Лунный удар

— Я так скучала по тебе. Я всю жизнь тебя ждала.

Потом она отстранилась и начала раздеваться.

— Сейчас не время, Маша, — сказал он, но она мягко и требовательно положила ему ладонь на губы.

Под форменной блузкой у нее не было лифчика, девушка сняла юбку и буквально выпрыгнула из трусиков. Флоров загорелся желанием и хотел притянуть ее к себе, но Маша вырвалась и со смехом побежала по коридору. При беге груди ее покачивались из стороны в сторону, а круглый полный зад упруго колыхался вверх-вниз.

Настоящая женщина.

Флоров догнал ее и схватил за руку. Она руку отняла и прошлась перед ним, кокетливо давая себе рассмотреть:

— Всегда хотела быть нудисткой, — засмеялась она. — Грешно прятать такое тело, верно? А знаешь что? Пойдем на улицу и займемся любовью там, ведь нас никто не увидит.

— О чем ты говоришь, Маша? — похолодел он. — Упыри могут напасть в любой момент даже здесь, не только на улице.

— Какая ерунда, — беззаботно продолжила она. — Там нет ничего опасного. Только лес, чудесный лес с огромными цветами, мы разденемся и станем ходить голыми, словно новые Адам и Ева. Мы будем гулять с тобой вечно.

Последние слова отозвались в голове Флорова ударами колокола, он выхватил пистолет и направил его на девушку.

— Что с тобой? — полными непонимания глазами она смотрела на него, глаза ее были васильковые, словно цветы в этом волшебном, в этом проклятом лесу.

— Зачем вы их впустили, Маша? — горестно спросил Флоров. — Я же вас предупреждал.

Они могли говорить моим голосом, но вы же должны были их хотя бы рассмотреть.

— О чем ты? — она сделала попытку подойти.

— Остановись! — крикнул Флоров. — Я выстрелю.

— Иди ты ко мне, — позвала она. — Не хочешь? Тогда я пойду.

Она медленно приближалась, такая красивая, такая обычная, и он не смог выстрелить. В шаге от него девушка улыбнулась. Рот ее жутким образом разошелся от уха до уха, развалив голову, словно гнилое яблоко на две половины, усеянные мелкими как зубья ножовки зубами.

Флоров стрелял, пятясь, и истратил весь магазин, пока от головы упыря ничего не осталось, только после этого он перестал двигаться и рухнул на пол.

Бухая шагами по лестнице, прибежал генерал.

— Ты цел? — спросил он.

— Цел, — ответил Флоров. — Где остальные?

— Внизу. Нам удалось закрыть Лену на кухне.

Внезапно внизу раздались пронзительные крики и выстрелы, и они опрометью бросились вниз. Близнец с Яной отступали по коридору, беспрерывно паля в кошмарное существо, которое норовило наскочить на них.

Полностью покрытое грязной коричневой шерстью, оно передвигалось на паре тонких как палки ногах, обутых в ботинки. Рахитично вздутый живот, руки-палки. Вернее лапы, с подушечками как у кошки. При ударе подушечки раздвигаются, выпуская когти. Мерзкое зрелище усугубляют надетые ажурные трусики и бюстгальтер. Когда — то белые, они покрыты пятнами. В тощем и плоском паху трусы бугрятся торчащими складками влагалища.

Флоров с генералом присоединились к близнецу и тоже открыли огонь. Пули с хрустом пронзали оборотню грудь и голову, но он, казалось, не замечал этого, продолжая наступать и стараясь обойти хлещущие в него свинцовые струи.

— Нам его не взять! — крикнул генерал. — Уходим! Всем к выходу! Я прикрою.

Флоров подтолкнул близнеца и Яну к выходу, но те замерли в шоке. С другой стороны стояли трое знакомых мужчин в военной форме.

— Ну что, пацаны, добегались? — спросил Николай.

Что-то коротко проорав, Флоров врезался в них, держа автомат плашмя. Не ожидавшие подобной прыти упыри повалились, освобождая на короткое время проход.

— Бежим! — крикнул Флоров. — Не останавливаться!

Пока монстры барахтались на полу, пытаясь освободиться друг от друга, людям удалось миновать их и проскочить к выходу. Срывая ногти, они так долго открывали дверь, что уже казалось, она никогда не откроется, и ничто их не спасет.

Ревущие упыри были совсем рядом, когда замок поддался, и люди выскочили на улицу.

