Путь Бонапарта. Книга 1. Корсиканец (СИ)

- Чаще огонь, Жан-Поль! Для экипажа, долго стоявшего в порту без настоящего боевого опыта, республиканцы неплохо стреляют. Проклятье! - заложив правую руку за отворот мундира, Бонапарт демонстративно спокойно прохаживался на шканцах.

Сейчас 'Лютин' шел чуть быстрее трех узлов, а снос составлял около четырех градусов. 'Карманьола' лежащая на сходящемся курсе находилась от него в восьмистах ярдах, если не изменить курс, корабли встретятся через двадцать минут.

- Мой капитан, - к Наполеону обратился корабельный плотник, - имеем течь с левого борта.

- Насколько все плохо, ле Ден?

- На этом галсе, мы быстро набираем воду, в трюме уже пять дюймов. Думаю пробоина, где-то возле канатного ящика, но пока заделать не удается, месье.

Наполеон поморщился.

- У вас есть четверть часа, возьмите еще людей в помощь, используйте все, что угодно, чтобы замедлить поступление воды.

'Лютин' вздрагивал от попаданий, пораженный трижды, затем дважды и снова трижды. Ядро рикошетом от сетки закрывающей связанные койки, не причинив никому вреда, расщепило палубу шканцев. Посланные на мачты, по большей части старослужащие, британские и французские матросы соединяли и сплеснивали порванные снасти. Поврежденная ударом глубоко вонзившегося в нее книппеля качнулась фок-мачта, нижние паруса корабля зияли рваными дырами, один меткий выстрел мог лишить его хода.

Бонапарт в ярости подумал о том, что есть шанс подставить вражеский фрегат под продольный бортовой огонь 'Лютина' вплотную, корпус к корпусу!

При всей шаткости надежды взять верх над очевидно превосходящей мощью своего противника, это был акт отчаяния человека, желающего добыть победу любой ценой. Стараясь ничего не упустить, Наполеон подозвал помощника боцмана.

- Оливье!

- Какие будут приказания, месье? - тот ждал, пребывая в уверенности, что Бонапарт сотворит чудо и спасет корабль.

- Сейчас, когда республиканцы собираются расстрелять 'Лютин' вдребезги, мы спутаем карты и, развернув его практически на месте поимеем этих ублюдков. Возьмите дюжину матросов и встаньте по бакборту у вант фок-мачты, она едва держится, ждите команду рубить снасти. По моей команде делать это так, как будто за вами гонятся черти. Отбери лучших марсовых, когда фок-мачта полетит за борт,мы поставим паруса на бизани.

- Месье Бернадот? - позвал он, отпустив Оливье.

- Да, капитан?

- Соберите абордажную партию с левого борта, стрелки с марсов и гренадеры 18-го полка прикроют вас огнем. Мои морские пехотинцы идут первыми, как только очистим от врага бак фрегата, канониры вооружатся и поддержат нас. Думаю Бог предоставить нам кусочек удачи, чтобы взять 'Карманьолу' и спустить ее триколор!

Через десять минут за фальшбортом на палубе 'Лютина' изготовились к атаке французы в небесно-голубых доломанах и киверах с султанами 1-го гусарского полка или беловато-серых мундирах с черными треуголках пехоты, рядом с красными мундирами британцев. Зажженные запальные шнуры потрескивали в руках артиллеристов у орудий, заряженных картечью поверх ядер, еще по одному пороховому картузу держали шустрые 'пороховые обезьянки', а на марсах корабля расположились роялисты с нарезным охотничьим оружием

Наполеон расхаживал по наветренной стороне шканцев, смотря на приближавшегося врага. Стреляя из носовых пушек с частотой примерно раз в минуту, 'Карманьола'. находилась на расстоянии кабельтова от кормы фрегата. На этом курсе 'Лютин' мог отвечать ей только из восьмифунтового орудия на юте и двенадцатифунтового в батарее левого борта. Капитан встряхнулся, освобождаясь от мрачных мыслей, поднял голову и сделал глубокий вздох. Медленно подходившая 'Карманьола' дала залп находясь менее чем в пятидесяти ярдах под ветром и в ста ярдах за кормой 'Лютина'. Он содрогнулся, четыре ядра ударили фрегат ниже юта, в воду посыпались обломки легкого изящного орнамента из венков лавра, символа славы и бессмертия, остекление украшенного ажурной резьбой фонаря на гакаборте разлетелось вдребезги. В кают-компании, сейчас используемой хирургами под операционную, послышались приглушенные крики. Женские крики! Но сейчас думать нужно было только об одном.

