Повелитель драконов Мистары

- И тем не менее это так, - добавил Коринн. - Я заметил.

- Замечательно, тогда мы пустим Тельвина первым, в авангарде, - сказал Сэр Джордж. - Этого будет достаточно, чтобы открыть нам путь. А вы все, внимательно смотрите за лошадями.

Тельвин пустил свою лошадь первой, хотя ему и не хотелось этого делать. Это было похоже на ту ночь вне Провала Торкина, когда он обнаружил, чтобы ищет извинение, например возраст и отсутствие опыта, почему ему не хочется выполнять свое задание, очень похожее на это. Рогатая Голова сказал, что духи будут уважать его, и Сэр Джордж верил ему, но сам Тельвин не настолько верил духам, чтобы поступать согласно их советам. Не было никаких причин почему они должны уважать его, если не считать загадки, связанной с его неизвестной расой.

Он скакал впереди своих товарищей, очищая путь от угрожающих духов прежде, чем чья нибудь лошадь позади могла напугаться, но не слишком далеко, чтобы духе не могли вклиниться между ним и остальными. Его сомнения немедленно переросли в глубокий,непрекращающийся страх. В холодной ветре он ощущал холод и неуверенность, а немногие ярды, отделявшие его от компаньонов, оставили ему чувство жестокого одиночества. Духи продолжали появляться на дороге перед ним, но держались от него подальше и с тех пор, как он занял место впереди, только наполовину появлялись из темноты. Похоже, духи действительно распознали его. Что бы там они не рассмотрели, этого было достаточно, чтобы держаться на почтительном расстоянии от него.

Когда-нибудь, - подумал Тельвин, - ему будет очень стыдно, что он чувствовал себя таким одиноким.

Бесконечный подъем, скачка в темноте, угрожающие чудовищные морды. Время от времени Тельвин смотрел назад. Сэр Джордж чувствовал себя хорошо, и казалось перестал беспоиться о чем бы то ни было. Перрантин постоянно поглядывал в свою книгу заклинаний, когда он мог довериться лошади. Коринн и Сольвейг выглядели бледными и взволнованными, как и сам Тельвин, опасливо и боязливо поглядывая по сторонам.

Тельвин больше всего опасался не за друзей, но за их лошадей. В их широко распахнутых глазах плескался страх, волнение и ужас, а пара лошадей уже была в мыле. Тельвин надеялся, что они уже в конце пути, так как он видел, что лошади сдерживаются только волей всадников, и он сомневался, что животные могут долго выносить этот пробирающий до костей страх. Но духи, похоже, становились все сильнее по мере того, как они приближались к вершине, воротам в их план бытия. Он помнил, что духи были странными и могущественными существами, не похожими на существа из его мира, и решительно не хотел сделать ошибку из-за слишком большой уверенности в себе.

Время текло медленно, так медленно, что он был уверен что день уже прошел и настала ночь. Бесконечная темнота легко заставляла забыть, что теплое солнце еще где-то светит над этими холодными, черными облаками. Тельвину страстно хотелось увидеть даже проблеск солнечного света. Слишком уж много безобразных и страшных харь глядело на них и старалось затянуть к себе, в темноту, так что они просто перестали реагировать на них.

По мере приближении к вершине, дорога становилась все круче. Тельвин начал надеяться, что они могут в конце концов достичь верхушки горы. В какой-то момент духи отступили в темноту и исчезли,стонущий ветер внезапно и без предупреждений утих. Компаньоны отановили своих лошадей в центре тропы и уставились в темный туман, окружавший их. В этот момент они они были неуверены, действительно ли они достигли своей цели, или они должны приготовиться к новой, еще более опасной атаке.

Тогда какой-то силуэт выплыл из мрака перед ними.Постепенно стало ясно, что это женщина, по меньшей мере таков был ее внешний вид. Когда она приблизилась еще ближе, они смогли увидеть, что она одета в эльфийскую одежду, тунику и штаны из мягкой кожи,короткий плащ,подбитый раскошной шерстью, но она не была эльфийкой. Она была высока и черноволоса, с бледной, коричневой кожей, которая отливала золотом, глаза были очень велики и черны, как ночь. Тельвин еще спрашивал себя, что бы это странное видение означает, когда Сэр Джордж подскакал к нему. Старый рыцарь смотрел на видение, словно не веря своим глазам.

- Вы...вы знете ее? - робко спросил Тельвин.

- Да, действительно, я знаю ее, мальчик, - сказал Сэр Джордж, спустившись с лошади. - Это твоя мать.

