Сказание о Великом Рыцаре Легком и Его Крутобедрой Подруге и Соратнике Сереге

— И что будет если разберутся? — спросил Легкий.

— В таком случае будет «или» а не "и".

— Если не секрет, как у вас тут вообще с политической обстановкой и охраной общественного порядка? Есть у меня шансы ходить по улицам, не прибегая к помощи этого инструмента?

— Да кому ты нужен? — ответил стражник, — Ходи сколько влезет. Днем, конечно, и желательно по центральным улицам. В этом городе двенадцать ворот, и все улицы, которые от них ведут, — центральные. Так что до мэрии доберешься. А там, кстати, недалеко гостиница "Одинокий рыцарь". Если читать не умеешь, узнаешь по вывеске. С тебя, кстати, одна серебряная, медная- за пломбу.

— Так я, выходит, еще свои неудобства оплачиваю? — спросил Легкий.

— Что делать, — по-философски сказал стражник, — Вся наша жизнь- это оплата наших собственных неудобств.

Комната, которую ему предоставили в гостинице, вмещала только кровать и маленький столик-подоконник. Вторым неудобством было то, что горячие блюда в гостинице запрещалось готовить. Но за один медяк ему дали флягу кислого вина и кусок не менее кислого сыра. Спал он крепко, без сновидений. А утром пошел осматривать город. Город был небольшой, очень чистый, и буквально на первых шагах к нему пристал какой-то малый, вызвавшийся быть слугой, гидом, кем угодно, лишь бы заплатили.

— Шпион мне не нужен, — сказал Легкий, — А гид на пару дней понадобится. Что же касается злачных мест, то это уж как-нибудь в другой раз ладно, а пока своди к гадальщику, провидцу или кто у вас там есть.

— Есть ясновидец, — сказал малый, — Очень хороший, но берет дорого.

— Меня не интересует, сколько он там берет, а интересует, жулик или нет.

— Жулики в этом городе все, — ответил малый, — Это вообще город жуликов, но он не больший жулик, чем все остальные. Впрочем, и не меньший.

Жулик принимал в собственном офисе и был пучеглазым старикашкой с всклокоченной бородкой.

— Этого надуть не удастся, — сказал он гиду, — Так что твоя доля уменьшается. А ты садись, Легкий Владимир, только не думай, что это какое-то колдовство Под таким именем ты записался у городских ворот, а сплетни здесь распространяются быстро. Но сам понимаешь, платить надо и за них. Поэтому с 2 серебрянных и начнем.

— Это еще за что? — спросил Легкий.

— Ты платишь за собственные неудобства, — сказал ясновидец. А платишь мне потому, что я один могу тебе сказать то, что никто другой сказать тебе не может.

После этого они вдвоем и с превеликим трудом прогнали гида и прошли в маленькую комнату, обвешанную толстыми коврами.

— Здесь мы можем говорить спокойно, — сказал ясновидец, — Я плачу за то, что мне приносят сплетни, но мне никто не платит за то, что я их кому-то приношу. Ты можешь быть абсолютно уверен, что о твоем деле будут знать только два человека: ты и я. Впрочем, кое-что я уже знаю. Первое — что тебя несколько смущает некоторая, скажем так, раздвоенность. Второе, что у тебя некоторые проблемы с целями твоего пребывания здесь.

Сказав это, он сел за маленький столик на колесах и налил в стеклянную посудину воду из большой глиняной бутыли и смотрел на эту воду с полчаса наверное. После чего сказал:

— Ты знаешь, я ничего не буду тебе говорить. Те вопросы, что у тебя есть, слишком серьезные вопросы и они не из любопытства, они нужны для действия. А действие будет разное в зависимости от того, где ты получишь ответы на свои вопросы и от кого ты получишь эти ответы. Ответ я, скажем так, знаю, но не понимаю. Кроме того, как мне кажется, я его недостоин. Тебе надо идти в храм Владычицы. Уровень твоих вопросов и уровень ответов на них хоть как-то соответствует уровню этого храма.

— Может, чтоб частично отработать деньги, ты хотяя бы объяснишь, где этот храм находится? — спросил Легкий.

— Да любая собака знает, — ответил провидец. Впрочем, эти собаки наверняка тебе покажут не тот храм, а его, скажем так, официальную столичную версию. Поэтому спрашивай храм Владычицы на горе.

— Ты же в курсе всех сплетен, — сказал Легкий, — Может что-то посоветуешь.

— Иди с купчиками до старой крепости, — посоветовал провидец, — Там формируются караваны. Наверняка какой-нибудь из них будет проходить рядом.

