В плену у орбиты

Двести девяносто пять минут… Станция Мучеа в Австралии доложила, что исключительно четко видит таинственный русский космический корабль. Основываясь на радиолокационном эхе и прежних оптических засечках и подсчитав с помощью вычислительных машин изменения орбитальных параметров по известным апогею и перигею, специалисты в Годдарде пришли к выводу, что длина русского корабля составляет по меньшей мере двенадцать-пятнадцать метров, а вес его достигает тринадцати тонн.

Триста три минуты… Таинственный корабль исчез с экранов станции Мучеа.

Триста восемь минут… Радары Вумеры потеряли «колымагу», она ушла южнее Новой Зеландии.

— Джордж, это Холлидей из Годдарда. Я…

— Можешь подождать, Фил? Мы тут выбились из графика…

— Нет, ждать нельзя. Мы считаем, что вы должны немедленно узнать наше мнение. Я убежден, что ваши предположения ведут к тем же выводам, но мы сочли себя обязанными поговорить с вами.

— Выкладывай, Фил.

— Короче говоря, Джордж, мы убеждены, что русские вот-вот вступят в игру. Не будем говорить о методике, которая привела к этим выводам, но можно почти не сомневаться, что большевики вывели на орбиту обычный корабль типа «Восток» с переходной ступенью той или иной конструкции. Наши машины продолжают экстраполяцию орбиты. Мы уверены, что если они… Постой, еще одно: исходя из веса корабля с пилотом, видно, что у них топлива достаточно, чтобы осуществить широкий маневр корабля. По нашему глубокому убеждению, они намерены изменить плоскость орбиты и попытаться выйти на орбиту «Меркурия» и…

— Когда?

Минутное замешательство.

— Когда, Фил?

— На следующем проходе над Мысом.

— Меньше чем через тридцать минут!

— Знаю. Поэтому я и не стал откладывать.

— Фил… а вы там в этом уверены?

— Уверены? Черт побери, Джордж, мы ни в чем не уверены! Но они вынуждены действовать в рамках тех же физических законов, что и мы. А очередное прохождение над Мысом просто-напросто обеспечивает наиболее выгодную позицию во времени и пространстве для изменения плоскости орбиты. Второй такой возможности не будет еще некоторое время и…

— Продолжай!

— Ну, у Пруэтта остается так мало времени… в общем все говорит за то, что они сделают это на очередном витке… Джордж?

— Да, да, я слушаю.

— Джордж, мы считаем, что они собираются предпринять попытку спасти его. Мы думаем, было бы правильно немедленно сообщить об этом Пруэтту.

— Проклятие! Мы же сами очень близки к старту! Предстартовый отсчет идет к концу, Фил. Но… не можем же мы приказать Пруэтту, чтобы он не связывался с русским! Господи, ведь опыт в этом деле есть только у них, не у нас… Фил, пусть кто-нибудь из вас подежурит на линии, не отключайтесь пока. Я сделаю то же самое. — Кейт повернулся на каблуках. — Новак, Мак и ты, Блейк, тоже. Скорее ко мне.

Триста тринадцать минут… «Восток-9» прошел над оконечностью Новой Зеландии и продолжает полет над планетой в северо-восточном направлении.

Триста двадцать две минуты… «…и только наша радиостанция получила от своих корреспондентов на мысе Кеннеди и в других важных космических центрах сообщение, что русский корабль, который в настоящее время находится на космической орбите, имеет на борту по меньшей мере одного, а возможно, и двух космонавтов.

По всем данным, русские намереваются помочь нашему соотечественнику. У майора Ричарда Дж. Пруэтта, который оказался пленником орбиты в течение последних дней, скоро кончится запас кислорода. Если к нему не придут на помощь — притом в самом скором времени, — Пруэтт обречен. Русские, по-видимому, собираются осуществить самую выдающуюся спасательную операцию в истории, а так как за этим следит весь мир, то успех этой смелой попытки будет означать нечто большее, чем возвращение Дика Пруэтта целым и невредимым домой. Это будет величайшей в истории удачей и потрясающей демонстрацией превосходства русской космической науки. Что касается автора этого репортажа а я надеюсь, вы все разделяете мое мнение, — то мне все равно, кто победит в космическом соперничестве. Сейчас нет ничего важнее спасения жизни замечательного американца, космонавта Ричарда Дж…»

Триста тридцать пять минут… «Восток-9» находится к западу от Панамы, над Тихим океаном. «Меркурий-7» в этот момент почти на траверзе «Востока», западнее его. На рабочем планшете, где нанесены пройденные витки и положения кораблей и данные расчетных витков во времени и пространстве на некоторое время вперед, видно, что корабли максимально сблизятся при прохождении над мысом Кеннеди.

