Начало тьмы (СИ)

Рубленые фразы звучали в тишине весомо и значительно — они невольно захватывали, несмотря на механически-бездушную интонацию.

«Генетические касты надеются на проект — мы не должны подвести…» — и, даже не сделав такой нужной здесь паузы, продолжил:

— На сегодня все. Повторяю задачи — седьмой и десятой подсоединить инфорсети к главному стволу — хватит вариться в собственном соку… Вспомогательным службам продолжить развертывание маяков на островах… Та-ак, что еще… — он продолжал нудно перечислять все дела, намеченные на сегодня, большие и маленькие, важные и не очень, вызывая этим лишь презрение профессионала — научная добросовестность не имеет ничего общего с размахом руководства, имеющим целью заставить работать мозгами всех. Педантичный ученый просто раздвинул стены своей маленькой лаборатории на весь мир, что ж, ему же хуже (миру, то есть). Но ощущения Отари были сродни тем, какие испытывал бы скульптор, видя, как из драгоценной глыбы мрамора неуклюжий резец выделывает пепельницы… Слова же о долге перед кастами не задевали душевного спокойствия координатора ни в малейшей степени — снобы генетических каст слишком далеки от серой массы «средняков» и освоителей, к которым он принадлежал.

…Однако не все восприняли эту проповедь равнодушно — встретив взволнованно блестевший взгляд Инар, он убедился в этом. Растерянно остановившись, сказал неловко:

— Я пройду… т-туда, — и ткнул пальцем в дверь ее комнаты.

— Зачем?

Отари беспомощно провел рукой у лица, чувствуя, как слова опять заклинивают где-то в гортани. Инар словно очнулась:

— А-а, мыться… Конечно. — И вновь отвернулась к пульту. «Она слишком восприимчива. Но, может, это и к лучшему?» — думал Ило, механически споласкивая холодной водой пощипывающее после санации лицо. И тут же волной жара его обдал стыд — опять! Он уже подсознательно строил расчеты на использование этого полуребенка… «Не хватит ли хитростей?» — ожесточенно думал он, вытираясь самым жестким ворсом, какой только удалось найти в сушилке. Лицо горело — от стыда ли, от ворса…

Сразу же после водных процедур начались процедуры иного рода — Инар не стеснялась использовать мощности медсистемы на все сто процентов. Организм пострадавшего был исследован вдоль и поперек — Отари терпел, чувствуя себя эдакой большой игрушкой для маленькой девочки. Чувствовал он себя, впрочем, вполне прилично.

— Совсем хорошо! — подтвердила Инар, с увлечением колдуя над «куклой» — информационной матрицей, снятой с пациента, — Совсем-совсем неплохо… Да! — она решительно нажала последнюю клавишу и откинулась с победоносным видом.

— Что — да? — поинтересовался Ило, отсоединяя от торса многочисленные датчики.

— Семьдесят процентов функций восстановлено, у остальных хороший прогноз…

— Значит, здоров, — подытожил Отари, натягивая куртку. В левом кармане явственно чувствовалась небольшая, но ощутимая тяжесть кристалла.

— Инар…

— Да?

— Вас можно попросить об одном одолжении?

Девушка кинула на него испуганный взгляд:

— Каком… одолжении?

— Понимаете, — чрезмерно легко продолжил Ило, защелкивая магнитные застежки, — я ведь все-таки координатор… Мне нужно знать, почему со мной так поступили. Правильно?

Сейчас он говорил с ней, как с действительно маленькой девочкой, подводя к нужному для себя решению. Кажется, это было ошибкой:

— И что же вам надо знать? — с явной иронией переспросила Инар, показывая, что насквозь видит все эти неуклюжие маневры. Ничего не оставалось, как идти в открытую:

— Мне нужно знать все, — провозгласил Ило, — и в первую очередь то, над чем работает экспедиция…

Лицо девушки приобрело отчужденное выражение:

— Но вы ведь все равно не сможете принять участие?

— Я и не собираюсь, — огрызнулся Отари, вспомнив издевательский прием Бронтома. Еще одна ошибка — Инар отвернула вмиг погрустневшее лицо и принялась, по своему обыкновению, разглядывать что-то вдалеке. В разговоре возникла неловкая пауза — Отари поспешил заполнить ее, но вышло так же неловко:

— Это же противозаконно… Бронтом не имел право запрещать мне работать…

Молчание Инар превратилось в глухую стену — он осознал свою ошибку, но слишком поздно. «Проклятый дядюшка», — в сердцах подумал он, почувствовав испарину на лбу. А он ведь еще не попросил ничего конкретного… Может, невинность просьбы растопит этот лед?