Едва генерал успел припереть дверь автоматом, как изнутри раздался такой силы удар, что автомат ушел в землю по самый приклад, а дверь ощутимо приоткрылась.

— В машину! — крикнул генерал.

Они забрались в машину, заперли двери, когда Флоров вдруг сказал:

— Нет, я не могу их так оставить! Я должен отомстить!

— Что ты задумал? — спросил близнец. — Уходить надо! Бежать!

— Это не долго! — успокоил Флоров. — Лев Яковлевич, помните, где у них ракетная установка? Поставьте броневик напротив нее.

— Чтобы они нас расстреляли? — возмутился близнец. — Это безумие.

Генерал объехал вокруг блокпоста и, заехав на взгорок и приподняв нос машины, остановился напротив чуть выступающей из бойницы снаряженной ракеты.

— Сейчас они нас! — запричитал близнец.

— Не успеют! — Флоров выбрался наружу, побежал к багажнику и вынул заряд, после чего полез к укрепленному на броневике стволу.

Он зарядил орудие, бросая взгляд наверх, там уже суетились упыри, пытаясь развернуть ствол книзу.

— Я должен отомстить! — сказал Флоров и нажал спуск.

Заряд с дымом вырвался из ствола и исчез в бойнице, заполненной суетящимися оборотнями.

— Полный назад! — закричал Флоров и уцепился за ствол.

Броневик пошел юзом, а из бойницы вырвался ревущий огонь, потом он стал вырываться из всех бойниц по очереди. Крыша блокпоста вдруг приподнялась на облаке пара и раскололась пополам. Стены покрылись трещинами и начали лопаться.

В считанные секунды блокпост обрушился и растворился в тучах цементной пыли.

Генерал остановился, и Флоров спустился.

— Водка есть? — спросил он, втискиваясь на заднее сиденье к Яне и близнецу, и когда генерал достал бутылку из своего заветного мешка, напился, и никто не сказал ему ни слова.

Рубеж был пуст.

— Странное дело, — заметил генерал, оглядывая диспозицию из бинокля. — Что же, выходит, я рубеж только против одного человека и строил? И этот человек — ты?

До КПП оставалось метров двести. Хорошо было видно, что последствия постигшего его разгрома никто и не думал устранять. Взорванная вышка валялась на земле, сорванные ворота лежали внутри контрольного пункта, а непреодолимый когда-то Рубеж приглашающе зиял сквозной дырой.

Полное безлюдье, не было даже одичалых собак. Ветер гнал мусор по дороге, хлопал забытым флагом на флагштоке, и это было единственное движение.

— Тем лучше, — махнул рукой Флоров. — Поехали домой.

— Домой? — тотчас вскинулся близнец.

— Да не к тебе домой, успокойся, — сказал Флоров. — Мы с Яной возвращаемся.

Броневик беспрепятственно миновал КПП и поехал в порт.

Флоров хотел попрощаться в машине, но генерал изъявил желание проводить гостей до самых дверей Башни.

— Чтоб не свернули, — съязвил близнец.

— Куда вы теперь, Лев Яковлевич? — спросил Флоров.

— Вернусь к пастве. За эти дни много я грехов на душу взял, и до этого было немало, особенно, бередит мне душу то зло, что я причинил своей жене, так что теперь придется их долго замаливать, возможно, всю жизнь. Мирская суета не для меня.

Благоволин заговорил как духовное лицо. Откровенно говоря, в лице боевого товарища он нравился Флорову гораздо больше. Они обнялись. Потом он подошел к близнецу.

— Ну что, брат, наверное, больше не придется свидеться.

— А что нам видеться, — желчно сказал близнец. — Я и так тебя каждое утро в зеркале вижу, когда бреюсь. Если хочешь, когда будешь смотреться в зеркало, передавай привет и все дела. Я тебе кивну.

— Ну, тогда прощай.

Флоров с Яной зашли в здание, прошли длинный холл, и все это время двое у входа стояли и прощально махали руками. Как ни странно, близнец махал даже дольше генерала.

Надо же, подумал Флоров. И знаю-то их все ничего, а как родные мне стали. И еще он подумал, что с каждым таким расставанием в сердце образуется небольшая пустота, и с каждым прожитым годом, с каждой новой потерей пустота становится все больше, чтобы в конце захватить тебя целиком. Но это, действительно, в самом конце.