Шестая глава Дон Кихота

- А был ли мамонт?

Безумный краевед стоял на своем: Буденный, Пржевальский, неандертальцы, Владлен Чердаков и так далее.

- Мамонты где-то здесь! - стоял на своем краевед.

Пока стоял, его не трогали. Но вот краевед начал копать. Утром выходил с двумя лопатами - штыковой и совковой, и до вечера ковырял Райцентр в разных запрещенных местах. Насмешливые доброжелатели советовали ему:

- Ты мусорник копни. Там с ледникового периода - ого-го!

Кому это понравится?

Районное начальство созвало консилиум и отправило краеведа в сумасшедший дом (времена еще позволяли), где через год краевед тихо скончался с мамонтами на устах. Даже на Западе никто не узнал про безумного краеведа и не поднял там антисоветский гвалт.

В общем, опыт имелся, но кто-то должен был произнести первую фразу...

На всякий случай еще раз проверили Аэлиту. Старший лейтенант милиции строго спросил: кто такая? Что общего имеет с отставным майором? Не собирается ли зацапать эту квартиру в Доме на набережной?

- Очень нужно! - фыркнула Аэлита. - Жить в этой вашей дыре при сахарном заводе? Кладовщицей? Пусть без меня клады ищут! Я тут временно. Лежу на дне. А вы все его мизинца не стоите!

Это она молодец, хорошо отрезала!

Махнула хвостом и, чтобы не участвовать в неприличном консилиуме, ушла в клуб "Водоканализации" смотреть "Маленькую Веру".

На ее счет окончательно успокоились. Но что же все же делать с Федором Федоровичем?

- Надо бы полечить... - неуверенно произнес кто-то сакраментальную фразу.

Наконец-то! Правильно! Выписать Федору Федоровичу направление в одесский психоневрологический диспансер, что на улице Свердлова, бывшей Канатной. Поступить с ним, как с покойным безумным краеведом, земля ему пухом. Великое дело - прецедент! С краеведом все гладко прошло, ООН не вякало. Тут и думать нечего. Взять Федора Федоровича под белы руки и доставить на улицу Свердлова-Канатную на райисполкомовском "рафике" под видом будто бы нуль-транспортировки на Магелланово Облако. Он ничего и не поймет, зато сразу познакомится со всеми своими братьями по разуму - и с марсианами, и с альдебаранами.

Конечно, тут же возникли разного рода юридические сомнения насчет прав человека в правовом государстве. Нашлись и тут люди нервные и слабохарактерные.

- Сейчас другие времена, и живого человека в дурдом так запросто не засадишь, - сказал врач "скорой помощи" и незаметно слинял вслед за Аэлитой, потому что два билета на "Маленькую Веру" находились у него в боковом кармане.

Даже тугоумный старший лейтенант милиции резонно засомневался:

- А что, если Рей Бредбери возьмет да напишет запрос в ЮНЕСКО - куда, мол, Федор Федорович подевался? Был и нету, на письма не отвечает... Что тогда?

- Но, товарищи! Вы не поняли! - принялась разъяснять первый заместитель председателя райисполкома, которую все запросто называли Мамой. - Никто не собирается отправлять Федора Федоровича в сумасшедший дом. Мы отвезем его в психдиспансер на ОБСЛЕДОВАНИЕ. Все уже договорено. Отдохнет он там две-три недельки, попьет снотворного, успокоится и вернется домой здоровым человеком. Никто его там не будет насильно задерживать, потому что у них палаты от своих сумасшедших ломятся, зачем им новые? Никаких нарушений Женевской конвенции не произойдет - я вам гарантирую. В эта его Лолита... Пусть пока живет без прописки. За квартирой присмотрит. Прописка тоже реликт и пережиток крепостного права. Более того...

Далее Мама, к изумлению присутствующих, вдруг повела такие безумно-демократические речи, что впору было ее саму завязать в смирительную рубашку и отправить в "рафике" на улицу Свердлова-Канатную:

