Сказание о доблестном рыцаре Черпаке

Виталий Пищенко

Дела уже грядущих дней

Сказание о доблестном рыцаре Черпаке

* * *

История сия дошла до нас стараниями Экаписца Мелкого, что наводит на некоторые размышления и вполне обоснованные сомнения. Вызывает удивление доставшееся ему прозвище, ибо манускрипты, описывающие сего мужа, утверждают, что голос он имел громкий, росту был немалого и чревом обладал объемным, любивши покушать, да и выпить был не дурак… Экаписец Великий, наоборот, габаритами и громкоголосием не отличался, однако именно его предки наши наградили сим почетным званием, надо думать за правдивость, искренность да талант… Впрочем, общепринято считать, что предки были людьми странными. Само наименование древнейшей профессии, представителями которой были мужи, нами упомянутые, несет в себе такие понятия, как «неконкретность», «лукавство», «ёрничество», «обман», что для нас – людей в высшей степени правдивых – более чем странно… Однако, чем обладаем, тем и располагаем, посему и рассказ сей необычный начнем с самого, как говорится, начала…

То утро, имевшее весьма отдаленные последствия, началось как обычно. Благородные рыцари проснулись, как и полагается людям их сословия, к обеду. Числом их было чуть ли не столько, сколь набирается пальцев на обеих руках, ибо во времена, о коих идет речь, чистая кровь встречалась куда как чаще, чем ныне… Имена многих из героев нашего повествования история не сохранила, но Экаписец подчеркнул, что каждый из них начал день с благодарственного взгляда на высоко поднявшийся над горизонтом тусклый лик чубайса и ритуального его оплевывания. Сильны были традиции, свято блюли их благородные люди!

Однако же, стоит упомянуть и о причине, собравшей вместе столь многочисленное общество. Дело в том, что невесть откуда забрел в земли наши благословенные дракон. Не то смехотворно-сказочное чучело, которое, гайдар знает почему, выдумали болтунцы, не состоявшиеся в науке. Стыдно даже повторять чушь, кою они несут: «огромная крылатая ящерица, плюющаяся огнем и дымом». Тьфу! Эка невидаль! Нет, то был настоящий дракон, коих, по счастию, ныне уже не осталось. Больше всего походил он на оживший каменный стол, ибо покоился на четырех массивных лапах. Тело чудовища сплошь покрыто было шерстью, башку его венчали кривые рога, а звуки, им издаваемые, наводили ужас и тоску на самых смелых мужей – столько в них звучало муки и жажды мучения. Самое же удивительное, что грудь дракона – огромная и распухшая – располагалась не на положенном ей месте, а свисала между задних ног чудовища! Поневоле подумаешь, что конечно же прав был Экаписец Мелкий, утверждавший, будто думало это безобразное порождение тоталитаризма задницей. Велик был вред, наносимый драконами, ибо питались они, вопреки распространяемым сегодня вракам, отнюдь не девственницами. (Тоже – беда! Да этих девственниц в любой деревне пруд пруди, косой не выкосишь, дустом не вытравишь!). Страшно сказать, но жрали чудовища молодую траву, тогда еще кой-где по слухам произраставшую, да перемалывали своими жуткими зубищами листья и ветви последних деревьев, оставшихся нам от предков. Тот же дракон, о коем у нас речь идет, помимо невероятных размеров и невиданной свирепости отличался еще и тем, что шкура его была сплошь покрыта мерзкими черными и белыми пятнами, а в густой шерсти хвоста торчал целый пук большущих репьев – а ведь этакое украшение можно увидеть на головном уборе далеко не каждого могучего владыки!

Да-а… Должно отметить еще, что находились в походе, а следовательно и терпели жестокие лишения, рыцари наши аж четвертую седьмицу. На такое способна только воистину чистая кровь! Жалкие плебеи-слуги не убоялись позора, павшего на их ничтожных потомков, и покинули своих господ накануне событий, о коих мы ведем свой рассказ. Да и бурбулис бы с ними, но умыкнули нечистивцы единственное, что скрашивало досуг героев – ногокрутильную динаму! А без нее, как известно, не войти в Бессмертную Сеть Интернета, созданную творцом нашим для представителей древних и благородных родов. Так и остались герои без информации, с кем и сколь интенсивно провели ту или иную ночь как их супруженицы и возлюбленные, так и остальные представители богоизбранного сословия. Не могли узнать они о новых преступлениях и катастрофах, казнях и назначениях, страну потрясавших! Скорбь и чувство непривычной оторванности от общества переполняли рыцарей, но мужественно держались они, верные обету найти и покарать чудовище.

