Звёздный егерь

— Хочешь, Рафик, ещё одну версию? Думаю, безошибочную, — осмелел Санкин.

— Ну-ну? — заинтересованно вскинул брови Таламян.

— Бурцен и Анита были влюблены друг в друга, ты знаешь?

— Но при чём здесь это?

— А при том! Никто их не вынуждал отключать защиту костюмов, они сняли шлемы сами и… увлеклись, вовремя не заблокировали защиту от пси-излучения.

— Да зачем, зачем всё-таки им понадобилось снимать шлемы, ты не ответил.

— Затем, товарищ Таламян, — ответил Алексей, посмотрев в окно, — что влюблённые во всё времена обязательно целуются. А делать это в шлемах… довольно неудобно.

Таламян засмеялся, а Санкин вышел из кабинета и, не в силах более сдерживать свои чувства, побежал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Костёр

Пилот морщился, кривился от напряжения, а гусь никак не хотел получаться.

— Дай-ка я. — Андрей отстранил смущённого пилота. Друзья шумно зааплодировали: в синтезаторе, секунду назад ещё пустом, теперь на большом блюде лежал, воздев кверху косточки мясистых ножек и дымя восхитительно-золотистой корочкой, жареный гусь.

Андрей, бесспорно, был мастером психосинтеза. Впрочем, и каждый из сидящих рядом с ним разведчиков отлично владел полевым синтезатором, для краткости именуемым просто «пээсом»: салфетки, скатерть, багровые помидоры, мягкий душистый каравай, нарезанный крупными ломтями, банки с фруктовыми соками — всё, что стояло сейчас перед ними, было не взято из корабельного холодильника, а только что ими самими создано, или, на профессиональном жаргоне разведчиков, «слеплено», в психосинтезаторе.

Обедали весело, шумно и недолго. Это был их четвёртый прощальный обед за последние две недели: четвёртый разведчик уже высаживался на свою планету. Седьмой обед разделят только двое — последний разведчик и пилот, а затем пилот в том же порядке повторит маршрут, собирая выполнивших задание разведчиков.

Андрею досталась Четвёртая — что ж, не лучше и не хуже, чем другие планеты, все одинаково хорошо уже обследованные зондами и роботами.

Друзья пожелали Андрею удачи, сели в приземистую чечевицу лифта и исчезли за облаками, чтобы через несколько минут пришлюзоваться к послушно ожидающему их на орбите кораблю и лететь дальше.

Утром, поёживаясь, Андрей выбрался из лёгкой, наскоро «слепленной» перед сном палатки и с удовольствием огляделся: судя по всему, с планетой ему повезло.

Андрей посмотрел на небо, словно рассчитывая увидеть между двух маленьких солнц приветственный транспарант со словами «Добро пожаловать!». Транспаранта на небе не оказалось, зато были пушистые облачка, суетливо сбивающиеся в синеющую мохнатую тучу.

Будет дождь, подумал Андрей и подошёл к «пээсу». Под его взглядом в верхней части прибора высветилось универсальное табло. «Прогноз!» — мысленно приказал Андрей, и по дисплею побежали буквы: «… через десять-пятнадцать минут кратковременные осадки».

Захотелось есть. Андрей задумчиво уставился на синтезатор. Что бы такое «слепить» себе на завтрак? Может, шашлык из курятины с шампиньонами? Седло молодого барашка под соусом? Или глазунью из трёх — нет, лучше из пяти яиц? По щеке звонко шлёпнула тяжёлая дождевая капля. За ней другая. Чуть заметный до сих пор запах хлора в воздухе сразу усилился. Махнув рукой на меню, Андрей ухватился за края скатерти и волоком втащил остатки вчерашней трапезы в палатку. Дождинки начали весело пощёлкивать по туго натянутой крыше. Андрей наглухо застегнул комбинезон, подбежал к «пээсу», выхватил из камеры в одно мгновенье «слепленную» им кружку горячего чая.

Он влетел в палатку и не поставил, а почти швырнул кружку на пол. И в этот момент хлынул ливень.

