Грань бессмертия (сборник)

— Он заболел? Чем?

— Собственно… ничего страшного, — отвечал де Лима все более неуверенно. — Просто устал от учебы. Как это часто бывает… Ну и, кроме того… В этом возрасте молодежь обычно переживает все особенно сильно. Просто с некоторых пор он вел себя, как бы это сказать…

— Необычно?

— Вот именно. Именно. Врач советовал отправить его в санаторий. Но он пробыл там всего две недели… Позавчера мы получили сообщение, что он убежал. Жена как раз и поехала…

— Вы сообщили в полицию?

— Нет… нет… Мы догадываемся, где он. Жена поехала за ним. Я думаю, она найдет его у брата в Пунто де Виста.

— Я был там сегодня около полудня. Священник мне ничего не говорил… Наоборот, он приглашал вас втроем приехать в гости. Вы думаете, это была игра?

— Нет, нет. Что вы… — поспешно сказал он.

— А может, Марио в институте Барта?

Де Лима взглянул на меня с беспокойством.

— Нет. Пожалуй, нет… Я думаю, Марио просто еще не добрался до Пунто де Виста. Но он явится туда непременно. Жена привезет его. Завтра они вернутся.

— Вы в этом вполне уверены?

— Ннннет… — замялся он. — Возможно, Марио останется у шурина на несколько дней. Но жена завтра вернется!

Я решил играть в открытую.

— Мне не нравится, что вы со мной не откровенны. Скажите, конфликт между вами и сыном, а именно об этом идет речь, не связан каким-то образом с Хозе Браго?

Хозяин некоторое время молчал, раздумывая над ответом. Наконец, потянувшись за бутылкой, ответил:

— До некоторой степени. Только до некоторой степени! Марио был привязан к отцу. Кроме того, мальчишке импонирует, что он — сын известного писателя. Жена придерживается несколько иного мнения… Особенно это касается некоторых черт характера… покойного…

— Понимаю. А мальчик навещает профессора Боннара?

Мне показалось, что хозяин вздрогнул.

— Нет. Пожалуй, нет… Правда, он несколько раз бывал в институте у отца, еще до его смерти…

— Я сегодня был у Боннара по вашему делу. Он посоветовал мне узнать мнение вашего приемного сына, — сказал я внешне безразличным тоном.

Опять наступило долгое молчание. Я не намерен был сообщать подробности моего визита в институт, а тем более рассказывать об оказанном мне приеме. Хозяин же не спешил продолжать разговор.

— Не знаю, что имел в виду профессор Боннар, — сказал он наконец. — Но разве это может иметь какое-нибудь значение? Марио несовершеннолетний… Это мальчик трудный… Впрочем, я могу заверить вас, что конфликт между моей женой и ее сыном никак не связан с наследством.

— Почему вы не сказали мне сразу, что ваша жена поехала за сыном?

— Вы не спрашивали. К тому же мы считаем, что семейные неурядицы не имеют никакого отношения к делу.

— Я придерживаюсь иного мнения, — холодно возразил я.

— Сеньор, — начал хозяин, пытаясь улыбнуться. — Не подумайте, будто мы хотели что-либо от вас утаить. Это недоразумение! Что же касается Боннара, то после эксгумации мы посмотрим, какую мину он состроит…

— Альберди не дает согласия на эксгумацию.

Де Лима был удивлен, а возможно, только изобразил удивление.

— Пусть вас это не тревожит. Он согласится. У меня есть знакомства в курии.

— Быть может, достаточно будет, если сеньора Долорес побеседует с братом?

— Боюсь, это приведет к прямо противоположным результатам.

— Да… с Альберди нелегко договориться. Откровенно говоря, он вызывает у меня противоречивые чувства. А что о нем думаете вы?

Де Лима налил коньяк в рюмки и только после этого ответил:

— Я не знаю его. Вернее, знаю только со слов жены и Марио. Я никогда с ним не говорил. Видите ли, когда Долорес разошлась с Браго и вышла за меня, церковь пе признала нашего брака. Мы обвенчались лишь после смерти Хозе… Альберди считал, что сестра не должна была уходить от пьяницы, тиранившего ее.

— Альберди дружил с Хозе Браго?

Де Лима пожал плечами.