Но смилостивились над героями небеса! Не успели завершить они третий завтрак, как послышались шум и треск ужасные, и, ломая сухостойные кусты, появился в поле страх нагоняющий дракон. Мужественно держались рыцари, завидев порождение кошмара, заслышав яростный его рев. Не более трети из них выпали в обморок, да и те, за исключением юного представителя славного рода герцогов Взятко-Братко, пришли в себя всего лишь чрез несколько часов. Остальные же члены отряда взлетели в седла своих скакунов и устремились на чудовище! Впереди всех мчался доблестный рыцарь Черпак, о коем следует сказать особо.

Отличался тот рыцарь не только могучим телосложением и небывалой даже в те времена отвагой. Спал он, никогда не снимая ни шлема, ни прочих доспехов, чем закалил плоть свою до невероятности, а в разговорах с собратьями не участвовал вовсе, так что кое-кто подозревал его даже в немоте. Но нет! Молчалив был рыцарь Черпак до тех пор, пока не выезжал он на поле брани либо турнирное ристалище. Тут уж голоса его были всем слышны. Мы не оговорились – именно голоса, ибо неслись из уст могучего воителя то хриплый бас и истинно конское ржание, то визгливые бабьи вопли. И так они странно сочетались да друг на друга накладывались, что слушателей оторопь брала, и метались по их спинам целые выводки мурашек. Что уж говорить о тех, кто рисковал встать на пути у доблестного рыцаря!

Вот и на сей раз, столь крепко пришпорил он свою лошадь, носившую гордое имя Нематода, что сразу обогнал остальных воинов, хотя немало было среди них наездников многоопытных, не раз доселе спасавшихся от врагов благодаря искусству верховой езды. Неслись из уст рыцаря страшные проклятия, а над головой он потрясал грозным оружием, кое полностью объясняло, почему получил воитель гордое свое имя. Представьте огромный, невероятной тяжести половник, выпуклость коего утыкана грозными шипами, и поймете, сколь опасен был могучий Черпак для недругов. Без пощады гвоздил он своим оружием и врагов, и недругов, и тех, кто рисковал оскорбить его словом или взглядом. В походах же использовал рыцарь покрытый славой половник и в мирных целях – за пиршественным столом, причем так ловко использовал, что бывало один очищал целый котел, пока сотрапезники его успевали рты пооткрывать. И никогда не услышал он ни единого слова недовольства. Да и кто рискнул бы бросить упрек воину, не боявшемуся никого на всем свете?!

Стоит ли удивляться, что, завидев разъяренного Черпака, дракон выдавил из себя мучительный стон, задрал хвост, повернулся и пустился наутек! В ужасе мчался он, не разбирая дороги, крушил кусты, которые и десяток смердов не выкорчуют, и в эту узкую, проломленную чудовищем просеку устремился доблестный воин. Миг – и они исчезли. Остальные рыцари попридержали коней, некоторые отважились даже заглянуть в мрачную полутьму изуродованного кустарника, но благоразумно сдержали свой героический порыв. Насторожила воителей полная тишина, опустившаяся на недавно еще кипящее жизнью поле боя. Не было слышно ни воплей драконовых, ни призывных кличей рыцаря Черпака, ни хруста сучьев – ничего, кроме печальных звуков, издаваемых газами, исходившими из остывавшего тела юного герцога Взятко-Братко. В смущении ожидали отважные мужи результатов схватки между чудовищем и героем, в смущении вернулись они к месту стоянки. Доблестный рыцарь Черпак не появился…

Тревожен оказался остаток дня. Долго спорили воители, как поступить дальше. Не скроем, звучали предложения прекратить не складывающийся поход и повернуть восвояси. Потом всеобщее внимание привлекла другая идея – помянуть собрата, сгинувшего в схватке со страшилищем. Совсем уж было порешили так и поступить, но тут мудрый рыцарь Клинский-Живительный предположил, что грозному Черпаку, буде он вернется, может не понравиться единодушие сотоварищей в этом вопросе. Спор сам собой увял, а там и настала пора готовиться к ночлегу, ибо чубайс сильно клонил свой лик к запыленному горизонту, грозясь отключить освещение.