— …а я говорю — враки! — Он свирепо грохнул пивной кружкой о стойку.

— Ты что же думаешь, мы позволим этим русским чертям вот этак подкрасться, — он сделал рукой хватательное движение, — и сцапать нашего парня?

— А по — твоему, что делать? Пускай подыхает, бедняга, так что ли? А может русские его спасут?

— Да откуда ты взял, что он там загибается?

— Ну что ты мелешь, Джейк? У него ж кислорода совсем почти не осталось. Если русские его не подцепят, как рыбку, и не втащат в свой корабль, его песенка спета.

— Бр-рехня. Да этому Пруэтту, наверно, строго-настрого приказали не связываться с красными. Ты, как я погляжу, сопляк безмозглый, вот кто ты! На что мы будем похожи, если не выручим своего парня, а? Да если мы позволим этим «комми» заграбастать его, они же повезут его в Россию, в Москву, правильно?

— Кто его знает, может, и так…

— То-то и оно, дурила! Ни черта ты не знаешь! — Он ткнул волосатым кулачищем в грудь своего собутыльника. — Так вот, слушай меня, приятель, меня слушай, говорю: если они затащат нашего человека на свою землю, они, будь спокоен, сдерут с него одежонку, посадят в клетку и станут возить беднягу взад-вперед по своей площади, как ее… по Большевистской площади… ну, где они парады устраивают. — Он быстро замахал рукой, показывая, как будут возить Пруэтта. — Взад-вперед! В чем мать родила! А все «комми» столпятся вокруг и будут измываться над горемыкой… Не-ет, мы тоже не дураки. Пускай уж он лучше там загнется, чем попадет в Москву! Шутка ли — нагишом в клетке! А клетка там уже приготовлена, это как пить дать…

— Да откуда ты это взял, про клетку?

— Как откуда! Ну и олух ты, малый! Да я же только что все тебе растолковал!..

Триста тридцать девять минут… Радар на мысе Кеннеди засек русский корабль. На столах разбросаны пустые банки из-под кофе, пепельницы до краев заполнены смятыми окурками.

Триста сорок минут… Андрей Яковлев видит внизу побережье Кубы. «Вот и Америка, осталось каких-нибудь несколько секунд. Скоро мы увидим…»

Триста сорок одна минута… «Восток-9» над юго-западным берегом Флориды.

Триста сорок две минуты… Советский корабль пролетает над восточным побережьем Флориды, немного южнее мыса Кеннеди.

— Ну вот, теперь картина проясняется. Видишь эти линии?

Две пересекающиеся линии, две светящиеся точки на радиолокационном экране пункта управления полетами.

— Сейчас ты увидишь, как все это произойдет. Русский должен вот-вот начать… Его корабль всего на несколько минут опережает Пруэтта… Если русские собираются вступать в игру, сейчас самое время.

Триста сорок две минуты сорок пять секунд… Персонал командного пункта в огромном зале на Байконуре хранит молчание. Люди застыли на своих местах. Все следят за бегом огромной секундной стрелки.

Генерал Карпенко бормочет: «Еще пятнадцать секунд…» Генерал говорит шепотом; он даже не замечает, что вслух отсчитывает: «Четырнадцать, тринадцать, двенадцать…»

Триста сорок две минуты пятьдесят шесть секунд… Радар на Бермудах получает отчетливое отражение русского корабля…

Триста сорок три минуты… Андрей Яковлев следит, как в прорезях реле времени на приборной доске бегут в обратном порядке светящиеся цифры. Появилась тройка — космонавт напрягся, двойка — затаил дыхание, единица — рука начала движение, нуль — он делает движение, которого ждал все эти триста сорок три минуты.