В старой крепости караванов формировалось много, но долго. «Своего» каравана Легкому пришлось ждать почти полтора месяца. Провел он их в тренеровках и приобретении навыков обращения с холодным оружием. Правда, свой меч он для этого не использовал, а использовал учебный. Учебный меч — это просто железная палка. Пропустить удар этой палки, конечно, неприятно, но не смертельно. Противником Легкого был огромадный неприлично волосатый мужик, который в этой крепости чуть ли не жил. Его услуги ценили и звали на сопровождение почти всех караванов. Но он свои услуги ценил не меньше и заряжал такую цену, что караванщики предпочитали обходиться без него и его услуг.

Какие-то рефлексы на фехтование у Легкого были, и иногда получалось даже неплохо. Но мужик, которого, кстати, звали Гардт побеждал его в одиннадцати случаях из двенадцати.

Наконец скопился караван, который был нужен Легкому. Правда, охранником его туда не взяли. Во-первых, он не принадлежал к их цеху, во-вторых, его никто не знал, ну и в третьих, он собирался покинуть караван на середине пути. Впрочем, если будет рубаловка, участвовать в ней придется всем. В предгорьях жило какое-то уж совсем дикое нецивилизованное разбойничье племя, которое никогда не брало ни пленных, ни заложников. Это племя практически полностью изолировало горы от долины. Но именно это делало караванный бизнес таким привлекательным. В горах практически не было соли и было много золота. В додлине же наоборот. Правительственные войска постоянно воевали с этим племенем, и совсем недавно пришло сообщение, что кочевников разогнали, и с теми, что остались, достигнуто перемирие. Но никто этому не верил.

Вышли рано утром. Легкий взял в аренду гужевой транспорт молодую ослицу Симочку. Купить ее было не намного дороже, но в этом случае надо было самому заботиться о прокорме обвязке и прочих вещах. А ему предстояло самостоятельное трехдневное путешествие по горам. Три дня туда, неивестно сколько обратно. Вполне возможно, что и там дня три. Двенадцать дней, почти двадцать килограмм продуктов. Ну и там одеяла, щит, запасные подметки. Тащить все это на себе, конечно, можно, но караван идет быстро.

В общем, вышли. Ни в первый, ни во второй, ни в третий день ничего особенного не произошло. Каждый вечер забивали очередного козла, стадо которых гнали с собой. Утром доедали то, что приготовили вечером. Днем — чай, сыр, сухофрукты сухари. На третий день появились сопровождающие. Они держались на безопасном расстоянии и к каравану близко не подходили. Кочевники — не кочевники, разбойники — не разбойники, понять было невозможно. И кочевники, и разбойники вели сходный образ жизни, имели общую культуру и привычку одеваться и очень плавно без излишних проблем переходили друг в друга.

— Были бы у них серьезные намерения, давно бы полезли торговаться, или попрошайничать — сказал главный, — Думаю, имеет смысл сохранять боевую готовность.

Боевая готовность означала, что надо надеть на себя все железо, которое везли в обозах. Это где-то килограмм сорок на каждого, не меньше. В таких доспехах ходить совершенно невозможно, а уж в жару тем более. Поэтому договорились, что из шести стражников в доспехах будут двое и на лошадях, а на опасных участках одевать железо будут все. Сейчас они как раз прошли такой опасный участок. Лет десять назад один караван в этом месте нарвался на засаду. Железо поскидывали на телеги и расслабились, когда вдруг услышали крик дозорного. Дорога в этом месте шла по краю пропасти. Нападающие устроились в кустах чуть выше и пускали оттуда тростниковые стрелы. А дорогу перегородили щитоносцы. Они стояли очень плотно, а некоторые, возможно, и сидели, потому что из щитов торчал целый лес копий. Луки у нападающих были слабые. Стреляли они плохо. Купцы быстро расхватали оружие и попрятались за повозки. Воины напяливали доспехи, а те, что были в доспехах, гарцевали на лошадях перед копьями. Но на дороге с трудом помещалось две лошади, а напротив каждой было не меньше шести копий. Легкий вспомнил совет Гардта, схватил чей-то щит и попробовал проскользнуть между копий. В щит ткнулось чье-то копье, Легкий чисто автоматически попытался отклонить его мечом и совершенно неожиданно для самого себя без всяких видимых усилий разрубил его пополам. Он взмахнул мечом еще раз, и к его ногам упало еще две палки, которые когда-то были копьями. с таким мечом можно было работать. Делая им огромные круговые движения, Легкий стал приближаться к щитоносцам. Щиты были огромные, обоженные дубовые, обитые медными пластинами. Из-под щитов виднелись только каски с прорезями для глаз. Легкий махнул мечом и с немалым удивлением для самого себя разрубил и щит, и его обладателя, а так же серьезно задел его соседа. Еще несколько движений, и от заслона на дороге не осталось ничего, не считая кучи дров и окровавленных туш. Остальные, туши побросав щиты, с воплями бежали. Легкий загнал меч в ножны, уклонился от стрелы, пущенной кем-то сверху, и пошел занимать свое место в караване.