— Это трудно назвать дружбой. Кажется, они все время спорили. Браго был атеистом. Тем не менее — а это проливает свет на образ мышления моего шурина — Браго уже после развода с Долорес месяцами жил у Альберди. Больше того, Альберди добился, чтобы Хозе похоронили на церковном кладбище, правда у самой стеньг, но и это, как ни говорите, место священное.

— Может быть, ему удалось «обратить» Браго?

— Скорее наоборот, — засмеялся хозяин.

— Не думаете ли вы, что Альберди — неверующий?

— Я не это имел в виду. Видите ли… — де Лима понизил голос. — Браго был коммунистом…

— Первый раз слышу, — удивленно заметил я.

— Быть может, в коммунистической партии он не состоял, но со слов жены я понял, что он, безусловно, симпатизировал коммунистам. Теперь об этом не пишут, но все было именно так. Впрочем, если вчитаться в его книги, то это чувствуется… Так вот, Альберди поддался его влиянию и без нужды совал нос куда не следует.

— Вы считаете, что Альберди симпатизирует коммунистам?

— Не думаю. Правда, в свое время он был сторонником Дартеса. Впрочем, после пожара он успокоился.

— После какого пожара?

— Вы ведь видели, он живет в домике садовника. Приходский дом был ближе к церкви. Вероятно, остались стены.

— Хорошо, что библиотека уцелела, — заметил я мимоходом.

— Он перешел в эту хибару раньше! Под влиянием Браго. Кажется, тот несколько лет убеждал священника отдать приходский дом под школу. Альберди не очень торопился, оттягивал. Однако после смерти Браго решился. Ну и паства его «отблагодарила»… Во время ремонта кто-то поджег дом… — он замолчал и задумался. — А может быть, все-таки стаканчик… — вспомнил он об обязанностях хозяина.

— Благодарю. Меня интересует, почему Браго лечился в институте Барта? Вы ничего об этом не знаете?

— Это очень просто. Когда Марио было три года, Долорес вместе с ним и мужем проводила лето в Пунто де Виста. Тогда они случайно познакомились с Боннаром. Не то у Альберди, не то у да Сильвы. В те времена, еще при Дартесе, Боннар иногда бывал и у да Сильвы, управляющего тамошними плантациями.

— Сейчас они не очень-то симпатизируют друг другу.

— Это не имеет ничего общего с личным антагонизмом… Да Сильва — порядочный человек, джентльмен до мозга костей. Чего нельзя сказать о Боннаре…

— Вы хорошо знаете его? — спросил я, разделяя в душе мнение хозяина.

— Да. Мы познакомились у да Сильвы. Конфликт имеет глубокие корни, — вернулся он к теме, — я бы сказал, материального характера. Да Сильва был акционером санатория, в котором сейчас размещается институт.

— Он не получил возмещения?

— Не в этом дело. Ведь институт могли бы перевести куда-либо в другое место… Барту захотелось уничтожить такую отличную лечебницу… Сейчас, если б не влияние Боннара, все можно было бы изменить.

— Понимаю. Итак, вы говорите, что в то время, несколько лет назад, Боннар подружился с Браго?

— Во всяком случае, тогда они познакомились. Позже, живя у Альберди, Браго часто бывал в институте. А когда заболел, им занялся Боннар. Ведь у Браго и гроша ломаного в кармане не было.

— Есть ли смысл, в свете того что вы мне рассказали, добиваться эксгумации?

— Непременно! Правда, теперь вам не придется предъявлять Боннару обвинение. Мое открытие облегчает дело, не так ли? Обстановка совершенно изменилась. Это уже не обвинение в убийстве, а лишь попытка убедиться, не сбежал ли случайно покойник из могилы, — деланно рассмеялся он.

Я немного подумал.

— Каково ваше инстинное мнение? — начал я, глядя внимательно в лицо де Лимы. — Ваша жена говорила, что из достоверных уст знает, будто на Браго проводились недозволенные эксперименты. Эти две версии противоречат друг другу.

— Не знаю. У меня действительно нет на этот счет никакого мнения. Быть может, здесь есть противоречие, а может, и нет. Посмотрим. Посмотрим после эксгумации!

— Я посоветуюсь со следователем, — сказал я, вставая.

— Разумеется, вы никому не станете говорить о наших первоначальных подозрениях? — говорил хозяин, провожая меня к двери. — Дело ясное. Нам важно знать истину. Хотя бы в интересах истории литературы. Чтобы не случилось, как с Шекспиром… Во всяком случае, газетам будет о чем писать.