Новая лампа Аладдина

- Экселенц, разрешите доложить...

- Ну, что? Да говори же, не мямли.

- Рун-Рин... скрылся.

Кулак Фуркаля тяжело опустился на стол.

- Как же ты допустил это, каналья!

- Вчера Рун-Рин после обеда не был на работе. Дома его также не обнаружили.

Дельфас дипломатично молчал. Он знал, что диктатор подвержен припадкам бешенства и в этой ситуации лучше всего отмалчиваться.

Диктатор тем временем бушевал. Он швырнул на пол и растоптал коробку великолепных сигар, сбросил со стола настольную лампу, потом заметался по кабинету.

- Как ты прозевал его, кусок дерьма! - вопил он, потрясая кулаками под носом Ратапуаля.

Стоявшие на камине старинные часы севрского фарфора полетели на паркет и разлетелись вдребезги. Фуркаль присматривал, что бы еще такое расколотить, но в это время вперед выступил Дельфас и укоризненно сказал:

- Экселенц, о, экселенц...

- Да? - опомнился Фуркаль, налитыми кровью глазами обводя следы погрома.

- Не следует думать, что все потеряно.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Не волнуйтесь так, экселенц. Мы живем в XX веке, времена Фаустов прошли. Мне вспоминается карикатура в одном журнале: изобретатель прежде и теперь. На одном рисунке изображен памятник изобретателю прежде: он стоит на пьедестале в средневековой мантии в гордом одиночестве, сжимая в руке свернутые трубкой чертежи. На втором рисунке - изобретатель теперь. Этот памятник изображает группу человек в пятнадцать, - знаете как снимаются на память сослуживцы какого-нибудь учреждения: первый ряд стоит, второй сидит, а в третьем полулежа расположились остальные. Так вот: нынче, как правило, всякое крупное открытие или изобретение - вовсе не плод внезапного прозрения гениального одиночки, а результат коллективного труда многих ученых и инженеров различных узких специальностей. Один из них, ближайший сотрудник Рун-Рина находится здесь, в приемной.

Под влиянием медленной, рассудительной речи Дельфаеа диктатор заметно остыл.

- Давайте его сюда.

В кабинет ввели полного респектабельного господина в очках, с пышной полуседой шевелюрой и бородкой клинышком. Это был один из ведущих инженеров проекта.

Непрерывно подобострастно кланяясь, он доложил, что вторая серия чертежей, подготовленная к отправке в цех, не обнаружена, возможно уничтожена. Это важное звено, но...

- Не все потеряно, не правда ли? - нетерпеливо сказал Фуркаль.

- Ничуть. Вся информация, касающаяся конструкции "ЛА-5", закодирована в блоке долговременной памяти электронной машины. А ее Рун-Рин не мог ни спрятать, ни уничтожить, ни унести. Извлечь эту информации не так уж сложно.

Фуркаль отвалился на спинку кресла и блаженно отдулся.

- Вот оно как повернулось дело! Отлично. Но Рун-Рина, обратился он к Ратапуалю, - все равно нужно найти во что бы то ни стало, дабы он не передал секрета конструкции в другие руки. Слышите, Ратапуаль? Живым или мертвым! Объявите награду за его голову, распорядитесь немедленно закрыть государственную границу, чтобы мышь не проскочила за пределы Микроландни, отмените воздушные рейсы за рубеж на два-три дня... словом, все, что угодно. Если Рун-Рин не будет найден - пеняйте на себя.

Ратапуаль щелкнул каблуками и закрутил усы в ниточку.

- Есть, экселенц.

- Вы свободны, господа.

И все же Дельфас решил пойти на свидание с Рун-Рином, чем черт не шутит...

В назначенное время он явился в ресторан "Фонтенбло", где уже был заказан столик. Долго сидел в одиночестве, наблюдая веселящуюся публику.

Наконец, к нему подошел метрдотель.

- Если не ошибаюсь, господин Дельфас?

- Да.

- Мне поручено вручить вам вот этот конверт.

На конверте четким характерным почерком Рун-Рина было написано:

"Его превосходительству Керберу Дельфасу, государственному наушнику 2 класса".

Внутри на листке бумаги всего два слова: "Прощай, Муда". И приложена серебряная монета в 30 кодеров.

7. ГОЛОВА РУН-РИНА ОЦЕНЕНА

Объявление о розыске.

Внимание!

