Замечательное превращение

Славик покачал головой и обратился к своему спутнику:

— У этого черепа был язык, и он мог петь когда-то; а этот мужик швыряет его оземь, словно это Каинова челюсть, того, что совершил первое убийство!

Ее внук перевел дух — а у старухи что-то встало в горле противным склизким комом и не желало уходить. На сцене продолжали говорить.

— … разве нет? — спрашивал Славик.

— Да, мой принц, — кивал его спутник.

— Вот именно; а теперь это, — он показал на череп, — государыня моя Гниль, без челюсти, и ее стукает по крышке заступ могильщика; вот замечательное превращение, если бы мы только обладали способностью его видеть. Разве так дешево стоило вскормить эти кости, что только и остается играть ими в рюхи?

— Мама, тебе плохо? — склонилась над ней Рита. — Что-то не так?

— Все… — сказала старуха. — Все… так.

Она знала ту трещину, которая была на лбу у черепа, валявшегося теперь на сцене. И она знала, почему скелет не приходил.

И больше не придет.

— Чуть не забыла, — сказала она, судорожно хватаясь за потайной карман пальто. — Вот, принесла Славику.

Она протянула Рите варежку — всего одну. Ниток больше не было, поэтому получилась только одна.

— Вторую я сделаю позже.

— Спасибо, мама. Я завезу тебе ниток.

— Нет! Не смей! — что она скажет дочке, когда та увидит квартиру? — Не смей! Я сама куплю себе ниток, — а что, в самом деле? заработает и купит. И свяжет Славику вторую варежку. Хоть какая-то память у внука останется.

— Хорошо, мама. Не буду.

— Вот и славно, доця. Вот и славно.

11

На этом, собственно, история со скелетом и старухой закончилась. Нет, она не умерла через день после спектакля, в котором играл ее внук и… еще один ее знакомый. Она даже стала чувствовать себя значительно лучше, чем раньше. Старуха по-прежнему торгует цигарками на Лукьяновской, только теперь меньше ругается с Филипповной и частенько приглашает ее в гости. Или ходит к ней в гости сама.

А еще она потихоньку копит деньги на нитки, чтобы связать внуку вторую варежку. И над кроватью… в общем-то, я не уверен, но мне почему-то думается, там больше не висит черно-красный рушник с человеком в кепке.

И… Ну, я понимаю, это совсем из области фантастики, а все-таки… Знаете, в те минуты, когда день перетекает в вечер, в сумерках рядом с желтым киоском для продажи троллейбусных билетов можно заметить высокую худую фигуру. Люди бегут мимо нее и не замечают, а если и бросают мимолетный взгляд, тот тут же забывают об увиденном. Вернее, о не-увиденном, ведь, согласитесь, здравый человек вряд ли сможет увидеть на троллейбусной остановке скелет… — или белого мужчину с крыльями, или волосатого рогача с хвостом и копытами, или коротышку в шутовском колпаке, или… В общем, ничего они там не видят. Наверное, потому что там ничего нету.

А все-таки.