.

– Наверное, Леон ему помог...

– Или ты недооцениваешь своего сына, - заметила Аксинья. - Он мне казался способным именно в магических науках. Иное дело, что техника увлекает его больше.

– Он изобрел какой-то передатчик, - продолжала Катя и прорывается сюда через время и даже какой-то экран. Он меня слышать не мог, а я его очень хорошо слышала. В общем, он предлагает нам через неделю возвращаться домой.

– Можно подумать, мы этого не хотим!

– Эраст обещал к Черной Дыре построить какой-то коридор, по которому мы пройдем безо всякого труда...

– Погоди, - остановила её магиня, - Степан не шутил, когда сказал, что отсюда убежать нельзя. Да и Вера с ним согласна.

– Патрик о своем замке тоже так говорил.

– Патрик был один, а братьев семеро.

– А пословица говорит: у семи нянек дитя без глазу! Народ зря не скажет.

Глава тридцатая

Что делаю - сама я не пойму.