10.000 крезо будет выплачено тому, кто задержит, и 5.000 крезо тому, кто укажет местопребывание особо опасного преступника ТИЛО РУН-РИНА, обвиняемого в государственной измене.

Фотографии анфас и в профиль 13Х18.

До последнего времени работал инженером-конструктором в Институте новейшей электроники.

Личные приметы Возраст - 36 лет (родился 15.VII. 1931 г. в г. Санта-Барбара). Рост: средний, 175 см. Фигура: стройная, крепкого сложения, спортивная выправка. Плечи: широкие.

Черты лица: крупные, высокий отвесный лоб, нос с горбинкой, рот прямой, подбородок квадратный с ямочкой, растительность на лице бреет.

Цвет лица: смуглый.

Волосы: вьющиеся, светлый блондин, короткая спортивная стрижка.

Глаза: светло-серые.

Уши: овальные, мочки висячие.

Зубы: передние - полностью.

Речь: отрывистая, негромкая. В совершенстве владеет, кроме, родного языка, французским и немецким.

Обвиняется:

в государственной измене;

в принадлежности к тайной антиправительственной организации;

в подготовке террористических актов против руководителей государства.

Будьте осторожны при задержании!

Предупреждаем, что он вооружен!

8. ЧЕРНЫЙ КОТ

По ночам диктатор боялся. Если говорить правду, то он боялся и днем, но при дневном свете, на людях, он прятал это чувство под маской свирепости и высокомерия. Но когда гас свет в его опочивальне, во мраке возникали зловещие облики тех, на кого опирался его режим: седые рысьи бакенбарды полковника Кенэ Раста, командующего танковыми частями, бегемотообразная физиономия генерала Непо Кейроля, начальника особых отрядов "черных аксельбантов", костлявое лицо коммодора Флона (военно-воздушные силы), наконец, наглая рожа Каина Ратапуаля, с его усами в стрелочку и эспаньолкой, заплечных дел мастера, коварство которого было отлично известно Фуркалю. Оступись на шаг, зазевайся на минуту - и тебя сожрут.

Он боялся собственной жены Лаксам, которая, по достоверной информации, путалась с Ратапуалем.

Он боялся своей любовницы, звезды стриптиза Ариты; которая, по столь же достоверным сведениям, числилась в штате Ратапуаля.

Но больше всего диктатор боялся тех, кто строил, ковал, добывал уголь и уран, водил машины, сеял и жал, чей грозный голос доходил до него через бронированные двери, как эхо непрекращающихся забастовок и волнений.

На столике у кровати всегда лежали автомат и крупнокалиберный пистолет, а в стене у изголовья находилась тщательно замаскированная потайная дверь подземного хода. Он вел за пределы дворца и заканчивался в гараже, где наготове стояла мощная гоночная машина, оснащенная пулеметом и всем необходимым для переодевания и бегства инвентарем.

Когда диктатор изволил почивать, в комнате рядом дежурили два телохранителя, вооруженные до зубов. Но кто мог дать гарантию, что они не куплены Ратапуалем или Кейролем и в любой миг ночи не могут обратить оружие против Фуркаля?

В эти часы вынужденной бессонницы диктатор вставал, зажигал ночник, и глотал стаканом "Бохабос", адскую смесь шестидесятиградусного спирта и перечной эссенции, приправленную наркотиком. И в голове, затуманенной "Бохабосом", неотступно, жгуче возникала мысль о сообщении Дельфаса. При своих более чем скромных познаниях в области физики Фуркаль понимал, что, увлекшись подготовкой с возведением себя в императорский сан, он проглядел, прошляпил у себя под носом нечто чрезвычайно важное.

Мозг сверлили слова Дельфаса: "Ведь это лампа Аладдина!" Он повторял эту фразу тысячу раз. Тогда у него возникал гнев против Дельфаса, который, собственно, ни в чем не был виноват, и против канальи Ратапуаля.

А тут еще дурацкая история с черным котом. В очередную бессонную ночь в синем доме (фасад дворца диктатора был выложен ультрамариновыми изразцами) под кроватью Фуркаля раздалось истошное мяуканье. Диктатор зажег свет и полез под кровать. Так как он уже хватил изрядную дозу своего пойла, то ему показалось, что там мелькнула черная тень. Схватив со стола фонарик, он принялся высвечивать подкроватную территорию, но ничего, кроме серебряного ночного сосуда, принадлежавшего некогда папе Александру VI (Борджиа), ничего не обнаружил.