Тельвин сглотнул, чувствую как его сердце внезапно забилось в груди. В первый момент он был так поражен, что даже не знал, что думать, застигнутый врасплох. Он также спрыгнул с седла, тут же забыл о своей лошади, подошел к Сэру Джорджу и встал позади него.

Странная женщина остановилась в нескольких ярдах от них и протянула к нему свою руку. - Тельвин?

Он опять сглотнул и кивнул, обнаружив, что не в силах говорить.

- Я хотела, но мне пришлось оставить тебя неподготовленным, - нежно сказала она теплым и звучным голосом. - Мне очень жаль, но я не могу защитить тебя от драконов.

- Но ты спасла меня от драконов еще до моего рождения, - возразил Тельвин, потрясенный ее угрызениями совести.

- Ты не должен так бояться драконов, - продолжала его мать. - Они твои смертельные враги, и останутся ими еще много, много лет, и ты должен остерегаться их. Но твоя судьба неразрывно связана с драконами, и придет день, когда ты помиришься с ними навсегда.

- Но... кто я? - горячо спросил Тельвин. - Кто я такой? Я хочу домой.

- Я знаю, что ты хочешь это знать, - сказала она, нежно и печально. - Я не могу сказать тебе, как я хочу ответить на твои вопросы и успокоить твое сердце. Но я не осмеливаюсь, так как правда будет опасна для тебя, если ты узнаешь ее слишком быстро. Я могу сказать тебе только одно: ты можешь доверять Сэру Джорджу во всем.

- Я даже не знаю как тебя зовут! - в отчаянии выпалил Тельвин.

Она улыбнулась. - Меня зовут Арбендаль.

Она подняла руки в жесте, который Тельвин не понял. Колеблясь, он сделал шаг вперед к ней, но в следующий момент ее фигура внезапно расплылась, приняв форму огромного золотого дракона. Лошади заржали в ужасе и забили в воздухе подковами, тогда как дракон уселся на ягодицы,приподнял свои крылья, согнул свою длинную шею и уставился на них. Тельвин ответил инстинктивно, подняв руки между угрожающим драконом и своими друзьями. Холодный ветер прошел над горой, разрывая призрак дракона, который подобно паутине растаял в темноте.

Тельвин опустил руки, его сердце разрывалось от одиночества и сожаления. Он никогда не узнает, что еще она бы могла ему сказать, хотя на первый взгляд она сказала ему все, что могла. Он машинально отметил, что Сэр Джордж старается успокоить их дрожащих от страха лошадей. Наконец он пришел в себя, поторопился взть поводья Каденс и тянул ее голову вниз до тех пор пока не смог потереться об ее нос, чтобы успокоить ее. Наконец он повернулся к старому рыцарю.

- Это действительно была моя мать, или просто трюк злых духов? спросил он.

- Я верю, что это была она, - искренне ответил Сэр Джордж. - Духи попытались бы обмануть тебя. Самое вероятное, что она способна появляться здесь, потому что это место находится рядом с воротами в другие планы реальности.

- Но моя мать не говорила ни на одном из известных языков, запротестовал Тельвин.

- Для призрака это не проблема, - ответил Сэр Джордж. - Я понимаю, что это шокирует тебя.

- Я никак не ожидал... - начал Тельвин, уставившись в землю. - Я ... я никогда не думал о моей матери. Я считал, что лучше всего не думать о ней, так как она не может быть со мной. Я никогда не думал, что она заботится обо мне.

- Парень, с тобой все в порядке? - ласково спросил его Сэр Джордж.

- Не знаю, - сказал он, медленно покачивая головой. - Я ... я просто хочу сделать свою работу и уйти.

- Все в порядке, парень, - уверил его Сэр Джордж. - Теперь я поскачу вместе с тобой. Нет больше причин для тебя быть одному впереди.

Компаньоны вернулись в седла и продолжили подъем. Верный своему слову, Сэр Джордж остался радом с Тельвином, и время от времени старый рыцарь должен был удерживать лошадей на тропе, так как Тельвин глубоко погрузился в собственные мысли. Он чувствовал, что мог бы сидеть и плакать часами, что вся его жизнь - огромная, пустая дыра, и все, в чем он нуждался или хотел в своей жизни, он никогда не получит. Он никогда не разрешал себе тосковать по матери или чувствовать себя как-то ближе к ней, и он понял, что теперь он должен был сохранять это расстояние чтобы защитить себя от своего собственного одиночества и неопределенности.