Было удивительно уютно и хорошо сидеть в палатке, слушать взволнованную дождевую дробь и доедать холодные гусиные крылышки. Мяса, правда, на крылышках оказалось маловато. Андрей пожалел, что накануне не «слепил» гуся побольше, потом вспомнил, что гусь был точно по объёму синтезатора; у пилота потому ничего и не выходило, что он никак не мог втиснуть слишком большого гуся в камеру «пээса». Объем её был практически единственным ограничением синтезатора: всё, что могло в нем поместиться, могло быть создано. Не случайно одним из самых важных предметов в Школе косморазведки считается психосинтез — материализация человеческой мысли с помощью прибора, который служит как бы её физическим продолжением и, принимая команду мозга, воплощает её в структуру, объём и форму. То, что несколько веков назад считалось колдовством, сегодня стало искусством — человек научился творить мыслью, как скульптор резцом или художник кистью. Правда, настоящий психосинтез по силам не каждому — нужны способности к концентрации, развитое образное мышление, высокий уровень аутогенного контроля…

Дождь кончился, будто все водяные нити, вытянувшиеся от тучи до земли, разом оборвались. Андрей вышел из палатки. Неприятный запах после дождя ещё больше усилился. Андрей смахнул рукавом лужицу с синтезатора, уселся на него верхом, достал блокнот и карандаш: пора было составить список необходимых дел. Впрочем, если разобраться, дело у него всего одно: прожить на этой планете ровно один месяц. Чем угодно занимаясь, о чем угодно думая, что угодно «слепливая» себе в «пээсе» — единственном предмете багажа, который разведчик берет с собой на новую планету. Когда после него на планету высадится первая сотня колонистов, у них, кроме тех же «пээсов», тоже не будет больше почти ничего. Почти ничего, кроме того, чего этот месяц не будет хватать ему. И вот тогда, вооружённые синтезаторами и этим крохотным, но необычайно важным «почти», люди сумеют закрепиться на Четвёртой, пустить здесь корни, создать во Вселенной ещё одну цитадель разума.

Что ж, раз надо здесь прожить, будем жить хорошо. Для чего сперва следует благоустроить лагерь. Андрей куснул кончик карандаша и решительно записал: «1. Надувн. дом». Пожалуй, это особого труда не составит: нужно лишь «слепить» несколько десятков надувных кирпичей, склеить друг с другом… Или нет, лучше ими обклеить палатку, получится надёжней и теплей. Да, кстати, насчёт «теплее»: «пээс» предсказал похолодание, понадобится что-нибудь посолиднее его комбинезона. Андрей сделал пометку в блокноте. Что ещё? Ну, с питанием всё ясно, вода для питья есть в ручье рядом с лагерем, правда, там слишком много хлора. В общем, воду тоже можно синтезировать. Опасного зверья в окрестности вроде нет, но станнер на всякий случай пусть будет… Фонарик. Посуда. Раскладная мебель: столик, стул, койка. Собственно, со стула можно и начать — на синтезаторе восседать не слишком-то удобно.

Андрей мысленно нарисовал себе стульчик: четыре отвинчивающиеся ножки и сиденье с нарезными отверстиями. Почему-то стульчик представился больнично-белым. Андрей прикинул и пришёл к выводу, что к буроватому ландшафту пойдёт красная мебель. Тотчас воображаемый стульчик перекрасился в алый цвет. Андрей привычно послал образ в синтезатор, не вставая, сунул руку в камеру, чтобы тут же свинтить стул, и замер. В камере ничего не было.

Андрей опустился на колени, удивлённо заглянул в синтезатор. Не считая горстки пыли, там действительно было пусто.

Андрей вдруг испугался, что почему-либо исчезла его способность управлять синтезатором. Он попробовал «слепить» самое простое, чему учат на первых занятиях по синтезу: металлический кубик. Ничего не вышло, только кучка пыли на дне увеличилась.

Странно, но ему стало спокойнее. Виноват, по всей видимости, синтезатор, а не он, иначе не получилось бы даже пыли. А что это за пыль такая? Андрей поглядел на табло, и анализатор тотчас же вывалил на дисплей половину символов таблицы Менделеева. Какая-то каша из несоединённых элементов. Андрей открыл камеру и высыпал всю пыль на землю. Затем протёр стенки и попытался сотворить железную пирамидку. Пирамидка не «слепилась», но пыль, снова появившаяся на дне, оказалась чистым железом.