- Более того! Пока Федор Федорович будет отдыхать, мы с вами тряхнем стариной, вспомним Тимура с его командой. Выйдем на ленинский субботник и благоустроим Федору Федоровичу теплое гнездышко! Почистим тут, помоем, побелим, покрасим... Я думаю, это все наши женщины на себя возьмут. Где наша англичанка Людмила Петровна? А Варвара Степановна где? И подавальщицу из "Iдальнi" тоже привлечь. Кухню обложим кафелем, поставим новую электроплиту, сменим сантехнику. Это на совести "Водоканализации". От военкомата: цветной телевизор нашему ветерану! Потянет военкомат? Не слышу... Двери эти замазанные сменить, но не выбрасывать, еще пригодятся. Сделать новую столярку... Паркет тоже. На это в зоне есть мастера. Холодильником обеспечит райпотребсоюз. Нужен "Минск". Так? Решили. Мебельный югославский гарнитур... В рассрочку. Первый взнос оплатит райисполком, а там я подумаю. Что еще?.. Люстра, портьеры, обои... Где там два украинца и один еврей, что ждут разрешения на выезд? Пусть достают финские обои! А иначе нехай не надеются!

Оглядев слегка обалдевший консилиум, Мама усмехнулась. Неужто они в самом деле подумали, что райисполком вознамерился за просто так делать шикарные ремонты квартир отечественным Дон Кихотам? Да ни в коем разе! К чему же весь этот сыр-бор и шурум-бурум?

Наконец Мама раскрыла карты, бросила на стол (стоп, у Федора Федоровича стола не было, чай он пил у подоконника) своего козырного туза:

- Дело в том, что к нам едет диссидент!

Знаменитой немой сцены не последовало, - впрочем, Мама и не надеялась. Все сразу все поняли. Ничем их не удивишь, даже родными, возвращающимися из-за бугра диссидентами. Разве что слегка обалдеют и поскребут в затылках. Только спросили:

- Какой из них?

- Ну, тот, Кеша... Который голубого Леонида Ильича нарисовал в разобранном состоянии, - пояснила Мама.

- Сюрреалистический портрет в стиле Пабло Пикассо голубого периода, уточнила всезнающая Людмила Петровна.

- Точно! - подтвердил старший лейтенант милиции. - За что и был выдворен из страны в двадцать четыре часа без права переписки. Дружок мой, Кеша...

- Знаем. Помним, как вы тут вышивали...

- Бывший дружок, - уточнил он.

- Что ему здесь нужно, твоему бывшему дружку? - недовольно спросил другой старший лейтенант - из военкомата. Этот, наверно, был недогадливый или не в курсе дела.

Мама объяснила, что Кеша-диссидент неожиданно оказался "малым не промах" и сделал в своем Сан-Франциско или где там блистательную карьеру художника-миллионера. Печет мировые шедевры, как наша "Iдальня" пирожки с повидлом, хорошо себя чувствует и даже не испытывает головокружения от успехов. Вроде этого... Иосифа Бродского. Не загордился, не скурвился. Говорят, подстригся, помолодел, даже не узнаешь. Но не в том дело. Дело в том, что недавно написал он письмо в Верховный Совет, в котором очень беспокоится за свои размалеванные двери...

- Чуть что - сразу в Верховный Совет, - опять выразил недовольство старший лейтенант из военкомата. - У Верховного Совета своих дел выше крыши!

- Оказывается, тут в квартире не "чуть что", а целое миллионное состояние, - продолжала Мама. - Кеша хочет убедиться в сохранности дверей, приехать и забрать их с собой, потому что испанский музей "Прадо", взглянув на нелегально вывезенные Кешей дверные фотографии, собирается эти двери купить... Да, да, эти самые. С Буденным, с Калининым и с этой... порнографией.

- Пусть будет с "эротикой", если Людмиле Петровне так желательно, уступила Мама. - Будут эти двери висеть в "Прадо" рядом с Гойей, Мурилльо и с Веласкесом. Не знаю, не знаю... Истуканы эти для их нравов еще туда-сюда, а вот зачем Испании Буденный? Не знаю... Как попу гармонь. Но это не наше дело. А наше дело - не ударить в грязь лицом, отремонтировать квартиру и достойно встретить заморского земляка. Разрешение на вывоз дверей через таможню он уже получил. Пусть посетит свой прежний дом, заберет двери, походит, повспоминает, каких чертей ему тут давали, ностальгия, то-се... Может, немного долларов подкинет на нужды родного Райцентра, - подмигнула Мама.

- Да-а, времена пошли! - все-таки удивился старший лейтенант из военкомата, защищавший Верховный Совет. И предложил: а не продать ли в Испанию стенд "Морального кодекса строителя коммунизма", созданный лет двадцать назад рукой еще молодого и никому тогда неизвестного Кеши, который (стенд) до сих пор висит в ленинской комнате военкомата?