Проигнорировав мушкетную пулю шмелем просвистевшую мимо, эти последние несколько минут погони он ждал нужного момента. Сейчас!

- Парни! Руби!- скомандовал он.

Спереди раздался громкий треск, фок-мачта закачалась, все больше кренясь на бок, и медленно рухнула в воду.

- Ставить контрбизань и крюйс-марсель!

- Брасопить грота и бизань-реи!

Республиканский фрегат, захваченный врасплох неожиданным поворотом своего противника, с грохотом въехал бушпритом позади грот-мачты 'Лютина' почти под прямым углом и, снеся значительную часть планширя левого борта, запутался в ее вантах. Наполеона с силой отбросило вперед, на палубе все до одного были сбиты с ног ударом более чем тысячетонной 'Карманьолы'.

- Огонь! - заорал он, поднимаясь на ноги и даже не оглядевшись.

- Гассенди, залп всем бортом! Стрелки, огонь!

Внизу дружно грохнули пушки, терзая и калеча носовую часть 'Карманьолы' картечью и ядрами. Одно из них словно тряпичные куклы разорвавшее двух республиканских канониров, врезалось в восемнадцатифунтовое орудие, наполнив корабль звоном. Над водой повисли, медленно кружась, клубы порохового дыма. Словно ветки в костре трещали выстрелы с марсов 'Лютина', на палубе вражеского фрегата раздались вопли, когда в его матросов ударил свинец.

- Абордажные крючья! - скомандовал Бонапарт.

Выхватив саблю, с криком - Ребята, вперед! - так, чтобы слышали слева и справа, он по бушприту забрался на бак 'Карманьолы'. Валявшиеся в проходах корчились в крови полдюжины умирающих, но больше двух десятков французов бежали к капитану. С улыбкой напомнившей оскал черепа Наполеон потащил из-за пояса пистолет, выстрелом сняв республиканского лейтенанта достаточно храброго, чтобы быть впереди. Оглянувшись, все поставивший на абордаж, Бонапарт увидел рядом с собой красные мундиры морской пехоты.

- Бей! Убивай! - за британцами последовали роялисты во главе с Бернадотом, карабкавшиеся вдоль бушприта и уже прыгавшие на палубу, у всех на левой руке отличительным знаком белели повязки.

Фрегат встряхнуло вторым залпом 'Лютина', когда он повел своих людей в атаку. Республиканские моряки были смяты и отступили к грот-мачте, где их число начало быстро расти, послышались ожесточенные крики команд. Мушкетный огонь со всех сторон возобновился, голова Наполеона словно взорвалась изнутри, пуля прошла вскользь по правому виску, подрезав волосы и сорвав треуголку. Он с трудом осознал, что высокий рыжий гусар, прикрыв его собой, отчаянно рубится сразу с несколькими противниками. Пришедшей в себя капитан, подобрав лежавшую на палубе саблю, обманул ближайшего врага финтом в голову и держа клинок пониже поднырнул, нанеся удар в его правый бок ниже ребер. Абордажная сабля выпала из руки француза, издав вопль боли, тот рухнул, заливая кровью расщепленные ядром доски палубы,

- Кеннеди! Занимайте бак!- крикнул Бонапарт, обращаясь к лейтенанту. Следом за ирландцами,сбиваясь в кучу,неуклюже перебирались на 'Карманьолу' артиллеристы де Гассенди.

- Быстрее! - торопил их майор. - Ради Бога, спешите!

- Наводи! Огонь! - заорал Кеннеди.

В этом сумбуре крови и дыма, французы, в конце концов, организовали оборону. Бонапарт по одному и Бернадот по другому борту, вместе со своими людьми свершая невозможное буквально прорубались к квартердеку. Кроме них сейчас ничего не стояло между двумя сотнями тулонских беженцев и смертью. Наконец уступая их напору, республиканские моряки начали сдавать назад. Половина фрегата была взята!

В следующую минуту Наполеон был слишком занят, чтобы наблюдать за чем-либо. Проворно соскользнув с грот-мачты на палубу, двое разъяренных французов немедленно атаковали британского офицера, стремясь срубить его с ходу. Капитан увернулся, сталь сабель столкнулась с сухим лязгом. На тяжелое ранение в левое плечо одного из них потребовалось всего лишь несколько секунд, но они не дали возможность Бонапарту полностью отразить удар второго противника. Острая боль полоснула бедро, рассеченное скользящим движением клинка. Теряя равновесие, Наполеон качнулся, и выпад только прорезал короткую шерстяную куртку француза. Тот ответил неистовой атакой, собираясь рассечь британца ударом сверху.