— Инар, мне ведь нужно только считать информацию с кристалла… — просящим тоном произнес он, наклонившись к ней. Она внезапно повернула к нему наполненные упреком глаза:

— Зачем вы все испортили?! Я думала, вы уже поняли…

— Что? — автоматически спросил координатор.

— «Что-о»… — передразнила Инар. — Ничего! Если я о вас никуда не сообщила, это еще не значит, что я буду вам помогать… Просто я не хотела, чтобы вас пришили.

Отари подавил готовую сорваться с уст ядовитую реплику. Он только сурово посмотрел на Инар:

— Выходит, я здесь как бы под арестом?

Она смутилась от неожиданности, но потом дерзко вскинула взгляд:

— Можете считать, что да. Устраивает?

Отари сменил суровость во взгляде на укоризну, чем все же смутил ее — пытаясь бороться с собой, Инар выпалила скороговоркой:

— Откуда я знаю, что вы задумали? И дядя сегодня правильно сказал, нельзя, чтобы все пропало из-за глупой мелочи…

— Это из-за меня? — вопрос звучал утверждением.

— Вы не понимаете! — страстно воскликнула Инар, тряхнув своим огненным нимбом, — мы работаем для будущего…

— Своего. — Тяжело произнес Отари, поднимаясь, — своего… будущего. Без меня…

— Но… как вы не понимаете… — растерянно пролепетала девушка — Отари не дал ей договорить, уничтожив этот лепет своей ледяной вежливостью:

— Спасибо за помощь. Я думаю, мне лучше уйти… Чтобы не расстраивать вашего дядюшку! — не удержался он от колкости. Глаза Инар полыхнули злым отсветом:

— Да! Мой дядя — не вы!.. — она захлебнулась словами и на некоторое время онемела, хватая ртом воздух. Воспользовавшись этим, Отари так быстро, как только мог, направился к выходу. Но у самой двери его настиг отчаянно-гневный выкрик:

— И уходите! Подумаешь… И правильно о вас говорят — сыромозгие! Еще какие! Мой дядя…

— Донеси, донеси на меня своему дяде, — ядовито поддакнул Отари, чуть повернувшись. Растерянный взгляд был ему ответом. Отвернувшись, он поспешно вышел, ссутулившись и ничего не видя перед собой. Выкарабкался по лесенке наверх, дернул за ручку двери… Ворвавшийся теплый воздух огладил щеки ласковой ладонью, и он прищурился от лучей позабытого бледного солнца…

Так он ушел со станции космосвязи в третий раз — в слепом порыве пиная подвернувшиеся под ноги камни. Гнев гнал его вперед. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только шорохом шагов; близкое эхо временами возвращало звук… Когда бурлящие чувства наконец успокоились, он огляделся кругом. Подумав немного, повернул параллельно берегу. Поселок, наверное, по-прежнему пуст… Вспомнив кое-что, он глянул на свою левую руку — браслета на ней не было. Он снял его еще там, на «Бронзовой» — перед тем, как выйти на свидание с ПУВ… Зачем? Интуиция… Зато теперь его считают стопроцентным трупом. Неплохо! Значит, не ищут — и он имеет шанс продержаться до звездолета. Если, конечно, Инар не выдаст. Зря он все-таки так обошелся с ней — но как было вытерпеть эту дурь! Высшие касты, гениальный дядюшка, чтоб его… Неужели не задумается? Отари угрюмо качнул головой — после такой-то взбучки… Только что искры не летели. Ладно… Переживем. И, как бы в подтверждение этой мысли, небывалая тоска навалилась на него…

…Поселок встретил его знакомой тишиной — отдаленный стрекот робота-садовника лишь подчеркивал ее. «Уж не тот ли самый, что стрекотал в первое утро?» Вполне возможно… Все это время механизм продолжал мирно трудиться, существуя в каком-то своем измерении — мирном и дремотном. На секунду Отари захотелось хоть немного пожить такой жизнью — без спешки, погонь, дерьмовых приключений… Усталость? После того, как он столько проспал, это было бы смешно… Это и было смешно — он действительно устал. Ураганный темп событий утомил не тело — душу; в конце концов, он всегда был немножко педантом, превыше всего ставящим порядок.