Время людей (СИ)

Последние слова плеснули невысказанной детской обидой. Марлена знала, знала, что мать ей поверила! Но она так боялась отца, что не осмелилась защитить своего сына, что растила ублюдка, как своего.

- А твой настоящий брат?

- Он умер спустя два месяца.

Об этом она тоже не хотела вспоминать. Из-за этого ещё сильней ненавидела Грира. Он занял место её настоящего брата, того, о ком Марлена так мечтала, кого могла любить всем сердцем. И этот, такой желанный, брат умер, потому что выжил Грир.

Велдон казался разочарованным.

- И кто мне поверит? Тебе было четыре, Марлена. А если тебе и правда приснилось или показалось?   

- Мне не показалось! Нужна лишь экспертиза дома Щедрых людей. Эту петку, его мать, не съели вместе с остальными. Когда всех забирали, Грир запер её в каверне. Я бы привела эту петку для тебя сама, но он забрал её. Он наверняка боялся, Велдон! Разве он стал бы бояться, если бы это была просто петка? - Марлена вцепилась в мужа, будто её несло вниз камнепадом, а Велдон был надёжным уступом. - Я знаю, где он мог её спрятать. Найди её и заставь Триумвират затребовать экспертизу, - а потом взмолилась шёпотом: - Обещай, что ублюдок своё получит!

Велдон произнёс заветное: "Обещаю", и Марлена бережно несла слово мужа с собой, покидая Колизей. И только оно, звенящее и тёплое, помогло сохранить приличествующее достоинство, когда они вместе с людьми из других домов поздравляли Грира с избранием в триумвираторы.

Ласка с радостью ощущала, что колено Грира болит всё меньше. Казалось, что когда ожог пройдёт совсем, разрешатся и все проблемы хозяина. Казалось ровно до этого утра.

Раз в два дня, пока Грир спал, она ходила кормить петку его отца. Молча вынимала припасы из ящика для образцов и возвращалась. Убирала хозяину волосы в хвост, помогала одеться, подводила глаза сурьмой и сопровождала его к завтраку. А этим утром Ласке пришлось прошептать:

- Её не было.

Хозяин дёрнулся.

- Дверь была открыта, петки не было. Замок...

- Хватит, - прервал он.

Ласка видела, как бледнеет его лицо, как стягиваются в скорбную нитку губы. Неужели какая-то петка, даже столь сильно к нему привязанная, могла значить для Грира так много? Но почему он тогда прятал её от всех? Разве только... Нет, невозможно.

- Это ведь Велдон увёл её, да? - спросила Ласка и сама сразу же всё поняла.

Зачем бы ещё второму кандидату красть какую-то петку? Только если это поможет уничтожить конкурента. Неужели Грир правда полукровка? Не может быть, они с этой петкой даже не похожи... Но другого объяснения нет.

Грир ответил лишь:

- Молчи и делай то, что должна.

Она взяла кисточку, набрала на неё сурьму и повела по его верхнему веку. В питомнике Ласка целыми днями тренировалась красить глаза, и её всегда хвалили - за ровную линию, за плавность движения. А тут выходило криво.

Из её глаз текли слёзы оттого, что она когда-то с такой приязнью смотрела на Велдона, который вот-вот погубит хозяина. Ей следовало быть осторожнее, нужно было следить за позорной тайной Грира - матерью-петкой!

"Простите, простите меня", - повторяла Ласка лишь мысленно, ведь он приказал ей молчать. Молчать и делать то, что должна.

Ласка решилась сразу же, не размышляя. Не о чем тут было размышлять - либо сможет спасти хозяина, либо жить ей уже будет не для чего. Поэтому она спешила в каверны дома Сильных людей и надеялась лишь, что Грир простит, если всё у неё получится. Страшный, жестокий план, но другого Ласка придумать не успела, поиск припрятанного хозяином железного ящика и так занял слишком много времени. Только бы получилось, только бы найти мать Грира и успеть бросить в неё содержимое сумки, которую Ласка опасливо держала подальше от ног.

- Я принесла вещи госпожи Марлены, - произнесла она много раз отрепетированную фразу.

Слуга дома Смелых людей потянулся к сумке, но Ласка спрятала её за спину и часто-часто замотала головой.

- Это личные вещи госпожи! Дорогие и ценные, она строго приказала, чтобы я своими руками донесла их до её новой каверны и сама же разложила. Если с ними хоть что-то...

- Ладно-ладно, пойдём, - перебил её слуга и жестом велел следовать за собой.

Ласка хотела поспорить, ведь провожатый был ей совсем не нужен, но вовремя закрыла рот: и так пустили её слишком легко, ни к чему вызывать подозрения. Надо только остаться одной в каверне, а там...

Но её не оставили. Слуга застыл в проходе и лениво пялился на Ласку, ожидая, что та разберёт принесённые вещи и провалит. Она медлила. Поставила сумку на кровать Марлены, оглядела каверну. Её удивило, что здесь было слишком холодно и пыльно, набитый волосом матрас пах сыростью и затхлостью, будто покоями давно не пользовались и ещё долго не собирались. Ласке некогда было размышлять об этом.

- Вы оставите меня? - решилась она на прямой вопрос.

- Зачем это? Делай своё дело.

- Это личные вещи и госпожа Марлена...

Ласка запаниковала. Почувствовала, как прилившая к лицу кровь зажгла щёки, как пунцовыми стали шея и плечи. Чтобы не выдать себя с головой, она кинулась развязывать шнуровку на сумке, та не поддалась, и тогда Ласка вдруг поняла, что делать. Она просительно воззрилась на слугу:

-  Не поможете? Слишком туго затянула...

Тот хмыкнул, маскируя деланным раздражением удовольствие выказать силу. Подошёл, без труда справился со шнуровкой, а когда он склонился, раскрывая сумку, - Ласка втолкнула его голову внутрь. Он дёрнулся, Ласка удержала. Его встретил открытый железный ящик, полный чистого яда - смертоносного, разлагающего всё, чего коснётся. Ласка ожгла пальцы, отпустила голову слуги и тот, мыча и сипя, кинулся прямо на неё.

Она шарахнулась в сторону. Для неё - маленькой, ловкой - ничего бы не стоило сбежать от полуослепшего, харкающего болью слуги, но руку... Другую, не ту, что она опалила ядом, будто ошпарили. Чужая боль, но такая же острая, как своя - Грир. Ласка застыла, казалось, лишь на миг, но слуга схватил её. Схватил, пачкая лицо, грудь, плечи рвущим на клочки ядом.

Ласке удалось вырваться. Израненной, изуродованной, никчёмной. Ей уже не найти петку, не помочь Гриру... Лучшее, что она могла сделать - сбежать, пока никто не увидел.

Сильнее всего Марлена боялась пожалеть. Нет, не Грира, конечно же, его было жаль не больше, чем поданного к столу вегана, а семью, весь дом Смелых людей. Помимо одного выродка, к нему принадлежали ещё и мать, и прочая родня. Но, проверяя, аккуратно ли сложены в сумки её наряды, и не забыла ли бестолковая служанка любимую шаль, Марлена поняла, что не испытывает и капли жалости. Разве что к матери немного... Но ведь она сама, сама виновата! Даже теперь, когда отец умер и притворяться больше не за чем, она продолжает делать вид, будто ублюдок триумвиратора имеет к ней хоть какое-то отношение. Наверное, даже приди к ней Марлена сейчас, мать опять принялась бы утверждать, что увиденное было лишь дурным сном, что материнское сердце не обманешь и прочую подобную чушь! Значит, пусть завтра разделит позор вместе с любимым сыночком. Вот так.

Марлена расправила края нежно-голубой юбки, расшитой золотым волосом, которую ненароком смяла, пока злилась на Грира. Даже и тут он сумел всё испортить. В последний раз - поклялась она себе. Вещи почти собраны, новый дом уже ждёт. Велдон должен стать ей хорошим мужем, а если и не станет - в конце концов, быть женой триумвиратора ценно само по себе. Марлена взглянула на последнюю свою вещь, оставшуюся в печально пустой комнате - лазуритовая шкатулка с гербом дома Сильных людей. Свадебный подарок от Велдона. Густо-синяя с вязью белых прожилок, отделанная серебряным кружевом с узелками сапфиров, она сама по себе могла быть достойным подношением, но внутри было ещё кое-что. Марлена уже успела заглянуть под крышку, но достать решила только сейчас. Серебристая шаль из тончайшей кожи, похожей на те воздушные ткани, которые она видела на иллюстрациях древних книг из отцовской библиотеки. Нет, она не ошиблась, выбрав Велдона. И зря волновалась, что он отречётся от неё, побоявшись, что грядущий позор дома Смелых людей через жену перекинется на него.